НАРУШЕНИЕ ИМПЕРАТИВНЫХ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА (JUSCOGENS) КАК ОСНОВАНИЕ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ОДИОЗНЫХ СУВЕРЕННЫХ ДОЛГОВ

BREACH OF MANDATORY RULES OF INTERNATIONAL LAW (JUS COGENS) AS A GROUND FOR INVALIDITY OF ODIOUS SOVEREIGN DEBTS

Andrey Kalimanov

Postgraduate student The Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of Russia,

Russia, Moscow

АННОТАЦИЯ

В данной статье была предпринята попытка придать доктрине одиозного долга новый акцент, отойдя от традиционных признаков одиозности (отсутствие выгоды для населения государства-должника, отсутствие легитимного согласия со стороны населения государства-должника, осведомленность кредиторов об этих обстоятельствах) к критерию нарушения императивных норм международного права juscogens.

ABSTRACT

In this articlean attempt was made to give the doctrine of odious debt a new emphasis, moving away from the traditional signs of odiousness (lack of benefit for the population of the debtor state, lack of legitimate consent from the population of the debtor state, awareness of creditors about these circumstances) to the criteria of violation of mandatory rules of international law jus cogens.

Ключевые слова: одиозный долг, суверенный долг, основания недействительности, juscogens, оспаривание, критерии одиозного долга, императивные нормы.

Keywords: odious debt, sovereign debt, criteria of odious debt, challenging, grounds for invalidity, jus cogens, mandatory rules.

В своем докладе на Комиссии международного права при ООН (КМП) по проекту Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении государственной собственности, архивов и долгов 1983 года специальный докладчик Мохаммед Беджауи предложил двоякое определение одиозных долгов. Согласно предложенному им проекту статьи к Конвенции, одиозные долги будут включать «а) все долги, взятые государством-предшественником на себя с целью достижения целей, противоречащих основным интересам государства-преемника или переданной территории». В то же время Беджауи предложил рассматривать вторую группу долгов как одиозную, а именно «все долги, взятые на себя государством-предшественником с целью, не соответствующей международному праву и, в частности, принципам международного права, воплощенным в Уставе Организации Объединенных Наций» [1]. Эти две концепции одиозных долгов различаются по своему содержанию, поскольку первая, традиционная версия одиозных долгов, фокусируется на интересах населения и государства-правопреемника, в то время как вторая концентрируется на соответствии международному праву.

Интерес могут представлять некоторые принципы, содержащиеся в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года. Что касается вопроса о том, что требуется для того, чтобы международный договор между государствами был недействительным, то конвенция придерживается весьма ограничительного подхода, отдавая предпочтение действительности международных договоров во всех случаях, за исключением самых крайних случаев нарушения принципов международного права. В статье 53 конвенции в этой связи указывается, что международный договор является недействительным, если в момент его заключения он противоречит императивной норме общего международного права. Для целей настоящей конвенции императивная норма общего международного права — это норма, принятая и признанная международным сообществом государств в целом в качестве нормы, отступление от которой не допускается и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, имеющей тот же характер. Тот факт, что нарушение juscogens приводит к недействительности договора abinitio, предполагает, что в случаях нарушений juscogens принцип pactasuntservanda не вступает в силу, поскольку обязательный международный договор является ничтожным. Применительно к кредитным сделкам, если долги являются одиозными из-за нарушения juscogens, кредиторы не могли бы полагаться на pactasuntservanda, поскольку не было бы обязательного договора, на котором могли бы основываться требования о погашении [2].

В отличие от других норм международного обычного права, нормы juscogens связывают даже те государства, которые никогда не принимали их.

Обсуждая концепцию juscogens в ходе своей работы над текстом Венской конвенции о праве международных договоров, члены КМП предположили, что императивные нормы не являются исключительно производными от правовых норм, а также вытекают из норм морали и международного правопорядка. Обоснование признания существенных ограничений международных договоров основывалось на убеждении, что существуют определенные нормы права и моральные принципы, которые в цивилизованных обществах не могут игнорироваться или изменяться соглашениями. Ту же идею иногда формулируют, приравнивая juscogens к тем нормам, которые формируют международный публичный порядок. Если нормы juscogens основаны на общепризнанных правовых или моральных принципах, которые настолько важны, что государства не могут отказаться от них, можно предположить, что не имеет смысла ограничивать применимость juscogens сферой международных договоров между государствами. Вместо этого, учитывая их особое качество и возросшую ценность для международной защиты прав, нормы juscogens должны быть универсально применимыми.

Прежде чем анализировать последствия этого, необходимо определить, какие нормы можно рассматривать как императивные нормы международного права. Нынешний консенсус в отношении того, какие нормы являются частью juscogens, по-видимому, включает в себя объявление вне законапреступлений против человечности, запрещение пыток и право народов на самоопределение. Европейский суд первой инстанции высказался в пользу этой точки зрения, сославшись на: нормы международного права, подпадающие под действие juscogens..., в частности, обязательные положения, касающиеся всеобщей защиты прав человека, от которых ни государства-члены, ни органы Организации Объединенных Наций не могут отступать, поскольку они представляют собой ключевые принципы международного обычного права [3].

