ИМПЛЕМЕНТАЦИЯ МОРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКИХ НОРМ В ГОСУДАРСТВЕННОЕ И МУНИЦИПАЛЬНОЕ ПРАВО

THE IMPLEMENTATION OF ETHICAL STANDARDS IN STATE AND MUNICIPAL LAW

Lybove Andreeva

candidate of juridical sciences, senior lecturer of the Novgorod branch Modern humanitarian Academy,

Russia, Veliky Novgorod

Anatoly Bogdanov

lawyer of Zashchitnik Bar of Veliky Novgorod,

 Russia, Veliky Novgorod

АННОТАЦИЯ

В статье анализируются основные вопросы, возникающие при имплементации норм морали в правовую систему. Авторы рассматривают способы и порядок оформления норм морали для отдельных категорий публичных должностных лиц. Авторы предлагают установить механизмы, обеспечивающие соблюдение морально-этических норм в государственном и муниципальном праве.

ABSTRACT

The article analyzes the main issues arising in the implementation of moral norms into the legal system. The authors review the ways and order of moral norms for certain categories of public officials. Тhe Authors propose to establish mechanisms to ensure compliance with ethical standards in state and municipal law.

Ключевые слова: государственное право, муниципальное право, мораль, этика, норма, право, закон.

Keywords: state law, municipal law, morality, ethics, norm, right, law.

Наиболее значимыми регуляторами поведения людей всегда выступали обычаи, мораль и право. Как известно, самыми древними правилами поведения людей были обычаи, которые наиболее близки к инстинктам. Исполняя требования обычаев, человек не задумывался, так как это было «заведено испокон веков». Обычай упорядочил первобытную общность людей, обеспечивал первичную безопасность в обществе, но обычаи не допускали стремления к новому. Правила морали возникали так же стихийно, как и обычаи, но отличались тем, что обладали определенным основанием. Человек не просто механически повторял то, что до него исполняли его предки, но делал определенный выбор, как предписывала ему мораль.

Мораль и обычай ориентировали человека на соблюдение коллективных интересов, коллективных действий. Мораль явилась важным шагом по сравнению с обычаем в становлении индивидуального начала человека, и представляла собой систему принципов глубоко личного отношения человека к миру. Механическое повторение обычаев близко к инстинкту, а совесть, долг, чувство ответственности, присущи морали, чужды миру природы. Таким образом, право изначально возникает для выражения притязаний человека на блага как дозволение, реализуемое индивидом посредством воздействия на других людей, а пользуясь силой, можно не только защитить свои, сколько присвоить чужие права. Организацией, призванной упорядочить отношения между людьми, становится государство, а его инструментом стал закон, изданный последним. Право характеризуется как совокупность правил поведения, определяющих границы свободы и равенства людей в осуществлении и защите их интересов, которые закреплены государством в официальных источниках и исполнение которых обеспечивается принудительной силой государства. Нормы морали выступают в виде обобщенных правил поведения, а правовые нормы представляют собой детализированные, по сравнению с нормами морали, правила. В них закрепляются четко определенные юридические права и обязанности участников общественных отношений. Право воздействует только на наиболее важные сферы общественной жизни, регулируя лишь общественные отношения, подконтрольные государству. Различия морали и права являются основанием их взаимодействия, служат цели согласования интересов личности и общества, обеспечению и поддержанию общественного порядка. Реализация правовых норм, их исполнение во многом обусловливаются тем, насколько они соответствуют нормам морали. Правовые нормы действуют эффективно, если они не противоречат моральным ценностям общества. В некоторых случаях право способствует избавлению общества от устаревших моральных норм. Одновременно ряд правовых норм непосредственно закрепляет в законе моральные нормы, подкрепляя их юридическими санкциями. Для определения механизма имплементации норм государственного и муниципального права в морально-этические принципы, и наоборот, рассмотрим процесс принесения клятвы (присяги) в историческом аспекте.

