СВОБОДА И ПРАВО: ФИЛОСОФСКО-ЮРИДИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

АННОТАЦИЯ

Проблема свободы возникает именно в политическом обществе. Господствующим становится юридическое мировоззрение, парадигмой общественного сознания становится убеждение о связи свободы с правом. Речь идёт, с одной стороны, о единстве позитивного и естественного права, с другой стороны, о том, что не преодолен такой существенный порок, как смешение права и морали (нравственности). В сфере естественного права назревшие требования среды, всей социальной жизни проходят своего рода «фильтры» и получают высокий естественно–природный статус. Признание ценностной природы права и свободы позволяет объяснить неустранимость и оправданность идей естественного права. В современной юридической литературе под правосознанием понимают совокупность знаний, идей, взглядов, представлений, чувств и настроений, относящихся к праву. На право нередко возлагают функции «антикризисного борца», не учитывая того, что оно само нуждается в антикризисных мерах.

Ключевые слова: право, свобода, аспект, юридический, фило­софский, общественное сознание.

Проблема свободы возникает в обществе политическом. Лишь в Новое время, когда господствующим становится юридическое мировоззрение, парадигмой общественного сознания становится убеждение о связи свободы с правом. Определение права как обеспечение свободы личности,- справедливо полагает В.П. Малахов,- «можно отнести лишь к эпохе буржуазных революций в Европе XVII‑XVIII вв.» [1, с. 74].

Вопрос «Что есть право?» может также смутить правоведа, согласно Канту, как вопрос «Что есть истина?» учителя логики. Правовед может дать ответ на вопрос, что говорят или говорили законы в том или ином месте в то или иное время, «но является ли то, чего они хотят, также и правом, и всеобщий критерий, по которому можно опознать как право, так и неправо … , - всё это остаётся для него сокрытым, если он хоть на время не оставляет указанные эмпи­рические принципы и не ищет источник этих суждений в одном лишь разуме (пускай даже упомянутые законы и служили бы ему прекрасно в качестве направляющей нити), чтобы установить основу для воз­можного позитивного законодательства. Чисто эмпирическое учение о праве – это голова (как древняя голова в басне Федра), которая, возможно, и прекрасна, да жаль только, что без мозга» [2, с. 34-35].

Эту задачу может обеспечить не только позитивное право, как полагает С.С. Алексеев. Для Канта понятие права имеет более широкий смысл. Человек, согласно И.А. Ильина, должен понять природу свободы, «её правовую форму, её правовые пределы, её взаимность и совмести­мость, её цель и назначение». «Понимание её правовой формы и правовых пределов» это и есть постижение права [3, с. 510].

В.С. Нерсесянц справедливо утверждает, что: «В догегелевской философской, политико – правовой и юридической литературе понятие «право» не употреблялось в столь широком, как у Гегеля, значении, охватывающим всю ту область, которая обозначается в системе гегелевской философии как особая сфера объективного духа» [4, с. 51].

Таким образом, речь идёт, с одной стороны, о единстве позитивного и естественного права, с другой стороны, о том, что Гегель не преодолел такого существенного порока, как смешение права и морали (нравствен­ности). Именно об этом свидетельствует гегелевская концепция права в форме абстрактного права, морали и нравственности (семьи, гражданского общества и государства). Все эти формы (и ступени) самоуглубления идеи свободы являются, по Гегелю, особыми правами. Понимание права как свободы относится, подчеркивает В.С. Нерсесянц, - к числу несомненных достоинств гегелевской философии права. «Но эта свобода (свободная воля, свобода как идея), - отмечает Нерсесянц, - ничего специфически правового у Гегеля не содержит, поскольку она представлена не только в праве, но ещё в большей мере – в морали и нравственности (в силу чего они – более высокое право)» [4, с. 205]. Гегель, таким образом, продолжает Нерсесянц, «не просто смешивает право с моралью и нравственностью, но и подчиняет право морали и нравственности, выдавая их за более высокое право» [4, с. 205].

