ОСОБЕННОСТИ ОФИЦИАЛЬНОГО ПЕРЕВОДА И ОПУБЛИКОВАНИЯ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ РЕШЕНИЙ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

АННОТАЦИЯ

В данной статье рассматриваются особенности официального перевода и опубликования в Российской Федерации решений Европейского суда по правам человека. Указывается на то, что следствием отсутствия официального перевода и опубликования решений ЕСПЧ в Российской Федерации становится весьма нечастое использование таких решений и постановлений судьями. В статье сделан вывод о том, что конкретное применение решений ЕСПЧ подразумевает осознанный подбор прецедентов, анализ содержащихся в них правовых позиций и принципиальных положений, вытекающих из смысла норм Конвенции, применительно к фактам и обстоятельствам конкретного уголовного дела. При таком способе суд, как правило, указывает подлежащее применению положение Конвенции, излагает суть прецедента в сопоставлении с фактической основой рассматриваемого дела и нормами российского законодательства, использует заимствованные у ЕСПЧ аргументы и трактовки для обоснования принимаемого решения.

Ключевые слова: Европейский суд по правам человека, ЕСПЧ, решение суда, международное право, исполнение решений, перевод решений, официальный перевод, опубликование решений ЕСПЧ.

Европейский суд по правам человека на данный момент не осуществляет самостоятельного перевода постановлений (или решений) на языки других стран, в отношении которых и выносятся решения, то есть перевод решений отнесен к компетенции государств. Проблема обостряется тем, что неофициальные переводы не обладают значимым правовым статусом и осуществляются в довольно-таки хаотичном порядке [2, c. 79].

Существует практика использования компьютерных программ перевода (используется в ряде судов) при работе с постановлениями ЕСПЧ, что, соответственно, влечет за собой возникновение самых разноплановых и неоднозначных проблем с достоверным толкованием переведенных текстов. Зачастую исправление ошибок и неверных трактовок так называемого «машинного» перевода занимает столько же времени, сколько занимает перевод качественный и достоверный, настоящим переводчиком. Логически проистекающим следствием отсутствия официального перевода и опубликования решений ЕСПЧ в Российской Федерации становится весьма нечастое использование таких решений и постановлений судьями, вследствие частого незнания правовых норм [4, c. 99].

В значительной степени важными и ценными для исследования остаются проблемы использования судами РФ правовых позиций ЕСПЧ при оценке конкретных правовых ситуаций (казусов) с позиции соблюдения прав человека и обеспечения справедливого судебного разбирательства, а также применения российскими судами прецедентов ЕСПЧ в своих решениях [2, c. 80].

Острота проблемы заключается в том, что, с одной стороны, применение Конвенции о защите прав человека и основных свобод [1] невозможно без прецедентных решений ЕСПЧ, посредством которых осуществляется динамичная интерпретация прав человека, раскрывается их смысл и содержание, с другой стороны, в Российской Федерации судебный прецедент официально не является источником права, а также отсутствует традиция его применения судами. Данное противоречие до сих пор не разрешено ни в теории права, ни в правоприменительной практике.

В целом российская правовая наука больше внимания уделяет раскрытию содержания положений Конвенции на основе анализа различных решений ЕСПЧ.

Вопросы о правовой природе (прецедентном характере) решений ЕСПЧ, о порядке их применения и обязательности для национального правоприменителя являются одними из наиболее дискуссионных как в России, так и за рубежом. В странах Европы данная проблема разрешается различным образом, и вероятно, что решения ЕСПЧ следует рассматривать как имеющие значение убедительных прецедентов (persuasive precedent), не создающих сами по себе прецедента в буквальном смысле, но с учетом авторитета суда, который их принял, существенно влияющих на практику других судов, при этом не являющихся обязательными для них [4, c. 100].

