ЛИНГВОКУЛЬТУРНАЯ  СПЕЦИФИКА  ФРАЗЕОЛОГИИ  МОРАЛЬНОЙ  СФЕРЫ  ЛИЧНОСТИ

Коваленко  Екатерина  Георгиевна

канд.  филол.  наук,  доцент  Кубанского  государственного  университета,  РФ,  г.  Краснодар

E-mail: 

LINGUISTIC  AND  CULTURAL  SPECIFICITY  OF  PHRASEOLOGY  THE  MORAL  SPHERE  OF  THE  INDIVIDUAL

Ekaterina  Kovalenko

candidate  of  philological  sciences,  associate  professor  of  Kuban  State  University,  Russia  Krasnodar

АННОТАЦИЯ

В  статье  описываются  особенности  современных  лингвокультурологических  исследований,  исследуются  основные  интерпретативные  группы  фразеологических  единиц  моральной  сферы  человека.  При  этом  фразеологизмы  автор  рассматривает  как  знаки  «языка»  русской  культуры  и  с  помощью  лингвокультурологического  анализа  из  образного  основания  фразеологизмов  с  базовой  метафорой  извлекает  культурно  и  прагматически  значимую  информацию.

ABSTRACT

This  article  describes  the  features  of  modern  lingvoculturological  researches,  explores  the  major  interpretative  group  of  phraseological  units  moral  sphere  of  the  human.  The  idioms  of  the  author  regards  as  the  marks  of  the  language  of  Russian  culture  and  with  the  help  of  lingvocultural  analysis  of  shaped  the  Foundation  of  the  phraseological  units  with  the  basic  metaphor  extracts  cultural  and  pragmatically  meaningful  information. 

Ключевые  слова:  фразеология  моральной  сферы  личности;  источники  культурной  интерпретации;  лингвокультурологический  анализ  фразеологизмов.

Keywords:  phraseology  moral  sphere  of  the  individual;  linguocultural  analysis  of  phraseological  units;  sources  of  the  cultural  interpretation  of.

В  рамках  антропоцентрической  парадигмы  научного  знания  в  настоящее  время  укрепляет  свои  позиции  относительно  новое  направление  —  лингвокультурология,  которая  базируется  на  понимании  фразеологических  (в  том  числе  и  паремических)  единиц  как  знаков  «языка»  культуры,  как  самостоятельных  духовных  ценностей,  т.  е.  «ценностей  концептосферы  культуры,  исторически  воплотившихся  в  билатеральном  единстве  языковой  оболочки  и  межпоколенно  сохраняющих  в  ней  культурную  память  о  материальной,  социальной  и  духовной  культуре  русского  народа»  [2,  с.  91].

Лингвокультурологический  подход  к  описанию  фразеологических  единиц  (далее  ФЕ)  позволяет  эксплицировать:  1)  культурную  семантику  (культурно-значимые  смыслы,  культурную  коннотацию,  культурные  установки  и  т.  п.)  ФЕ  разных  типов  (В.Н.  Телия,  М.Л.  Ковшова,  Д.Ч.  Малишевская,  Н.Н.  Семененко),  2)  национально-культурную  специфику  ФЕ  (Е.М.  Верещагин,  В.Г.  Костомаров,  В.Г.  Гак,  О.А.  Дмитриева),  3)  особенности  функционирования  ФЕ  в  роли  культурных  знаков  в  дискурсах  разноструктурных  языков  и  в  ареале  разных  типов  культур  (В.П.  Белянин,  В.М.  Мокиенко,  Т.Г.  Никитина,  Э.М.  Береговская).  Концептуальный  подход  к  фразеологическим  явлениям  приводит  к  разработке  и  моделированию  различных  лингвокультурных  концептов  (Д.С.  Лихачев,  С.Г.  Воркачев,  В.И.  Карасик,  Ю.С.  Степанов,  Г.В.  Токарев).  Выявлению  иерархии  смыслов  и  ценностей  в  картине  мира  субъекта  как  представителя  лингвокультурной  общности  способствует  концептуальный  анализ  ФЕ. 

Основной  задачей  лингвокультурологии  применительно  к  фразеологическому  материалу  становится  экспликация  тех  культурно-значимых  элементов  значения  ФЕ,  тех  приращенных  смыслов,  которые,  соотносясь  с  их  концептуальным  содержанием,  обеспечивают  способность  ФЕ  выступать  средством  презентации  симболария  «языка»  культуры.