Гегель, справедливо замечает С.С. Алексеев, «при всём том значении, которое он придавал идее свободы, отдавал приоритет на грешной земле государству» [5, с. 97] П.Г. Редькин, критикуя гегелевскую концепцию нравственности за игнорирование права и морали индивида, отмечает: «Гегель, напитанный античным духом, в особенности духом Платона и Аристотеля, предаёт индивида своим нравственным организмом так, что индивиды поглощаются ими, в особенности же – в самом высшем организме – в государстве» [6, с. 18]. У Гегеля, отмечает Нерсесянц, «свобода, право, справедливость действительны лишь в государстве, соответствующем своей идее» [7, с. 425]. Отмечая роль философов – классиков таких, как Кант, Гегель, нужно помнить о том, справедливо замечает Ю.Г. Ершов, что «богатство мировой цивилизации в правовой и политической теории и практике создавались разными народами на протяжении тысячелетий» [8, с. 33].

В сфере естественного права назревшие требования среды, всей социальной жизни проходят своего рода «фильтры» и получают высокий естественно – природный статус. Признание ценностной природы права позволяет объяснить неустранимость и оправданность идей естественного права. «Естественно – правовые теории, - подчеркивает В.П. Малахов, - являются не идейной оппозицией реальному праву, не моралистической установкой, а выражают правовую реальность в её ценностном контексте» [1, с. 51]. «Проникновение естественно–правовых требований в содержание позитивного права, - полагает С.С. Алексеев, - должно рассматриваться как процесс, который призван придать дей­ствующему правопорядку необходимую твёрдость, непререкаемость и, следовательно, обеспечить при помощи правопорядка большую определённость и строгость в людских взаимоотношениях, в поведение людей, причём такую определённость и строгость, которые обусловлены «природой»» [5, с. 21].

Естественное право исследователями рассматривается иногда правом лишь в широком значении, то есть в значении социально оправданной свободы (возможности) определённого поведения [5, с. 26; 9, с. 43-44]. Исследователями выделяются различные концепции естественного права [10].

Слабой стороной концепций естественного права является то, что они не обладают строгой определённостью по содержанию, иногда понимаются по-разному, в соответствии с представлениями и идео­логическими предпочтениями людей. К недостаткам этого подхода В.В. Лапаева относит «отсутствие теоретических критериев разграни­чения права и нравственности, что не позволяет отличить от произвола в форме закона» [11, с. 68].

Позитивистское (и неопозитивистское) направление правопони­мания развивается в ХIХ-ХХ вв. в виде общей теории права в основном с позиций юриспруденции. Идеи последней нашли своё обоснование и развитие в творчестве одного из основоположников и классика утилитаризма И. Бентама, выступающего против французской идеи «прав человека». Сравнивая правовой статус с одной стороны деклараций прав человека и с другой – прав, действительно закреплённых в законодательстве, он приходит к выводу: у первых нет правового статуса, у вторых есть. «Право, - по Бентаму, - то есть настоящее право есть дитя закона; от настоящих законов рождаются настоящие права; от воображаемых законов или от «закона природы» могут, как он утверждал, появиться только воображаемые права» [12, с. 523]. Здесь термин «право» получает один привилегированный смысл. Определённое требование может считаться правом только в том случае, если оно обладает юридической силой. Любое иное применение термина «право, каким бы распространённым оно ни было, является попросту ошибочным. Слова Бентама, справедливо подчёркивает Сен, являются лишь ярким выражением общераспространённых сомнений, которые в большей или меньшей мере разделяются очень многими людьми [13, с. 451]. «Никакое положение, убеждение или мнение, - согласно В.Н. Кудрявцева, - не могут рассматриваться как правовая норма, коль скоро они не выражены в юридическом акте, принятом надлежащим образом» [14, с. 6]. На этот момент обращает внимание и В.П. Малахов, замечая что «и массовое сознание, и юридическая теория привычно связывают понимание права с мыслью о законе» [1, с. 86]. Близкие подходы исследователи отмечают в философии позитивного права Д. Остина, в «чистом учении о праве» Г. Кельзена, учение Г. Харта о первичных и вторичных правовых правилах и др. [4, с. 128]. Для неопозитивистов «естественное право», «идея права» и всё, что не есть позитивное право (закон), - это мораль. В очищении правоведения от такой «морали» Кельзен видит основную задачу своего «чистого учения о праве» [15, с. 562, 586-606].