Применительно к России проблема учета решений ЕСПЧ судами обусловлена отсутствием законодательного закрепления решений ЕСПЧ в качестве источника права, неопределенностью относительно формы и степени их обязательности. Тем не менее, общеобязательность правовых позиций Страсбургского суда, содержащих толкование закрепленных в Конвенции прав и свобод [1], которые должны учитываться, в том числе и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права, подтверждена Конституционным Судом РФ.

Таким образом, поскольку решения ЕСПЧ, принятые в отношении России, обязательны для ее правовой системы и, следовательно, для российских судов, последние при рассмотрении конкретных уголовных дел обязаны учитывать даваемые Страсбургским судом толкования и интерпретации прав человека и основывать свои решения на правовых позициях, изложенных в постановлениях ЕСПЧ, ориентироваться на разработанные им стандарты соблюдения прав человека при осуществлении уголовного правосудия.

Следует отметить, что неправильное применение судом общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров России может являться основанием отмены или изменения судебного решения, а применение судами Конвенции о защите прав человека и основных свобод во избежание любого ее нарушения должно осуществляться с учетом практики Страсбургского суда [4, c. 102]. Другими причинами, затруднявшими внедрение на территории РФ практики ЕСПЧ в уголовное правосудие в первые годы действия Конвенции, были отсутствие у судей глубоких знаний и опыта применения Конвенции, отсутствие официальных источников опубликования решений ЕСПЧ в отношении России на русском языке, слабая информированность судей и других субъектов правоприменения об этих решениях, определенный правовой консерватизм, выражающийся в нежелании большинства судей отходить от традиционных форм и способов обоснования и мотивирования своих решений, отсутствие стимулов к изучению решений ЕСПЧ и их использованию в условиях большой загруженности судей и высокой интенсивности их работы.

Для преодоления перечисленных проблем и изменения правосознания судей и других профессиональных участников уголовного процесса потребовалось продолжительное время и значительные усилия [5, c. 96].

Со временем практика обращения российских судов к европейским стандартам и решениям ЕСПЧ начала расширяться благодаря резкому увеличению числа решений ЕСПЧ в отношении России и осознанию судьями важности обеспечения в своей деятельности прав человека и применения европейских стандартов правосудия; многочисленным программам обучения нормам Конвенции и научно-практическим конференциям; регулярному ознакомлению судей с решениями ЕСПЧ; участившемуся использованию участниками судопроизводства Конвенции и решений ЕСПЧ при аргументации своих обращений и позиций, адресованных суду. При этом, всё же, наблюдается по-прежнему крайне редкое и ограниченное по регионам использование судами ссылок на конкретные нормы Конвенции и решения ЕСПЧ (особенно при разбирательстве уголовных дел), которые к тому же носят преимущественно абстрактный характер и не сопровождаются анализом конвенционных норм и правовых позиций ЕСПЧ, сопоставлением их с обстоятельствами конкретного дела [4, c. 105]. Действительно, во многом благодаря целенаправленной работе Верховного Суда РФ проблема своевременного ознакомления судей с практикой ЕСПЧ снята. В правосознании российских судей прочно утвердилось понимание важности следования общепризнанным международным принципам и стандартам уголовного правосудия, выработанным Страсбургским судом на основе толкования и раскрытия сущности конвенционных прав человека и их гарантий. Прецедентное право по-прежнему не признается в России ни на законодательном уровне, ни в официальной правовой доктрине. Тем не менее суды общей юрисдикции ориентируются на выработанные Страсбургским судом правовые позиции, заимствуют из его актов юридические формулировки, раскрывающие смысл и содержание того или иного положения Конвенции, и все чаще в своих решениях по уголовным делам ссылаются на конкретные прецеденты ЕСПЧ. Правда, качество этих ссылок остается низким [3, c. 289].

