СПРАВЕДЛИВОСТЬ И ПРАВО

Развитие человеческой цивилизации во многом базировалось на представлениях о справедливости, которые закладывались в основу любого социально-экономического порядка и духовно-нравственных ценностей. Категория справедливости традиционно сохраняет свое основополагающее нравственное значение. Принято утверждать о первичности этической сути справедливости, которая традиционно рассматривается как базовый нравственный императив (принцип), цементирующий все общественные отношения, подводящий итог борьбы за свободу, равенство и справедливость [2].

Понятие "справедливость" служит для многоаспектного отражения сложных и противоречивых экономических, социальных, юридических, политических и духовных процессов общественной жизни. Нетрудно отметить, что в любом обществе перманентно усиливается внимание к обсуждению вопросов справедливости, особенно в кризисные периоды социального развития. Это вызвано тем, что социальные представления о справедливости есть некий индикатор текущего состояния общества.

В последнее время актуальность этой проблемы для России вновь повысилась. Не раз поднимался вопрос об обеспечении социальной справедливости во всех социальных сферах. Подобное усиление апелляции людей к справедливости является симптомом того, что те или иные общественные отношения не устраивают людей.

Проблема правопонимания занимает одно из центральных мест в юридической науке. Она не только непосредственно связана с большинством задач правоведения, но и прямо или косвенно влияет на постановку, обоснование, интерпретацию, решение многих из них – в частности, на точное определение границ правового регулирования.

Правовое регулирование - одно из наиболее важных аспектов гражданского общества, посредством которого регулируются важные общественные отношения. Кроме того, в настоящее время сфера «права» рассматривается в качестве осуществления социальной справедливости.

Наиболее часто употребляемая формула справедливости – это известное «золотое правило»: «Не делай другим того, чего не хочешь, чтобы причиняли тебе». В положительной формулировке оно составляет следующий принцип справедливости: «Ты должен обращаться с другими так же, как хочешь, чтобы обращались с тобой». Если понимать эту формулу буквально, то из нее следуют выводы, вовсе не имевшиеся в виду теми, кто ею пользуется. Если мы должны обращаться с другими так, как мы хотим, чтобы обращались с нами, то всякое наказание преступника исключается, поскольку никакой преступник не хочет быть наказанным. Никто не хочет, чтобы его укоряли, но нельзя воспитывать человека, если нет возможности прибегать к укорам. Многие хотят, чтобы им льстили;  большинство людей не желает знать неприятную для них правду. Они хотят быть обманутыми, но из этого не следует, что они обязаны или хотя бы только управомочены льстить другим или обманывать других. Нечто, долженствующее быть запрещенным с точки зрения морали или права, не представляется для некоторых людей ни желательным, ни нежелательным [8].

Следовательно, недостаточно требовать от человека не обращаться с другими так, как он не хочет, чтобы обращались с ним. Например, мораль предписывает не лгать, но может быть, что какой-то человек не возражает против того, чтобы другие обманывали его, так как считает себя достаточно умным, чтобы «раскусить» их ложь, и достаточно сильным, чтобы защитить себя от невыгодных последствий. Если и здесь применить золотое правило, то посредством его такой человек может обосновать свое право обманывать других, поскольку он готов позволить им обманывать себя.

Когда золотое правило требует, чтобы каждый обращался с другим так, как он сам хочет, чтобы другой обращался с ним, то при этом явно предполагается, что и этот другой хочет, чтобы с ним обращались именно так. Это допускается как нечто само собой разумеющееся: ведь каждый хочет, чтобы с ним обращались хорошо. Следовательно, если бы золотое правило соблюдалось, то между людьми существовало бы согласие относительно их взаимного поведения, и конфликты бы не возникали, была бы достигнута социальная гармония. Однако это лишь иллюзия, поскольку в суждениях о субъективно «хорошем» люди отнюдь не согласны между собой, они хотят разного, то, что один человек считает хорошим обращением для себя и поэтому, следуя золотому правилу, именно так обращается с другим, может восприниматься этим другим как дурное обращение. Для одного месть и обман могут быть желательны, а для другого – нежелательны, но тогда между этими двумя людьми возникает конфликт.