В.Н.  Телия  формулирует  два  постулата,  в  соответствии  с  которыми  осуществляется  лингвокультурологический  анализ  некоторых  фрагментов  обыденного  менталитета  русского  народа,  отраженных  в  зеркале  фразеологии:

1.  носители  языка  осознанно  владеют  знанием  прецедентных  текстов,  которые  служат  источниками  культурно-национальной  интерпретации  ФЕ; 

2.  соотнесенность  ФЕ  с  «языком»  культуры  может  быть  выявлена  только  на  достаточно  представленных  массивах  идеографических  полей  (типа  «свойства  лица»,  «чувства»,  «интеллектуальные  способности  и  состояния  человека»,  «поведение»  и  т.  п.)  [3,  с.  239]. 

Антропоквалификативные  ФЕ,  таким  образом,  становятся  основным  интерпретативным  материалом  для  лингвокультурологического  анализа.  Целью  нашего  исследования  является  рассмотрение  основных  интерпретативных  групп  ФЕ  моральной  сферы  человека. 

Одним  из  первичных  источников  культурной  интерпретации  ФЕ  являются  ритуальные  формы  русской  культуры:  поверья,  мифы,  заклинания  и  т.  п.  Так,  возникновение  ФЕ  перемывать  косточки  —  «сплетничать,  злословить»  —  связано  с  обрядом  так  называемого  вторичного  захоронения,  существовавшего  у  некоторых  славянских  народов.  Древние  заговоры,  магические  присловья  и  пережиточные  суеверия  находят  отражение  в  следующих  ФЕ:  выносить  сор  из  избы  (сор  положено  сжигать  в  печи  для  оберега),  как  с  гуся  вода  (отводится  беда,  тоска,  болезнь  с  человека),  черная  кошка  пробежала  между  кем-либо  (плохая  примета  —  к  ссоре,  беде),  зубы  заговаривать  (определенным  заговором  «снималась»  зубная  боль),  родиться  в  сорочке  (тот,  кто  родился  в  околоплодном  пузыре,  будет  счастлив  в  жизни).  Мифологема  упыря  ложится  в  основу  ФЕ  пить  кровь  чью;  культурно  значимый  смысл  ФЕ  испортить  кровь  и  испепелить  взглядом  несет  информацию  о  ритуальных,  магических  действиях  лиц,  наводящих  на  людей  порчу.

Важным  источником  культурно  значимой  интерпретации  ФЕ  является  отраженная  в  русском  менталитете  система  образов-эталонов,  закрепленных  в  устойчивых  сравнениях  (УС)  типа  надоесть  как  горькая  редька,  врать  как  сивый  мерин,  ломаться  как  тульский  пряник  и  т.  п.  Общеизвестно,  что  выбор  образов-эталонов  зависит  от  обиходно-культурного  опыта  членов  определенного  языкового  коллектива,  а  потому  представления  о  носителях  тех  или  иных  личностных  качеств  в  разных  языках  часто  не  совпадают).  Важной  ментальной  установкой  для  русских  является  внимание  к  своему  внутреннему  миру,  а  не  к  своей  внешности.

Проведенный  нами  анализ  эталонизированных  компонентов  УС  положительной  и  отрицательной  оценки  качества  позволил  эксплицировать  три  мотивационных  признака,  дифференциальных  для  данных  УС  [1,  с.  157—158]. 

1.  В  русской  ментальности  пресмыкающиеся  не  становятся  эталонами  положительных  моральных  качеств  личности:  коварная  как  змея  (или  как  змей),  извиваться  змеей  /  ужом  (для  сравнения:  в  языковом  узусе  народов  Востока  змея  —  символ  мудрости,  прозорливости  и  воли).  Это  обусловлено  не  только  тем,  что  пресмыкающиеся  обладают  непривлекательной  внешностью  и  являются  ядовитыми,  но  и  тем,  что  слова-носители  образов  аккумулируют  в  себе  отрицательные  культурные  и  эмоционально-оценочные  коннотации  (ср.:  змей-искуситель  с  древа  познания  добра  и  зла,  Змей  Горыныч,  змея  подколодная,  змеюка,  гадюка  и  т.  п.).  Примечательно,  что  пейоративность  семантики  слов-эталонов  УС  усиливается  как  за  счет  библейских  и  сказочных  ассоциаций,  так  и  за  счет  причисления  змеи  к  объектам  нижней  ориентации,  т.  е.  к  «низу»  пространственно-гравитационной  оси:  пресмыкающиеся  —  это  твари  ползающие.  Весьма  красноречив  в  этом  отношении  прецедентный  текст  из  М.  Горького:  «Рожденный  ползать  летать  не  может»,  где  уже  заданы  ценностные  установки:  верх  (сокол)  —  «хорошо»,  низ  (уж)  —  «плохо». 