Для сторонников позитивизма характерно разделение права и морали [16, с. 104-136]. «Право и мораль, - отмечает А.А. Краевский, - с точки зрения юридического позитивизма – это две разные нормативные системы … Сам по себе юридический позитивизм предполагает утверждение об отсутствии необходимой концептуальной связи между правом и моралью» [17, с. 88]. Позитивисты остро критикуют естественно­правовые учения. Например, И. Бентам в «Анархических заблуждениях» пытается доказать, что «естественные права – попросту бессмыслица: естественные и неписанные права, риторическая бессмыслица, ходульная бессмыслица» [13, с. 450]. К ним они относят все теоретические рас­суждения о праве, расходящиеся с положениями закона, все концепции различения права и закона. Правоведение сводят к законоведению при «явном игнорировании правового смысла и содержания» [3, с. 137]. «Реальность права, его действенность, - отмечает С.С. Алексеев, - раскрывается через законность – строжайшее, неукоснительное претворение в жизнь действующего права, закона» [5, с. 132].

«Для первой, - отмечает Ю.А. Баскин, - необходимо наличие определённых общественных, политических и идеологических пред­посылок, необходима правовая культура и уважение к праву, осознание его необходимости и справедливости, т. е. правопризнание (И. Ильин). Для второй всё это в конечном счёте необязательно и даже ненужно» [9, с. 54]. Закон, - утверждает В.П Малахов, - «двойственен: в нём, как социальная мера, соединены моменты справедливости и несправедливости, равенства и неравенства, наконец, свободы и несвободы. Это свойство закона определяет динамику правовой жизни, социальных изменений» [1, с. 91]. Вопрос, на который, по мнению А.А. Гусейнова, не знают ответа ни юристы, ни философы это вопрос об отличии права и закона. «Все согласны, - заметил он в рамках «Круглого стола», - что это не одно и то же. Согласны, что закон может быть и часто бывает неправовым. Но нет ответа на вопрос, как отличить одно от другого, как и где это отличие закреплено, зафиксировано в самой юридической практике. Как нам отличить закон, соответствующий праву, от закона, несоответствующего праву» [18, с. 36]. Этим требованиям, полагает Нерсесянц, отвечает либертарно–юридическая теория, трактующая право как меру свободы, реализуемую по принципу формального равенства [19, с. 13-15].

В либеральных концепциях большое значение отводится понятию свобода. Определение права как обеспечение свободы личности исследователи относят лишь к эпохе буржуазных революций в Европе XVII-XVIII вв. [20, с. 353]. В эпоху Просвещения нашла реализацию линия при обосновании права на придание определяющего значения естественно–правовым началам, прежде всего через категорию свободы. В отличие от этического (религиозно–этического) освящения права, философское обоснование права через категорию свободы имеет, полагает С.С. Алексеев, «резко противоположные функции и назначения» [5, с. 84]. Свобода не просто простор для благостного жития, «а, подчёркивает С.С. Алексеев, пространство активности, развёртывания природных задатков человека с целью восходящего развития всего человеческого рода» [5, с. 84]. Свобода заложена в самой сути человеческого бытия. Она «дана людям самой природой, она, если угодно, - «божий дар», одно из самых высоких проявлений человеческого естества, сути того уникального, что характерно для человека как существа разумного – высшего создания» [5, с. 93-94]. Ещё Ш. Монтескье справедливо отмечал: «Нет слова, которое получило бы столько разнообразных значений и производило бы столь различное впечатление на умы, как слово «свобода» [21, с. 288].

