ИНСТИТУТ ЦИФРОВЫХ ПРАВ: ПРАВОВАЯ ПРИРОДА И ПРОБЛЕМЫ РЕГУЛИРОВАНИЯ

В эпоху стремительного развития информационных технологий и цифровой революции вопросы регулирования цифровых прав приобретают первостепенное значение. Интенсивное проникновение интернета, социальных сетей, цифровых платформ, а также искусственного интеллекта во все сферы человеческой деятельности ставит перед правовой системой новые задачи. Эти задачи включают необходимость адекватного реагирования на технологические изменения, обеспечения прав граждан в цифровой среде и защиты их интересов от новых форм правонарушений.

Особое внимание заслуживает институт цифровых прав, который, несмотря на свою новизну, уже занял значительное место в российской правовой доктрине и законодательстве. Однако, как показывает анализ, многие аспекты правового регулирования остаются недостаточно проработанными, что требует дальнейшего осмысления и совершенствования.

Институт цифровых прав стал логичным следствием трансформации традиционных форм взаимодействия субъектов права в условиях глобальной цифровизации. Этот процесс охватывает практически все сферы общественной жизни: экономику, образование, здравоохранение, культуру, коммуникации. Цифровизация породила качественно новый вид правоотношений, для которых характерна нематериальность объектов, использование технологий распределенного реестра и зависимость от информационной инфраструктуры [6, с. 170].

Закрепление цифровых прав в российском законодательстве, в частности в ст. 128 и ст. 141.1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) [3], демонстрирует стремление адаптировать правовую систему к вызовам цифровой эпохи. Эти нормы подчеркивают уникальную природу цифровых прав, уравнивая их с традиционными объектами гражданского оборота, такими как вещи, имущественные права и результаты интеллектуальной деятельности. Однако стоит отметить, что нематериальность и технологическая обусловленность цифровых прав создают ряд теоретических и практических вопросов, требующих углубленного анализа.

Согласно ст. 141.1 ГК РФ, цифровые права представляют собой обязательственные и иные права, которые определяются исключительно правилами информационной системы, соответствующей установленным законом требованиям. Это положение формирует новую правовую конструкцию, отличающуюся технологической привязанностью прав к конкретным платформам. Следовательно, цифровые права не могут быть реализованы вне контекста информационной инфраструктуры, что предопределяет их особое место среди объектов гражданского оборота. Однако такая правовая модель порождает вопросы, связанные с защитой цифровых прав, их отчуждением, передачей и наследованием. Например, в условиях распределенных реестров и блокчейн-платформ актуальной становится проблема идентификации субъектов, а также правовой квалификации операций с цифровыми активами. Данные аспекты пока недостаточно урегулированы как в российском, так и в международном праве.

Особенность цифровых прав заключается в их дуализме. Само по себе понятие цифрового права представлено в двух видах: субъективном и объективном [4, с.29]. В субъективном смысле цифровое право толкуется довольно широко – это любое право человека в цифровой среде [1, с.20]. В таком значении цифровое право закреплено в доктрине, посвященной правам человека и гражданина в цифровую эпоху, а также в актах Конституционного суда Российской Федерации. В субъективном смысле они представляют собой индивидуальные права человека в цифровой среде. Эти права охватывают доступ к цифровым ресурсам, защиту данных, право на информационную безопасность и неприкосновенность частной жизни.

Объективное измерение цифровых прав связано с нормативным регулированием отношений, возникающих в цифровой среде. Закреплённые в законодательстве нормы определяют порядок осуществления цифровых прав, их передачу, обременение и иные способы распоряжения ими. Существенным признаком цифровых прав является их фиксация в информационных системах, которые, согласно ст. 2 Федерального закона № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» [5], представляют собой совокупность содержащейся в базах данных информации и обеспечивающих её обработку технологий. Именно этот признак позволяет отличить цифровые права от иных объектов гражданского оборота. 

Информационные системы, в которых фиксируются цифровые права, играют ключевую роль в обеспечении их юридической силы. Технологии распределённых реестров, такие как блокчейн, позволяют осуществлять операции с цифровыми правами без участия посредников, что минимизирует риски, связанные с человеческим фактором. Однако использование таких технологий порождает новые проблемы. Например, отсутствие механизмов восстановления доступа в случае утери ключей создаёт риски утраты прав их владельцами [7, с.118]. Эти обстоятельства подчёркивают необходимость совершенствования правового регулирования, направленного на защиту субъектов цифровых правоотношений. 

