МУЖСКАЯ ГЕНДЕРНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ КАК ОБЪЕКТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Боровцова Марьяна Сергеевна

аспирант кафедры глубинной психологии и психотерапии

Таврического национального университета им. В.И. Вернадского,

г. Симферополь, АР Крым, Украина

E-mail: 

Постановка проблемы. Современные гендерные исследования все чаще обращаются к вопросам гендерной идентичности и гендерной субъектности. Рассмотрение гендерного порядка через призму интегральной индивидуальности личности значительно обогащает представления о природе и сущности межполовых отличий, гендерных отношений, гендерной культуры в целом. В последнее время, наряду с исследованием гендерной идентичности женщины, женской идентичности, в предметное поле гендерной психологии активно входит проблема мужского и осуществления мужчины.

Целью данной статьи является обоснование содержания мужской гендерной идентичности на основе анализа имеющихся теоретико-эмпирических исследований этого явления.

Прежде всего, мы считаем необходимым отметить, что под мужской гендерной идентичности мы понимаем гендерную идентичность мужчины, а не маскулинную либо мужественную идентичность кого бы то ни было. Исходя из этого, для реализации поставленной цели мы считаем целесообразным обратиться к рассмотрению понятия гендерной идентичности личности и, затем, к выделению тех ее особенностей, которые можно отнести к присущим мужчине.

Ранее нами были выделены три основных теоретико-методологических подхода к пониманию гендерной идентичности личности, сосуществующие в дискурсах науки [2]:

1. апеллирующий к сознанию(B. Elliot, P. Carver, S. Kessler, C. Martin, D. Perry, D. Ruble, J. Szkrybalo, J. Yunger, Ю. Беликова, М. Бороденко, С. Бутковская, Т. Говорун, Н. Городнова, В. Добреньков, С. Девятых, О. Кикинежди, И. Кириллова, В. Козлов, М. Колясникова, А. Кравченко, Т. Лень, О. Морозова-Ларина, В. Новицкая, В. Петровский, Н. Смелзер, Н. Шухова и др.). Согласно этому подходу гендерная идентичность определяется как аспект самосознания или как определенная степень осознания своего пола / гендера;
2. статусно-ролевой(S. Bem, Дж. Батлер, И. Бондаревская, П. Горностай, Т. Данильченко, С. Иванченко, Е. Ильин, В. Москаленко, Т. Надвиничная, В. Романова, Т. Склярук, А. Фурман и др.). Данный подход определяет гендерную идентичность как способ и условие организации поведения по воспроизведению женственности или мужественности, статус овладения гендерной ролью;
3. самостный (J.Ross-Gordon, Н. Бурлакова, С. Диденко, О. Козлова, Ф. Леонтиу, Л. Ожигова, И. Романов, О. Соколова, А. Чекалина и др.). Рассматривает гендерную идентичность как аспект, проявление или условный компонент Самости, Собственного Я, личностной идентичности. Исследователи, разрабатывающие самостный подход, не нивелируют значение осознания и ролевого осуществления для достижения гендерной идентичности, однако указывают на их вторичность по отношению к интегральной индивидуальной неповторимости личности.

Анализ упомянутых подходов и результатов эмпирических исследований, выполненных в каждом из них, позволил нам предположить, что все они указывают на значимые аспекты гендерной идентичности личности, которые, в свою очередь, целесообразно рассматривать через три взаимосвязанные измерения:

• глубинное: реальное (в понимании Ж. Лакана), телесное, бессознательное, чувственное, половое, сексуальное, похотливое;
• когнитивное: познаваемое, доступное сознанию, стереотипное, представляемое, воображаемое;
• поведенческое: активное, действенное, ролевое, деятельностное [2].

Поскольку сама идея идентичности предполагает некую тождественность объекта А объекту Б, мы пришли к выводу, что гендерная идентичность отражает определенную («достаточную») степень соответствия Самости гендеру на каждом из указанных уровней. Если гендер — это целостная психическая репрезентация пола, наполненная неповторимым динамичным глубинным, когнитивным и поведенческим смыслом женского и мужского, полученная индивидом в процессе обретения индивидуального гендерного опыта [1], то гендерная идентичность является переживанием непрерывной самотождественности, подлинности себя как мужчины или женщины на разных уровнях отношений гендера к Самости [2]. Это подразумевает некоторое соответствие между гендерным образом (образом мужчины или женщины) и образом Я, между гендерным концептом (индивидуальной семиотической структурой поло-маркированных качеств, свойств и событий реальности, позволяющей личности порождаться как текст определенного пола) и Я-концептом, между представлением о гендерных практиках и собственным ролевым осуществлением.