Анализ судебных постановлений по уголовным делам свидетельствует о различном уровне и разных способах использования практики ЕСПЧ уголовными судами России. По способам реализации и в зависимости от субъекта-инициатора применение решений ЕСПЧ дифференцируется:

1) на осуществленное по инициативе сторон процесса либо по воле самого суда;

2) непосредственное (прямое) и опосредованное;

3) абстрактное и конкретное [5, c. 97].

Обычно суды обращаются к практике ЕСПЧ под влиянием сторон, по их инициативе. В этих случаях заинтересованные в деле участники судебного разбирательства аргументируют свои обращения (заявления, жалобы) или высказанные в суде позиции конкретными решениями ЕСПЧ, вследствие чего суд, проверяя доводы сторон, вынужден прибегать к анализу правовых позиций ЕСПЧ и отражать его результаты в процессуальном решении. Это в идеале, а на практике суды нередко игнорируют постановления ЕСПЧ, на которые ссылаются стороны, ограничиваясь применением российского законодательства и используя только разъяснения высших судов РФ. Тем не менее, инициативное применение судами решений ЕСПЧ тоже присутствует. По собственному почину суды обычно ссылаются на наиболее известные, неоднократно подтвержденные и устоявшиеся правовые позиции, и толкования ЕСПЧ, которые созвучны российскому законодательству и проработаны в практике Конституционного и Верховного судов РФ. Конкретное применение решений ЕСПЧ подразумевает осознанный подбор прецедентов, анализ содержащихся в них правовых позиций и принципиальных положений, вытекающих из смысла норм Конвенции, применительно к фактам и обстоятельствам конкретного уголовного дела. При таком способе суд, как правило, указывает подлежащее применению положение Конвенции, излагает суть прецедента в сопоставлении с фактической основой рассматриваемого дела и нормами российского законодательства, использует заимствованные у ЕСПЧ аргументы и трактовки для обоснования принимаемого решения [3, c. 290].

Абстрактный способ использования практики ЕСПЧ представляет собой формальное упоминание, простое перечисление в судебном решении тех или иных постановлений Страсбургского суда или его отдельных позиций без их анализа и без привязки к конкретным обстоятельствам дела, установленным судом. Такие мало что значащие ссылки не могут служить подтверждением того, что суд в действительности учел и применил упомянутый прецедент, и указывают лишь на стремление судьи следовать модной тенденции, создают иллюзию большей обстоятельности и убедительности выводов суда, «освященных» авторитетом ЕСПЧ. К сожалению, приходится констатировать, что в большинстве судебных решений присутствуют именно такие формальные ссылки [5, c. 99].

Из рассмотренных способов собственно применением решений ЕСПЧ в качестве источника права можно признать лишь непосредственный и конкретный способы применения, которые хорошо сочетаются друг с другом и более эффективны. Опосредованный способ, видимо, следует отнести не к применению как таковому, а к форме учета практики ЕСПЧ в процессе принятия решения по тому или иному делу.

Итак, формальное упоминание ЕСПЧ в судебных решениях – только видимость применения и учета его решений, прикрывающая фактическое бездействие суда в этом направлении.

Список литературы:

1. Конвенция о защите прав человека и основных свобод ETS N 005 (Рим, 4 ноября 1950 г.) (с изменениями и дополнениями) – Консультант-Плюс. (14.09.2019)
2. Воронцова, И. В. К вопросу о переводе и публикации постановлений ЕСПЧ в России / И. В. Воронцова. – Йошкар-Ола: Марийский государственный университет, 2017. – 82 с.
3. Комаров, С. А. Права человека и правовая инфильтрация идей Европейского суда по правам человека в правовую систему Российской Федерации / С. А. Комаров. – Рязань: Концепция, 2014. – 296 с.
4. Огрина, Г. В. Международное право / Г. В. Огрина. – М.: Всероссийский государственный университет юстиции, 2017. – 116 с.
5. Чудная, Д. С. Исполнение решений Европейского суда по правам человека в Российской Федерации / Д. С. Чудная. – Новосибирск: НГТУ, 2015. – 151 с.