2.  Представители  растительного  мира  не  становятся  мерилом  релевантных  духовно-нравственных  качеств  русского  человека  в  силу  актуализированных  в  их  семантике  импликативных  сем  —  «пассивность  качества»,  «близость,  привязанность  к  земле».  Отрицательно-оценочный  потенциал  определяет  развитие  семантики  и  слова-эталона  лен  (мягкий  как  лен  —  «о  безвольном  человеке)  и  слов-эталонов  пень,  полено,  бревно  (бесчувственный  или  бестолковый,  глупый  как  пень  (или  как  полено,  как  бревно)).  В  содержательном  плане  последних  лексем  реализуется  сема  «мертвая,  безжизненная  часть  дерева».  В  других  языках  представители  растительного  мира  могут  развивать  положительные  коннотации:  в  английской  ментальности  эталоном  невозмутимости,  выдержанности  выступает  огурец  (as  cool  as  a  cucumber),  во  французской  ментальности  символом  невинности,  непорочности  и  чистоты  становится  лилия  (pur  comme  un  lis).

3.  Непродуктивными  для  эталонизации  позитивных  свойств  личности  становятся  УС  с  мотивационным  признаком,  называющим  человека  по  профессии  и  социальному  статусу,  в  которых  развиваются  отрицательно-оценочные  коннотативные  семы.  В  языковом  сознании  русских  людей  сапожник,  реже  извозчик  —  воплощение  грубости,  пьянства,  недобросовестного  отношения  к  труду  (ругаться  как  <ломовой>  извозчик  (или  как  сапожник),  напиться  как  сапожник,  делать  что-либо  как  сапожник);  барин,  барыня,  король  —  эталоны  праздности,  лени,  беспечности,  комфортной  жизни  (сидеть,  лежать  как  барин  /  барыня,  жить  как  барин  /  барыня  или  как  король).

Этнокультурная  специфика  УС  сферы  моральных  качеств  личности  выражается  не  только  в  наличии  в  их  составе  особых  культурных  маркеров  (безэквивалентной  предметной  лексики,  ономастики,  топонимов),  но  и  в  частотности  их  языковой  репрезентации,  в  специфической  комбинаторике  (уставиться  как  солдат  на  вошь,  сиять  как  блин  на  масленицу  (или  как  медный  грош  /  самовар),  чувствовать  себя  как  у  тещи  на  блинах,  уставиться,  смотреть  как  баран  на  новые  ворота).

К  внутриязыковым  ресурсам  культурной  интерпретации  относится  отраженная  в  образном  основании  метафорических  ФЕ  «наивная  картина  мира»  этноса.  Лингвокультурологический  анализ  способствует  извлечению  культурно  и  прагматически  значимой  информации  из  образного  основания  ФЕ  с  «базовой  метафорой»,  служащей  «посредником  между  языковой  и  культурной  компетенцией  носителей  языка»  [3,  с.  253]. 