Вместе с этим, в социогуманитарных исследованиях достижение мужской гендерной идентичности обычно связывают с обретением и реализацией определенного системного качества, под которым одна часть ученых понимает маскулинность, другая — мужественность. Типичной также можно считать проблему отождествления этих понятий, использования их как синонимов.

В результате анализа концепта маскулинности на предмет его репрезентативной состоятельности по отношению к феномену мужественности и весомости как критерия достижения гендерной идентичности мужчиной [3; 5] нами ранее были сделаны следующие выводы:

Маскулинность в научном дискурсе используется либо в качестве смысловой константы, фалличной по своему содержанию, либо в качестве одного из способов выражения мужественности, функционирующих в данной культуре [3].

В мужских исследованиях справедливо используются метафоры «сценария», «симуляции», «футляра», «видимости», «представления», «ноши» по отношению к понятию маскулинности, отражающие проблему ее жестких, категоричных, заведомо невыполнимых и в то же время размытых, нечетких требований, пытаясь соответствовать которым, мужчина отвергает свою подлинную сущность, так и не успев ее познать. В таком случае, согласно нашим выводам, проблема маскулинности является проблемой отчуждения от естественной мужественности в пользу отыгрывания гомосоциального спектакля, где фантом внешнего признания компенсирует отсутствие внутреннего принятия [5].

Обобщая изложенное, мы можем предположить, что маскулинность является изменяющейся социальной репрезентацией мужественности, предлагающей представителям мужского пола желаемые репертуары атрибутивного означивания, и связана с внешней компенсацией внутренней нехватки и тревогой перед непостижимым женским. То содержание маскулинности как мифической мужественности, которое функционирует в обществе сегодня, является источником психологического дискомфорта и деформации индивидуальности личности мужчины, что, по нашему мнению, не позволяет связывать достижение мужской гендерной идентичности с маскулинизацией.

Мужественность же, на наш взгляд, от рождения имманентно присуща всем мужчинам как некая психическая потенция, обусловленная полом, которая в дальнейшем, используя ресурсы культуры, выстраивает вокруг себя разноуровневую систему означиваний. Она, как справедливо полагает М. Киммел, заключена в саму биологическую конструкцию мужчины и является его вневременной сущностью [4]. В таком случае мужественность нуждается не в формировании или обретении, а в познании, развитии, индивидуальном означивании и принятии индивидом.

Исходя из сказанного, мы делаем вывод, что мужская гендерная идентичность — это переживание мужчиной непрерывной самотождественности, подлинности самого себя, связанное с познанием и принятием собственной мужественности, ощущением целостности и единства по отношению к ней, даже если по своему содержанию она противоречит маскулинным экспектациям социума.

В связи с этим перспективным, по нашему мнению, является исследование особенностей различных уровней мужской гендерной идентичности на разных этапах онтогенеза, среди разных социальных групп, в кризисные и стабильные периоды жизни и т. п., что, безусловно, требует разработки соответствующего диагностического инструментария.

Список литературы:

1. Боровцова М.С. Гендер как элемент психической реальности личности / М.С. Боровцова // Гендер, права человека, историческое знание: актуальные проблемы и перспективы исследований: материалы I Всероссийской научной конференции с международным участием (май 2012). — Липецк: «Гравис», 2012. — С. 4—7.
2. Боровцова М.С. Ґендерна ідентичність особистості: теоретичний аналіз / М.С. Боровцова // Вісник одеського національного університету. Психологія. — 2011. — Т.16, вип.17. — С. 19-29.
3. Боровцова М.С. За кулисами маскулинности: мужественность как личностная и научная проблема / М.С. Боровцова // Современная психология: теория и практика : материалы II международной научно-практической конференции 29—30 сентября 2011 г. — Москва, 2011. — С. 32—36.
4. Киммел М. Маскулинность как гомофобия: страх, стыд и молчание в конструировании гендерной идентичности / М. Киммел // Гендерные исследования: Сб. ст. — Харьков, 2006. — № 14. — С. 34—52.
5. Никифорова М.С. Маскулинность как спектакль мужественности / М.С. Никифорова // Материалы XL научной конференции профессорско-преподавательского состава, аспирантов и студентов «Дни науки ТНУ им. В.И. Вернадского». — Симферополь: ДИАЙПИ. — С. 179—180.