ЗНАЧИМОСТЬ КОНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИИ ПРАВА НА ОХРАНУ ЗДОРОВЬЯ И МЕДИЦИНСКУЮ ПОМОЩЬ В РОССИИ

THE SIGNIFICANCY OF CONSTITUTIONALIZATION OF THE RIGHT ON HEALTH PROTECTION AND MEDICAL CARE IN RUSSIA

Margarita Litovkina

physician, layer,

Russia, Moscow

АННОТАЦИЯ

В статье представлена точка зрения автора относительно оснований и значимости процесса конституционализации права на охрану здоровья и медицинскую помощь в Российской Федерации. Сделан вывод о неизбежном влиянии указанного процесса на реализацию и защиту данного социального права.

ABSTRACT

The article presents the author’s point of view regarding the reason and importance of the process of constitutionalization of the right on health protection and medical care in the Russian Federation. The conclusion is made about the inevitable impact of this process on the realization and protection of this social right.

Ключевые слова: процесс конституционализации, право на охрану здоровья и медицинскую помощь; социальное право, государство, реализация.

Keywords: process of constitutionalization, right on health protection and medical care; social right, state, realization.

В России социальное право на охрану здоровья и медицинскую помощь носит конституционный характер. Данный факт обусловлен несколькими факторами. Прежде всего, по мнению Н.Н. Ивановой, вся российская правовая система зиждется на основополагающих конституционных нормах-принципах (признание социально-ориентированным государством человека, его прав и свобод высшей ценностью) [6, с. 120] В свою очередь, С.Э. Либанова рассматривает «систему конституционно-правовых способов, методов и средств воздействия на общественные отношения» в структуре концепции обеспечения конституционных прав [8]. Кроме того, Министр здравоохранения Российской Федерации В. Скворцова в 2013 г. отметила, что в любом социальном государстве гибкая и результативная система охраны здоровья населения является значимой составляющей «государственной политики и национальной безопасности» [2].

Тем не менее, по причине высокой значимости индивидуального и общественного здоровья для национальной безопасности следует дополнительно отметить результаты российского опыта в процессе конституционализации права на охрану здоровья и медицинскую помощь, который заключается в следующих аспектах.

Во-первых, данный процесс конституционализации отражает собственно факт существования соответствующего права. По мнению С.А. Матвеева, наиболее очевидным свидетельством суверенного властного признания индивидуальных прав, является их «текстуальное закрепление в документе, образующем фундамент всей системы государственно-организованного права» [9]. Таким образом, любая правовая норма должна быть оформлена и считается законно установленной, если четко и однозначно изложена в законодательном акте, в частности, в документе наивысшей юридической силы, который к тому же имеет официальных характер и опубликован для всеобщего сведения.

Во-вторых, размещение в Конституции Российской Федерации спектра прав и свобод человека и гражданина не только означает, что эти права официально признаны, но подразумевает наличие у государства конституционной обязанности по их признанию, соблюдению и защите (ст. 2 Конституции России [7]), так как не существует «автоматической реализации прав и свобод» [1].

В-третьих, факт конституционализации прав и свобод человека и гражданина устанавливает «вектор» их реализации и способствует формированию целого «пласта» отраслевых прав (в сфере охраны здоровья, например, к последним относят права пациентов). Следовательно, отсутствие нормативного закрепления того или иного права на конституционном уровне, с одной стороны, может усложнить его реализацию, поскольку конституционные положения являются тем ценностным фундаментом, в соответствии с которым индивид может трансформировать собственное поведение, и государство осуществляет внутренние полномочия в соответствии с требованиями законности и развивает отраслевое законодательство. С другой стороны, несмотря на тот факт, что для конституционных прав и свобод человека и гражданина характерно прямое, непосредственное действие и, соответственно, непосредственная реализация (ст. 18 Основного закона Российской Федерации [7]), большинство конституционных положений о правах и свободах действуют через нормы отраслевого законодательства.

Л.И. Глухарева отмечает, что отраслевые права по отношению к конституционным выполняют служебную функцию, поскольку являются средствами реализации последних, определяя содержание и объем основных прав, выступая по отношению к ним в роли юридических гарантий [3, с. 58] Таким образом, в России отраслевое законодательство в любой сфере жизнедеятельности индивида опирается, прежде всего, на каркас конституционных положений, выполняющих в данном случае направляющую и регулирующую функции.

В-четвертых, факт конституционализации прав и свобод человека и гражданина, провозглашение их в качестве наиболее значимых аксиологических ориентиров, обеспечивает широкий «простор» для их защиты. Причем указанные ценности можно защищать как в суде (Конституционном Суде Российской Федерации, органах конституционного правосудия субъектов федерации, судах общей юрисдикции) [12; 13], так и в рамках внесудебных вариантов защиты. В последнем случае, при нарушениях конституционного права на охрану здоровья и медицинскую помощь следует обращаться к Уполномоченным по правам человека Российской Федерации [14] или субъектов федерации; в органы прокуратуры [11] и медицинского страхования, к должностным лицам сферы здравоохранения и в органы управления здравоохранением; в различные общественные объединения (организации пациентов), иные негосударственные институты (этические комитеты при медицинских и биологических учреждениях) [10].