На  фоне  семантического  поля  «Моральные  качества  личности»  выделяется  целая  группа  пейоративных  ФЕ,  в  которых  эксплицируется  базовая  метафора  «угодничать  Ü  выполнять  движения  и  принимать  позы,  унижающие  человеческое  достоинство»:  рассыпаться  мелким  бесом,  ползать  на  брюхе,  гнуть  спину,  ходить  на  цыпочках,  ходить  на  задних  лапках,  лизать  пятки,  плясать  под  дудку.  Названные  ФЕ  дифференцируются  не  только  по  их  семантико-синтаксической  модели,  но  и  по  отличительному  для  каждой  из  них  образному  основанию.  Проявление  высшей  степени  угодливости  наблюдается  во  ФЕ  ползать  на  брюхе  перед  кем  и  лизать  пятки  кому,  так  как  зафиксированные  в  метафоре  образные  ситуации  указывают  на  унижающие  человеческое  достоинство  ненормативные  позы  и  движения  агента.  В  остальных  ФЕ  отображено  перемещение  агента  в  пространстве  в  непосредственной  близости  от  контрагента,  который  может  управлять  ситуацией  (плясать  под  дудку  чью).  Коннотативное  содержание  приведенных  ФЕ  поддерживается  стереотипной  для  русского  самосознания  установкой:  недостойно  русского  человека  заниматься  угодничеством,  заискиванием,  льстить,  даже  если  он  и  получает  от  этого  какую-либо  выгоду.  —  Глядите,  ребята,  этого  молокососа  Яков  Васильевич  равняет  с  нами.  —  Он  у  мастера  пятки  лижет,  собака!  (Г.  Нечаев.  Шпагин).  Базовую  метафору  данных  ФЕ  можно  интерпретировать  как  нарушение  второй  заповеди  Божией:  «Не  сотвори  себе  кумира  и  всякого  подобия…,  да  не  поклонишися  им,  не  послужиши  им».  Не  случайно  пословицы,  отражающие  тему  угодничества,  обычно  воспринимаются  в  эмотивном  модусе  осуждения  и  пренебрежения:  «И  богу  и  черту  заодно  угодить  хочет»,  «Одному  богу  молиться,  а  другому  кланяться».  Следовательно,  русским  менталитетом  любое  проявление  угодничества,  самоуничижения,  льстивости  не  одобряется. 

Остановимся  на  рассмотрении  еще  одного  свойства  человека  —  непорядочности,  которое  также  воспринимается  коллективным  сознанием  русских  со  знаком  «минус».  В  образных  основаниях  ФЕ  подложить  свинью,  подставить  подножку,  рыть  яму  кому  можно  зафиксировать  базовую  метафору  «вредить  Ü  лишать  кого-либо  устойчивости,  спокойствия».  Во  ФЕ  подложить  свинью  и  подставить  подножку  содержатся  слова-компоненты  с  эталонным  и  символьным  прочтением.  Свинья  для  русской  ментальности  является  образцом  грязи,  поэтому  ФЕ  с  этим  компонентом  интерпретируется  как  «сделать  кому-либо  грязное  дело».  —  За  спиной  сказал,  тайком  наябедничал  —  вот  благодарность  за  все  заботы.  Люди  уже  говорят:  «Свинью  подложил»  (В.  Тендряков.  Тугой  узел).  Символом  устойчивости  или  передвижения  являются  ноги,  подставить  подножку  –  значит,  лишить  человека  опоры,  устойчивости  или  свободы  передвижения,  что  в  высшей  степени  непорядочно,  предосудительно.  —  И  самое  страшное,  если  вы  отвернетесь  или  постараетесь  подставить  ножку  при  этих  первых,  наверняка  беспомощных  шагах,  какие  я  сейчас  пытаюсь  сделать  (В.  Тендряков.  За  бегущим  днем).  Во  ФЕ  рыть  яму  кому  (ср.  пословицу,  содержащую  нравоучение,  «Не  рой  яму  другому,  сам  в  нее  попадешь»)  слово  яма  имманентно  содержит  отрицательную  коннотацию,  что  придает  негативный  коннотативный  фон  всей  ФЕ.  Приведенные  ФЕ  можно  рассматривать  как  стереотипы  «коварного  поведения».

Итак,  ФЕ,  характеризующие  моральные  качества  личности,  являясь  отражением  ментальных  структур  в  живом  народном  языке,  занимают  важное  место  в  «симболарии»  духовной  культуры  русских.

Список  литературы:

1. Коваленко  Е.Г.  Фразеологизм  как  средство  характеризации  моральных  качеств  личности:  Дис.  …канд.  филол.  наук.  Краснодар,  2002.  —  223  с.

2.Телия  В.Н.  О  лингвокультурологических  аспектах  исследования  семантики  фраземных  знаков  //  Фразеология-2000.  Тула:  Изд-во  Тул.  гос.  пед.  ун-та  им.  Л.Н.  Толстого,  2000.  —  С.  90—93.

3.Телия  В.Н.  Русская  фразеология.  Семантический,  прагматический  и  лингвокультурологический  аспекты.  М.:  Школа  «Языки  русской  культуры»,  1996.  —  288  с.