К середине ХIХ века в России сформировалась достаточно влиятельная школа философского обоснования права и государства. Одним из наиболее известных её представителей является Б.Н. Чичерин, который относил себя к представителям либеральной политической мысли. Отмечая специфику своей концепции, её отличие от западного либерализма, Чичерин характеризует её термином «консервативный либерализм». Девизом своей концепции он определяет положение «либеральные меры и сильная власть» [22, с. 200]. «Как носитель абсолютного начала, - пишет Чичерин, - человек сам по себе имеет абсолютное значение» [23, с. 560]. Человек имеет цену сам по себе и не должен быть обращён в простое орудие. Именно это осознание служит, согласно Чичерину, движущей пружиной развития человеческих обществ. Из него рождается идея права, которая, постепенно расширяясь, приобретает «неоспоримое господство над умами». Свободная воля человека составляет основное определение человека как разумного существа. Чичерин полагает, что прирождённое человеку право одно, это свобода. Всё остальное заключено в ней и из неё вытекает. Суть либерализма состоит в представлении о человеке как о существе свободном, которое в таком качестве вступает в общество.

Право почти всегда выражает объективно обусловленную меру и форму свободы. «В самом зародыше юридических решений, - отмечает Чичерин, - право уже является выражением свободы, и это отношение становится всё яснее с дальнейшим движением ступени развития свободы суть вместе и движение развития права» [23, с. 88]. Всё достоинство человека основано на свободе. На ней зиждутся права человеческой личности [23, с. 88]. Свобода у Чичерина явление историческое, а не природное, т. е. это гражданская свобода. Единствен­ным теоретиком отечественного либерализма характеризовал Чичерина Н.А. Бердяев.

Свобода является центральной проблемой философии Н.А. Бердяева, который развивает религиозно – аристократическую концепцию христи­анского персонализма. Бердяев называет себя «сыном свободы», подчёркивая, что «основал своё дело на свободе» [24, с. 254]. Личность не готовая данность, а задача, идеал человека. Она «вскормлена во внутреннем плане существования, т. е. в мире духовном, в мире свободы» [25, с. 15]. Личность самосоздаётся. Ни один человек не может про себя сказать, что он вполне личность. Если личность только подчиняется закону, она «иррациональна», она «должна быть исключением, никакой закон не применим к ней» [25, с. 21]. Путь реализации личности в человеке это путь самоопределения, путь экзистенциальной встречи с Богом. Много внимания Бердяев уделяет проблеме обоснования прав человека, идущих от Бога, а не от природы, общества, государства. «Свобода человеческой личности, - отмечает Бердяев, - не может быть дана обществом и не может по своему истоку и признаку зависеть от него – она принадлежит человеку как духовному существу. … Неотъемлемые права, устанавливающие границы власти общества над человеком, определяются не природой, а духом. Это духовные права, а не естественные права, природа никаких прав не устанавливает» [26, с. 254-255]. Неотчуждаемые права и свободы он называет «идеальным правом» [27, с. 175]. «Права и свободы человека, согласно Бердяеву, безмерно глубже, чем, например, всеобщее избирательное право, парламентский строй и т. п., в них есть свяшенная основа» [28, с. 155; 29, с. 290]. Позитивное право, для Бердяева, это всегда антиправовой закон. «Право, - отмечает он, - как орган и орудие государства, как фактическое выражение его неограниченной власти есть слишком часто ложь и обман – это законность, полезная для некоторых человеческих существ, но далёкая и противная закону Божьему. Право есть свобода, государство насилие, государство безлично и безбожно» [29, с. 291].

К либеральному направлению исследователи относят также последователей Чичерина П. Новгородцева, Е. Трубецкого, С. Франка, Н. Алексеева, И. Ильина и др. П.И. Новгородцев в начале ХХ в. характеризует как несправедливое положение вещей «когда отвергают право как порождение силы и произвола и забывают право как выражение справедливости и свободы, - то право, которое издавна вдохновляло на подвиги и на борьбу и которое всегда почиталось священным достоянием лиц» [30, с. 18-19]. В силу отставания положительных законов от движения истории возникают конфликты между старым порядком и новыми прогрессивными стремлениями. Именно «из этих конфликтов, - полагает Новгородцев, - и зарождается обыкновенно естественное право как требование реформ и изменений в существующем строе» [31, с. 111]. Естественное право противопостав­ляется праву положительному как идеал для последнего, «создаваемый ввиду недостатков и несовершенства положительных установлений» [31, с. 111]. Абсолютный идеал для концепции Новгородцева «это чисто абстрактные требования всеобщего объединения на началах равенства и свободы» [32, с. 86].