Если золотое правило понимается буквально, т.е. если каждый должен обращаться с другими так и только так, как он хочет, чтобы обращались с ним; иными словами, если для оправдания социального порядка решающим оказывается субъективный критерий, то ни мораль, ни правопорядок невозможны, и если золотое правило воспринимается в качестве основной нормы некоего социального порядка, то его следует толковать как норму, согласно которой каждый должен обращаться с другим не так, как он субъективно хочет, чтобы другие обращались с ним, а так, как он должен хотеть, чтобы с ним обращались. Следует вопрос о том, как с каждым должны обращаться согласно общей норме, применимой ко всем, но как должны обращаться с каждым и каково содержание этой общей нормы, на этот вопрос золотое правило ответа не дает. Оно предполагает некий нормативный порядок, в рамках которого принимаются содержательные решения, который предписывает, как должно обращаться с людьми. Таким образом, какой угодно социальный порядок, в особенности всякий позитивный правопорядок, соответствует золотому правилу.

Возникает вопрос о соотношении принуждения, права и морали. Человек обладает разумом и волей и имеет свободу выбора поведения на основе внутреннего самоопределения. Именно в этой связи выделяются два аспекта свободы: свобода внутренняя и внешняя. Право как формальное начало социальной жизни есть сфера внешней свободы, оно регулирует действия людей, внешнюю сторону их поведения, поступков. Отсюда связь права как сферы внешней свободы с государственным принуждением. Свобода же выбора предполагает возможность нарушения юридического императива: индивид поступает как разумный и свободный субъект. Здесь возникает необходимая связь: право – правонарушение – восстановление нарушенного права.

Что касается морали, то в отличие от права мораль обращена к внутреннему миру человека, к его внутренней свободе и выражена в оценках поступков. В единстве и взаимодействии права и морали образуется сфера нравственности, нравственного мира человека. Поэтому негативны по результатам попытки разобщить и противопоставить право и мораль, к чему стремится концепция и практика авторитаризма: право сводится к нормативным приказам власти, и специфика права в отличии от морали, усматривается лишь во внешнем принуждении со стороны механизмов власти.

Отрыв права от морали открывает дорогу аморальному законодательству; лишь в общей сфере нравственного, во взаимосвязи с моралью право обретает свой действительный смысл, общечеловеческое содержание. Разрушение этой связи приводит к разрушению как права, так и нравственности [4].

Проблему соотношения морали и права невозможно решить, не ответив на вопрос о подлинном субъекте права. 

Интересна позиция В.С. Нерсесянца, полагающего, что право есть нормативная форма выражения принципа формального равенства людей в рамках общественных отношений. Этот принцип (и соответствующая ему система норм) отражает не только специфику права, но и его отличие от всех иных видов социальной регуляции (моральной, религиозной, уравнительной, приказной и т.д.). Признание формального равенства физически различных людей подразумевает их свободу и независимость друг от друга. Только свободные люди могут быть субъектами права, и там, где нет свободы, не может быть и права. Поэтому правовые нормы (и право как система норм) можно рассматривать как равные меры (нормы и формы) свободы по единому, т.е. общему для всех субъектов и отношений, подпадающих под действие соответствующей нормы, масштабу. [5]

На тех ступенях социально-исторической эволюции, где сохраняется еще полная или частичная несвобода (рабство, крепостничество, другие формы личной несвободы), само использование правовой формы (и возможность быть субъектом права) представляет собой привилегию лишь немногих, но как бы ни был узок круг субъектов того или иного правового отношения, регулирующая его правовая норма носит абстрактно всеобщий характер и тем самым в сфере своего действия отвергает произвол и привилегии по какому-либо индивидуальному и частному основанию. Со всеобщностью права связана и присущая ему справедливость, которая выражает и олицетворяет правовое начало – принцип абстрактно всеобщего формального равенства и свободы. Справедливость (justitia) происходит от права (jus). Другого всеобщего, формальноравного для всех регулятивного принципа, кроме правового, справедливость не имеет. Отрицание же правового характера и смысла справедливости неизбежно приводит к произволу, когда справедливость подменяется теми или иными моральными, религиозными, мировоззренческими, политическими, социальными, национальными, хозяйственными и т.п. идеалами и интересами [5].