Основной проблемой доктрины одиозного долга, основанной на нарушении juscogens, является довольно фундаментальный вопрос о том, как определить, что кредитное соглашение нарушает juscogens. Решающим вопросом было бы то, какая связь между займом и нарушением juscogens должна была бы существовать, чтобы оправдать такой вывод. Статья 53 Венской конвенции, по-видимому, призывает к установлению прямой связи между международным договором и нарушением juscogens в том смысле, что она требует, чтобы сам международный договор противоречил императивной норме общего международного права. Примером международного договора, нарушающего juscogens, может являться договор, в котором два государства соглашаются начать агрессивную прокси-войну против третьего государства. Это сопоставимо с предположением Беджауи о том, что долг может быть одиозным, если государство-должник заключило его с целью, не соответствующей международному праву. Он, по-видимому, имел в виду прямую связь между займом и нарушением международного права в том смысле, что долг следует рассматривать как одиозный только в том случае, если заем был предоставлен с целью содействия нарушению принципов международного права. Соответственно, для установления связи между займом и нарушением международного права важно установить намерения сторон займа и цель займа.

Однако случаи кредитных соглашений, в которых прямо оговаривается цель, противоречащая juscogens будут редкими. Что во многих случаях будет гораздо легче продемонстрировать, так это то, что правительства используют полученные займы для совершения нарушений норм juscogens, например, когда они используют поступающие деньги для милитаризации, покупки оружия с помощью которого они совершают преступления против человечности внутри своей собственной страны, или ведут прокси войны[4].

В этой связи утверждалось, что аналогия со статьей 53 Венской конвенции о праве международных договоров предполагает, что закон не защищает финансовые операции, которые способствуют нарушению juscogens, и что, как правило, долги являются одиозными, а лежащие в их основе контракты недействительными, если они способствуют нарушению международного права.

Для установления последствий для займа важно определить значимость вклада в нарушение международного права финансирующим лицом, поскольку это обычно формирует основу для принятия решения.  Этот индивидуальный элемент, однако, он может быть важен в контексте определения того, является ли контракт недействительным[5]. Соответственно, в контексте определения действительности кредитного соглашения основное внимание уделяется не акту оказания помощи со стороны кредитора, а исключительно тому, способствовал ли заем нарушению международного права juscogens. Важно продемонстрировать, что заем способствовал нарушению, поскольку не было бы оснований считать заем недействительным из-за нарушения juscogens, совершенного только одной из сторон, государством-заемщиком[6].

Согласно Венской конвенции о праве международных договоров, недействительность международного договора не является автоматическим следствием нарушения juscogens, скорее на это должна ссылаться сторона, которая хочет, чтобы действие международного договора было прекращено на этих основаниях. В тех случаях, когда другая сторона не согласна, для урегулирования спора необходимо привлекать международные трибуналы. Этот механизм доступен только государствам, являющимся участниками Конвенции, и он ограничен ситуациями, к которым применяется Конвенция, то есть международными договорами между государствами, так что он не помогает в контексте нарушения juscogens договором, заключенным между государством и частным лицом. Таким образом, для того, чтобы сделать эту доктрину работоспособной на международном уровне необходим специальный международный орган, рассматривающий такие дела.

Международный орган для решения этого вопроса об одиозности и действительности мог бы основывать свои решения на концепции juscogens  наряду с оценкой  того, были ли конкретные займы выгодны народу страны, которой управлял репрессивный режим [7].

Доктрина, основанная на нарушениях juscogens, предоставляет более четкие критерии, чем традиционная доктрина одиозных долгов. С другой стороны, учитывая узкую сферу применения juscogens в современном международном праве, потенциальная применимость этой доктрины была бы весьма ограниченной. В этой связи целесообразно использовать оба критерия для интерпретации доктрины. 

Список литературы

1. Bedjaoui M. Ninth Report on Succession of States in Respect of Matters other than Treaties (UN Doc.A/CN.4/301 and Add.1 of 13 and 20 April 1977) // Yearbook of the International Law Commission. 1977. Vol. II, pt. 1. 74 p. 
2. Ford, C.A. ‘Adjudicating iuscogens’ (1994) 13 Wisconsin International Law Journal 145–181 p.
3. Al-Adsani v United Kingdom (No.2) (35763/97) European Court of Human Rights 21 November 2001. 35 – 41 p.
4. Abrahams, C. P. ‘The doctrine of “odious debts”: Leiden, NL, 2000, 64–65 p.
5. Alston, P. ‘Out of the abyss: the challenges confronting the new UN Committee on Economic, Social and Cultural Rights’ (1987) 9 Human Rights Quarterly 332–381 p.
6. Crawford, J. and Olleson, S. ‘The nature and forms of international responsibility’, in: Malcolm D. Evans (ed.), International Law (Oxford University Press: Oxford 2003). 445–472 p.
7. Ambrose, S. ‘Social movements and the politics of debt cancellation’ (2005) 6 Chicago Journal of International Law. 267–285 p.