Наследник Чичерина и Новгородцева И.А. Ильин полагает, что цель права «состоит в ограждении и организации духовной жизни человечества на земле» «Необходимость права, - отмечает он, - есть необходимость его для жизни духа; содержание права определяется основными законами духовной жизни; творческая жизнь права есть жизнь его в человеческом духе и ради человеческого духа» [33, с. 232]. Ильин интерпретирует право и правосознание на основе приоритета личной свободы граждан. «Только человеку как творцу духовной жизни доступно нормальное правосознание, только ему дано искать и находить правое право, ибо только ему открыта цель права и его живой источник» [33, с. 232]. Необходимым и подлинным проявлением духовной жизни является чувство собственного достоинства. Оно есть знак того духовного самоуважения, без которого немыслима борьба за право. Определяющую роль в воспитании чувства достоинства выполняет частная собственность, которая пробуждает и воспитывает в человеке правосознание, «взращивая в нём верное чувство гражданского порядка», «верный подход к политической свободе». Правильное народное правосознание, согласно Ильину, формируется только там, где между управляющими и управляемыми нет пропасти, «где управляемый знает и чувствует себя самоуправляющимся, так что повиновение положительному праву оставляет его свободным» [33, с. 206]. «Народ, лишённый искусства свободы, полагает Ильин, будет настигнут двумя классическими опасностями: анархией и деспотией» [34, с. 5].

В этом Евлампиев, вслед за Ильиным, видит существенное отличие русского либерализма от западного [34, с. 5].

«Различие между внутренней и внешней свободой, справедливо подчёркивает Евлампиев, имеет принципиальное значение. Внутренняя свобода человека – это свобода духовная и бесконечная, на неё очень трудно влиять с помощью внешних факторов, Наоборот, свобода внешняя во многом, если не во всём, определена средой, наличием тех вариантов поведения, которые представляет человеку окружающий мир, поэтому с помощью прямого внешнего воздействия на человека можно управлять им, сохраняя иллюзию полной его свободы» [35, с. 93]. Можно согласиться с Б.Г. Капустиным в том, что в современном российском обществе практически нет ни экономических, ни социальных, ни культурно–политических, ни историко–психологических предпосылок формирования либерализма в западном его понимании» [36, с. 253].

«Право, - подчёркивает Нерсесянц, - не просто всеобщий масштаб и равная мера, а всеобщий масштаб и равная мера именно и прежде всего свободы индивидов» [15, с. 26]. Свобода, открывая простор для созидательной человеческой активности, творчества, в определённых условиях может способствовать возникновению пространства для анархических беспорядков, произвола. И.П. Малинина права, характе­ризуя свободу как феномен, произрастающий из ограничений, налагаемых разумом [37, с. 25-26]. «Историческое развитие свободы и права в человеческих отношениях, утверждает Нерсесянц, представляет собой … процесс равенства людей в качестве формально (юридически) свободных личностей» [15, с. 25]. Критически противопоставляя разумное право позитивным нормам права, действующим законам К. Маркс считает, что в лице таких законов «бессознательный естественный закон свободы становится сознательным государ­ственным законом» [38, с. 63]. Свобода, по Марксу, - «это необходимое естественное, нормальное состояние человеческой жизни, несвобода – ненормальное, больное состояние» [38, с. 64].

В основе философии всегда ценностные установки. «Философия права, - утверждает Ю.В. Тихонравов, - есть учение о смысле права, т. е. о том, в результате каких универсальных причин и ради каких универсальных целей человек устанавливает право» [39, с. 46]. Философия не наука. Вместе с тем грани между наукой и философией нет. «Цель науки, верно замечает В.Н. Жуков, добыть знание, цепь философии обрести смысл» [40, с. 24]. Для философии права важно, согласно Жукову, «понять смысл правоотношения как вида обществен­ных отношений, как динамического свойства общества. Философия права, изучая правоотношение, вносит дополнительный смысл в понимание ценностного восприятия человеком права и государства» [40, с. 28]. Серьёзным теоретическим недостатком некоторых либе­ральных авторов, полагает Жуков, «следует признать их стремление доказать независимость права от государства» [40, с. 26]. Жуков справедливо рассматривает такой подход как «узость взглядов, теоретическую слабость» [40, с. 26].