Помимо вышеуказанного, в литературе отмечается несколько путей закрепления справедливости в юридической норме, и наиболее простой - непосредственно зафиксировать в правовом установлении [9]. Это кажется простым решением, когда есть что закреплять, а когда нет четких научных критериев и отнюдь не ясно, как сформулировать многозначное понятие, тогда остаются лишь общие фразы о справедливости, которые не продвигают в решении проблемы. Например, в ч. 1 ст. 60 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) (общие начала назначения наказания) законодатель акцентировал внимание на "назначении справедливого наказания" в пределах, предусмотренных соответствующей статьей УК РФ. В уголовном праве законодатель исходит из общеправового понимания принципа справедливости, выраженного в равном юридическом масштабе поведения и в строгой соразмерности юридической ответственности допущенному правонарушению. [6]. В то же время ни УК РФ, ни Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее - УПК РФ) не раскрывают определения "справедливость". Это означает, что каждый правоприменитель, понимая справедливость по-своему, самостоятельно оценивает "все юридические нормы" "с позиции морали, а, следовательно, и с позиции справедливости" [7].

Подводя итог, можно отметить, что представления о морали и справедливости весьма индивидуальны: что для одного правоприменителя может показаться справедливым и моральным, для другого может таковым не быть. Именно на негативную роль субъективизма судебного усмотрения указывает большинство авторов, отмечая нарушения принципа справедливости в процессе правоприменения [3]. Соблюдение справедливости не может зависеть большей частью от усмотрения суда, в самом законе должны быть заложены необходимые для этого гарантии [1]. У судебного усмотрения должны быть некие границы и это всегда очень сложный вопрос - найти баланс между публичными и частными интересами, принципами справедливости, равноправия и судебным усмотрением.

Список литературы:

1. Бунин О.Ю. Реализация принципа справедливости при установлении санкций уголовно-правовых норм: Дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08 / О.Ю. Бунин // М. – 2006. –  С. 8.
2. Вайпан В.А. Теория справедливости: Право и экономика: монография равенства / В.А. Вайпан // М.: Юстицинформ. – 2017. – 280 с.
3. Галактионов С.А. Принцип справедливости (уголовно-правовой аспект): Дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08 / С.А. Галактионов //  Рязань. – 2004. – С. 12.
4. Мухмадеева, E.M. Статус права: справедливость и принцип формального равенства / E.M. Мухмадеева // Вестник Томского государственного университета. – 2008. – № 308. – С. 30-33.
5. Нерсесянц В.С. Философия права / В.С. Нерсесянц. – М.: Издательство НОРМА. – 2000. – 44 с.
6. Предпринимательское право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. Е.П. Губин, П.Г. Лахно. 3 изд., перераб. и доп. М.: Норма; ИНФРА-М. – 2017. – С. 50.
7. Чечина Н.А. Избранные труды по гражданскому процессу / Н.А. Чечина. // СПб.: Изд. дом С.-Петерб. гос. ун-та. – 2004. – С. 165.
8. Шалдарбекова, А.Б. Некоторые размышления о праве как справедливости с точки зрения "чистого учения о праве" / А.Б. Шалдарбекова, Е.К. Нуртазин, М.Б. Шалдарбекова // Вестник Евразийского национального университета имени Л.Н. Гумилева. Серия: Исторические науки. Философия. Религиоведение. – 2018. – № 1(122). – С. 94-100.
9. Юнусов С.А. Принцип справедливости в уголовно-исполнительном праве: вопросы теории: диссертация ... кандидата юридических наук: 12.00.08 / С.А. Юнусов // [Место защиты: Академия права и управления]. – Рязань. –  2014. – 221 с.
10. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 28.01.2022) //[Электронный ресурс] – Режим доступа. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_law_10699/ (дата обращения 07.02.2022)
11. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 30.12.2021) // [Электронный ресурс] – Режим доступа. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_34481/(дата обращения 07.02.2022)