Судья Уставного суда Санкт-Петербурга М.В. Тимофеев отмечает, что Конституцией России и развивающим ее законодательством создан «ряд гарантий осуществления права на медицинскую помощь как составной части конституционного права на охрану здоровья», [10, с. 180–181] в частности, такие, как участие в системе медицинского страхования, предоставление доступной и качественной медицинской помощи в объеме, соответствующем ежегодным программам государственных гарантий ее бесплатного оказания гражданам.

Тем не менее, ни одно государство не может создать универсального механизма, который помог бы индивиду избавиться от заболеваний, даже если он будет требовать этого, основываясь на конституционных положениях о здоровье и медицинской помощи, или рассчитывать на повышение объема экономической составляющей в области здравоохранения. В частности, по данным Комитета по социальной политике Совета Федерации (по состоянию на декабрь 2015 года) объем финансового обеспечения российского здравоохранения остается на невысоком уровне (3,7 % от ВВП); сохраняется высокий уровень смертности – 13,5 % на 1000 жителей (Россия занимает по этому показателю 182 место из 207 стран) [5]. Совет по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте Российской Федерации в 2015 году констатировал негативную динамику количества медицинских стационарных и поликлинических учреждений: от 10404 до 4398 больниц – в период с 2000 по 2013 годы. В тот же промежуток времени отмечено сокращение числа станций скорой помощи: с 3172 до 2704, соответственно [4].

По-видимому, следует согласиться с мнением Т.Я. Хабриевой, которая подчеркивает, что конституционное закрепление социальных прав представляет собой только гарантию доступности для личности системы общественных благ в виде минимально необходимых для личности ценностей цивилизации, и позволяет нейтрализовать последствия неизбежного неравенства по признаку возраста, имущественного положения, профессиональной активности, состояния здоровья [15, с. 60–61] Следовательно, основной целью процесса конституционализации положений о здоровье можно считать достижение баланса между потребностями населения в системе здравоохранения и существующими экономическими возможностями государства, чтобы обеспечить равный и всеобщий доступ к медицинскому обслуживанию. Поэтому каждое государство должно разрабатывать собственную концепцию, связанную с проведением мероприятий, направленных на сохранение и поддержание здоровья населения. Кроме того, процесс конституционного закрепления социального права на охрану здоровья и медицинскую помощь закономерно приводит к усилению ответственности государств в части улучшения медицинского обслуживания, позволяет индивиду «примерить» на себя роль правообладателя и дает возможность обращаться за защитой органы правосудия, а также обнадеживает в части перспектив улучшения правового регулирования здравоохранения.

Список литературы:

1. Витрук Н.В. Общая теория правового положения личности / Н.В. Витрук. – М.: Норма, 2008. – С. 98–99.
2. Выступление Вероники Скворцовой в Совете Федерации в рамках «Правительственного часа» 16 октября 2013 года. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL: http://www.rostov-tfoms.ru (Дата обращения: 27.07.2016).
3. Глухарева Л.И. Методологические основы теории прав человека. – М.: Логос, 2004. – С. 58.
4. Департамент здравоохранения Москвы предоставил СПЧ подробную информацию об оптимизации своих учреждений. 03 Апреля 2015. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL: http://president-sovet.ru/presscenter/news/read/2334 (Дата обращения: 27.07.2016).
5. Заключение по Федеральному закону «О бюджете Фонда социального страхования Российской Федерации на 2016 год». 8 декабря 2015 года. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL: http://social.council.gov.ru (Дата обращения: 27.07.2016).
6. Иванова Н.Н. «Преобразование» Конституций Российской Федерации и предпосылках «преобразования» Конституций (Уставов) субъектов Российской Федерации) // Вестник Уставного суда Санкт-Петербурга. 2013. – № 1 (18). – С. 120.
7. «Конституция Российской Федерации» (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.
8. Либанова С.Э. Универсальный критерий конституционности международно-правовых актов Европейского суда по правам человека и Конституционного суда РФ // Вестник Уставного суда Свердловской области. 2013. – № 1 (15). – С. 107–108.
9. Матвеев С.А. Роль органов региональной конституционной юстиции в сфере защиты прав и свобод человека и гражданина (к вопросу о легитимности правозащитной деятельности конституционных и уставных судов субъектов Российской Федерации / /Вестник Уставного суда Санкт-Петербурга. 2015. № 1 (20). С. 207.
10. Тимофеев И.В. Внесудебные формы защиты конституционного права на охрану здоровья и медицинскую помощь в Российской Федерации // Вестник Бурятского государственного университета. 2014. – № 2. –С. 179–183.
11. Федеральный закон от 17.01.1992 № 2202-1 (ред. от 03.07.2016) «О прокуратуре Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 1992. № 47. Ст. 4472.
12. Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 № 1-ФКЗ (ред. от 14.12.2015) «О Конституционном Суде Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 1994. № 13. Ст. 1447.
13. Федеральный конституционный закон от 31.12.1996 № 1-ФКЗ (ред. от 05.02.2014) «О судебной системе Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 1997. № 1. Ст. 1.
14. Федеральный конституционный закон от 26.02.1997 № 1-ФКЗ (ред. от 31.01.2016) «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ.1997. № 9. Ст. 1011.
15. Хабриева Т.Я. Роль Конституционного Суда Российской Федерации в совершенствовании механизма реализации социальных прав граждан // Права человека и современное государственно-правовое развитие / Отв ред. А.Г. Лисицын-Светланов. – М.: ИГП РАН, 2007 – 365 с.