Интересную мысль на пути философского понимания права предлагает В.П. Малахов. «Для философии, - отмечает он, - предметом интереса которой является право, интуиции самого правосознания должны быть приняты как свидетельство «присутствия» права, как его данность; они опорные точки философствования по поводу права. В данном случае интеллектуальная интуиция образует основу, благодаря которой становится возможность схватывания предмета в его целостности» [1, с. 18]. Право как «внутреннее видение и слышание, бдение внутренних чувств» трактует С.С. Хоружий [41]. Европейская философская традиция достигает вершины своего развития в подобных подходах в концепциях А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, А. Бергсона, М. Хайдеггера и др. Их в настоящее время западные исследователи, мягко говоря, плохо знают.

В современной юридической литературе под правосознанием, как правило, понимают совокупность знаний, идей, взглядов, представлений, чувств и настроений, относящихся к праву. Ильин связывал правосоз­нание не только с правом, но со всей жизнью общества [42, с. 196-213]. «Жить, согласно Ильину, значит, для человека жить правосознанием, … ибо оно остаётся всегда одною из великих и необходимых форм человеческой жизни» [33, с. 155]. Правосознание не просто сопутствует праву. Оно в прямом смысле жизненно необходимо для права, составляя действительную жизнь права. Задача права в том, чтобы создавать в душе человека мотивы для лучшего поведения [39, с. 13-14]. «Правительства, которые хотят заставить подданных быть нравствен­ными, согласно Чичерину, тем самым подают пример безнравственности, ибо они извращают нравственный закон, делают его принудительным» [43, с. 76-77]. «Естественное и космическое предназначение права, - отмечает Ю.В. Тихонравов, - быть справедливым. Право, отклоняю­щееся от своего высшего предназначения, ничтожно, несправедливый закон не есть право, и его следует отвергнуть во имя торжества справедливости. Такому закону люди могут не повиноваться, восставая против насаждаемых им порядков» [39, с. 74].

«На право нередко возлагают функции «антикризисного борца», - подчеркивает Н.А. Власенко, - не учитывая того, что оно само нуждается в «лечении» и также требует антикризисных мер» [44, с. 44].

Как движущую силу всех общественных перемен В.Д. Зорькин с позиции конкретно исторических условий России рассматривает модернизацию, в основе которой должны находится вопросы модер­низации права, создания «права модерн» [45, с. 16]. «Ядро общества модерна это «почитание права» [45, с. 22]. Зорькин поддерживает предложение о необходимости в России правовой реформы сроком до 2020 года [46, с. 227].

Список литературы:

1. Малахов В.П. Основы философии права. М. Академ. проект. 2005. С.18,51, 74, 86, 91.
2. Kant I. Rechtslehre. Berlin. 1988. c. 34-35.
3. Ильин И.А. Путь к очевидности. Собр. соч в 10 т.. Т. 3. С. 510.
4. Нерсесянц В.С. Философия права Гегеля. М. Юрист 1998. С. 51, 128, 137, 205.
5. Алексеев С.С. Философия права. М. Норма, 1997. С. 21, 26, 84, 93-94, 97, 132.
6. Редькин П.Г. Энциклопедия юридических и политических наук. СПб. 1872 – 1873. С. 18.
7. Нерсесянц В.С. История политических и правовых учений. Учебник для вузов.. М. ИНФРА – М. 1996. С. 425.
8. Ершов Ю.Г. Философия права (материалы лекций). Екатеринбург 1995. С. 33.
9. Баскин Ю.Я. Очерки философии права.. С. 43 – 44, 54.
10. Четвернин В.А. Основные концепции естественного права.. М. 1988.
11. Лапаева В.В. Право и правовое государство в постсоциалистической России: состояние и перспективы развития. // Социс. 2016. № 7. С. 68.
12. Bentham. Anarchial Fallacies (1792) // The Works of Jeremy Bentham. Vol. 11. P. 523.
13. Сен Амартия. Идея справедливости. С. 450, 451.
14. Кудрявцев В.Н. О правопонимании и законности. // Государство и право. 1994 № 3. С. 6.
15. Нерсесянц В.С. Философия права. Учебник для вузов. М. 1997. С. 25, 26, 562, 586 – 606.
16. Харт Г.Л.А Позитивизм и разграничение права и морали. // Правоведение. 2005 № 5. С. 104 – 136..
17. Краевский А.А. Чистое учение о праве и юридический позитивизм. Известия вузов. Правоведение. 2015. № 2. С. 88.
18. Материалы «Круглого стола»: Право и национальные традиции. // Вопросы философии 2016. № 12. С. 36.
19. Нерсесянц В.С. Философия права: либертарно – юридическая концепция. // Вопросы философии. 2002 № 3. С. 3‑15.
20. Нерсесянц В.С. Право и закон. М. 1983. С.. 353.
21. Монтескье Ш. избранные произведения. М. 1995. С. 288.
22. Чичерин Б.Н. Несколько современных вопросов. М. 1982. С. 200.
23. Чичерин Б.Н. Собственность и государство. СПб. РХГА, 2005. С. 88, 560.
24. Бердяев Н.А. Экзистенциалистская диалектика божественного и человеческого. // О назначении человека. М. 1993. С. 254.
25. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. Ответ персоналистической философии. // Царство духа и царство Кесаря. М. 1995. С. 15, 21.
26. Бердяев Н.А. Судьба России. М. 1990. С. 254‑255.
27. Бердяев Н.А. О назначении человека. М. 1993. С. 175.
28. Бердяев Н.А. Философия неравенства. М. 1990. С. 155.
29. Бердяев Н.А. Государство // власть и право. Из истории русской правовой мысли. Л. 1990 С.290, 291.
30. Новгородцев П.И. Идея права в философии Вл.С. Соловьёва. М. 1901. С. 18‑19.
31. Новгородцев П.И. Лекции по истории философии права. Учения Нового времени Х 1 – Х1Х вв. Изд. 3.М. 1914. С. 111.
32. Новгородцев П.И. Введение в философию права. Об общественном идеале. Вып. 1. Берлин 1922. С. 86.
33. Ильин И.А. О сущности правосознания Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 4. М.: Русская книга. 1994. С..155, 206, 232.
34. Ильин И.А. Наши задачи. Париж; М., 1992, Т. 2, С. 5.
35. Евлампиев И.И. Актуальные уроки русского либерализма. Статья первая: критика западной традиции. // Вопросы философии. 2015. С. 93.
36. Кашников Б.Н. Либеральные теории справедливости и политическая практика России. Великий Новгород. 2004. С. 253.
37. Малинина И.П. Философия права (от метафизики к герменевтики). Екатеринбург 1995. С. 25‑26.
38. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 63, 64.
39. Тихонравов Ю.В. Основы философии права. М. 1997. С. 13-14, 46, 74.
40. Жуков В.Н. Философия права. (Теоретико – методологический аспект). // Государство и право. 2009. С. 24, 26, 28.
41. Хоружий С.С. Заметки к энергийной антропологии. «Духовная практика» и «отверзание чувств»: два концепта в сравнительной перспективе. // Вопросы философии 1999. № 3.
42. Томсинов В.А. Тема русского правосознания в творчестве Ивана Александровича Ильина. // Известия вузов. Правоведение. 2010. № 6. С. 196 – 213.
43. Теория государства и права. Учебник для вузов. Под ред. Г.Н. Манова. БЭК.С. 76 – 77.
44. Власенко Н.А. Кризис права: проблемы и подходы к решению. // Журнал Российского права. «013. № 8. С. 44.
45. Зорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен. М. Норма. С. 16, 22.
46. Зорькин В.Д. Тезисы о правовой реформе в России. // Россия и Конституция ХХI века. М. 2007. С. 227.