Классификация цифровых прав в российском законодательстве основывается на их функциональном назначении. Выделяются две основные категории: цифровые финансовые активы и утилитарные цифровые права. Цифровые финансовые активы включают в себя обязательственные права, связанные с инвестиционной деятельностью, а утилитарные цифровые права предоставляют доступ к услугам или иным функциональным возможностям, предоставляемым цифровыми платформами. Однако законодательный перечень цифровых прав остаётся открытым, что создаёт предпосылки для их дальнейшего расширения. В частности, уже обсуждаются возможности включения в этот перечень NFT (невзаимозаменяемых токенов) [2, с.113], цифровых валют и иных видов цифровых активов, активно применяемых в экономике. 

Научные дискуссии о правовой природе цифровых прав свидетельствуют о неоднородности взглядов на их сущность и место в правовой системе. Классический подход, представленный В.В. Блажеева и М.А. Егоровой, рассматривает цифровые права как систему обязательных, определённых государством норм, регулирующих отношения, возникающие при использовании цифровых технологий [9, с.36]. Этот подход подчёркивает необходимость государственного контроля за функционированием цифровых платформ и защитой прав субъектов. 

Сторонники неклассического подхода, такие как В.Н. Синюков, предлагают рассматривать цифровые права как «право-поведение» [8, с.11]. В этом контексте цифровые технологии выступают фактическим регулятором общественных отношений, что ставит под вопрос традиционные представления о праве как системе нормативных предписаний. Этот взгляд отражает трансформацию права в условиях глобализации, когда цифровая среда создаёт новые формы взаимодействия, выходящие за рамки национальных правовых систем. 

Несмотря на прогрессивный характер института цифровых прав, остаются нерешёнными вопросы их правоприменения. Прежде всего, это касается отсутствия единого понятия цифровых объектов, которое охватывало бы все их виды, включая цифровые права, цифровую валюту, NFT и др. Кроме того, требуется разработка механизмов, обеспечивающих восстановление прав субъектов в случае утраты данных, хранящихся в информационных системах. 

Институт цифровых прав представляет собой важный шаг в адаптации права к вызовам цифровой эпохи. Его развитие требует не только совершенствования законодательных норм, но и изменения подходов к пониманию правовых категорий, основанных на традиционных концепциях. Включение цифровых прав в правовую систему свидетельствует о её гибкости и готовности к восприятию новых реалий, что создаёт предпосылки для их дальнейшего развития как самостоятельной правовой категории. 

Таким образом, цифровые права являются не только новой категорией гражданского права, но и примером трансформации правовой системы в условиях цифровизации. Они отражают необходимость поиска баланса между инновационными технологиями и традиционными принципами права, направленными на защиту интересов субъектов. В условиях продолжающейся цифровой трансформации права институт цифровых прав будет играть ключевую роль в регулировании общественных отношений и обеспечении правовой стабильности. 

Список литературы:

1. Аничкин Е. С. Модернизация конституционно-правового статуса личности в условиях формирования цифрового пространства // Конституционное и муниципальное право. - 2019. - № 12. - С. 19-22.
2. Василевская Л.Ю. Токен как новый объект гражданских прав: проблемы юридической квалификации цифрового права // Актуальные проблемы российского права. - 2019. - № 5. - С. 111-119.
3. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая от 30нояб. 1994 г. № 251-ФЗ: принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации21окт. 1994 г.: ввод. Федер. законом Рос. Федерации от 30 нояб. 1994 г. № 51-ФЗ //Собр. законодательства Рос. Федерации. – 1994. – № 32. – Ст. 3301.
4. Невинский В. В. «Цифровые права» человека: сущность, система, значение // Конституционное и муниципальное право. - 2019. - № 10. - С. 26-32.
5. Об информации, информационных технологиях и о защите информации : федер. закон Рос. Федерации от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ : принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации от 8 июля 2006 г. :одобр. Советом Федерации Федер. Собр. Рос. Федерации 14 июля 2006 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. - 2006. - № 31 (часть I). - Ст. 3448.
6. Петрова И. Л., Манохин В. С. Цифровое право – новая отрасль российского права (вопросы номинации)? // Вестник Владимирского юридического института. - 2019. - № 4 (53). - С. 167-170.
7. Санникова Л. В., Харитонова Ю. С. Цифровые активы: правовой анализ : монография. - М.: 4 Принт, 2020. - 304 с.
8. Синюков В. Н. Цифровое право и проблемы этапной трансформации российской правовой системы // LexRussica. - 2019. - № 9 (154). - С. 9-18.
9. Цифровое право: учебник / А. Дюфло, Л. В. Андреева, В. В. Блажеев [и др.] ; под общей редакцией В. В. Блажеева, М. А. Егоровой.-М.: Проспект, 2021. - 640 с.