В науке в настоящее время нет ясного и общепризнанного представления о том, на каких основаниях и по каким принципам строилась служба князю бояр и других представителей в средневековой Руси, а также существование государственности. Изучение этого вопроса важно, поскольку ведёт к пониманию того, какое значение в отношениях правителя и служилого класса на Руси имели, с одной стороны, принцип верности, а с другой – «договорное начало». Принесение клятвы заключалось в установлении определённых отношений между тем, кто принимал под своё покровительство (к себе на службу), и вступавшим под покровительство. Насколько при подобной ситуации существовал договорной момент, каковы были ожидания и обязательства сторон, а также последствия этого акта, закономерно возникают вопросы о существовании обряда. «Клятва верности бояр и вольных слуг князю и обещание покровительства князя его боярам и слугам вольным находили своё выражение и в том слове, которым в общежитии назывались эти слуги. Им усвоялось наименование дружины, они были друзья князя. Это сближает их с высшим разрядом римских клиентов, которым также усвоялось наименование друзей, с сольдурами (soldurios) галлов и товарищами (comites) германцев, которые, как и наши вольные слуги, были связаны со своими господами клятвою верности и тоже составляли их дружину» [3, с. 378–379]. В целом основной принцип традиционных отношений князя и его дружины (личные, дружеские, товарищеские взаимные обязательства) в сравнительно-исторических аналогиях рассматривал В.И. Сергеевич [3, с. 378–379]. Древняя Русь знала разные способы подтверждения и скрепления договорённостей, обещаний, высказываний, показаний и т. д. Как правило, в них более или менее явственно просматривается религиозное содержание. Чаще всего клятвы упоминаются тогда, когда речь идёт о заключении внутри- и внешнеполитических договоров, а также в источниках, связанных с судопроизводством. Для обозначения разных способов и видов клятвы использовались разные слова и выражения. Во-первых, клятва упоминается в самих договорах в связи с регулированием приведения истца или ответчика к судебной присяге. Во-вторых, о клятве указывается в самих договорах и в летописных комментариях к ним при описании их утверждения. Языческая «Русь» использовала оружие и доспехи, и её клятва носила ярко выраженный военный характер [1, с. 19–28], также в договорах упоминаются предметы: щит, меч и «обручи», которые имели символическое и магическое значение [2, с. 59–60]. Исследователи давно рассматривали параллели древнерусской клятвы с оружием. Крестоцелование также стояло особняком, по сравнению с другими видами клятвы. Оно имело христиански обоснованное оправдание (Крестная сила мыслилась залогом сохранения мира и любви, особенно среди Рюриковичей), и на него почти никогда не распространялось понятие клятвы. Если употребление любой клятвы, в том числе христианского характера, прямо осуждалось церковью, то на крестоцелование этот запрет не распространялся, хотя постоянны были призывы по возможности сократить и ограничить применение этого обряда. Первое достоверное известие на Руси о Крестоцеловании относится к 1059 году [4]. Обзор форм, в которые облекались клятвенные обещания в Древней Руси, был неполным без упоминания традиции утверждать мир и договоры «ударив по рукам». Этот обряд не имел, по всей видимости, религиозного содержания, т. е. клятвой не являлся, но его древность и распространённость в широких кругах населения Древней Руси заставляют обратить на него внимание.

Среди основных видов древнерусской клятвы следует указать «присягу». Это слово вместе с терминами «клятва» и «рота» – праславянского происхождения [12, с. 37–39], однако в древнерусском языке не получила распространения. Сначала употреблявшееся только в определённом контексте, постепенно «присяга» стала вытеснять древнерусские слова, обозначая всякую клятву. Слово «присяга» нельзя считать исконным для русского языка. Оно появилось позднее, потому, что позволило обойти жёсткое неприятие Русской православной церковью самой клятвы. Таким образом, в средневековой Руси высказывания, обещания, заверения, произнесённые со ссылкой на божественные силы или с использованием священных предметов, обозначались терминами «клятва» и «рота». Кроме того, существовал обычай «давать руки» или «ударять по рукам» (ритуал, скреплявший верность данному слову, без религиозного содержания), а также были слова и выражения, обозначавшие вообще любые обещания и заверения. Например, чтобы точно понять смысл выражения «приять в сердце», нужно понять, какие ассоциации связывались в древности с сердцем, что оно символизировало и какими функциями в представлении средневековых людей обладало. Словари старославянского и древнерусского языка дают вторым значением слова «срьдьце» «сердце как средоточие чувств, переживаний, настроений» [5, с. 621] или «сердце как символ души, внутреннего мира человека, его переживаний, мыслей и чувств» [12, с. 37–39]. Следует отметить, что в нем обозначается и связь «сердечного» союза с клятвенным укреплением. Служилые люди для выражения своей преданности князю предпочитали, другую формулу, встретившуюся впервые в речи вышегородских боярцев. Выражение «голову сложити за кого-либо или за что-либо» было настолько употребительным, что в словарях приводится как фразеологический оборот [6, с. 319–320]. Метафорический смысл его вполне очевиден – отдать свою жизнь. Происхождение ясно: если сердце считалось в древности средоточием чувств и мыслей человека, то голова – жизненной энергией. Объединяет все приведённые факты с упоминанием этой формулы фигура князя: именно за князей всегда рискуют своими головами. Другие люди оказываются недостойны того, чтобы ради них жертвовали своими жизнями. Князь в этом смысле понимается наравне с Русской землёй, верой и их символами. Полагаем, рисковали жизнью не только бояре и «мужи», но и купцы, и иноверные союзники. Другие данные свидетельствуют, что принимать обязательство верности в такой формулировке могли и сами князья. Например, в 1215 г. в Новгород «въеха» Мстислав Мстиславич и заключил договор с новгородцами в следующей форме: «и выеха на Ярослаль дворъ и ц‡ова честьныи крестъ, – а новгородьци к нему: яко с нимь въ животъ и въ смерть, – любо изищю мужи новгородьстии и волости, пакы ли а головою повалю за Новъгородъ» [3, с. 378–379]. В этом сообщении речь идёт, в сущности, снова о верной службе. На этот раз, однако, положение сторон равноправное и обязательства соблюдать верность обоюдные. Обе стороны произносят условные формулы и скрепляют договор крестоцелованием, представляет клятву верности. Однако, эту клятву трактовать как присягу служилого человека (боярина, дружинника) князю, или вассала сеньору, нельзя. Такому событию не поддаются и уверения в преданности Всеволоду рязанских князей: ведь их нельзя назвать служилыми людьми Всеволода, следовательно, о служебной присяге в данном случае указать невозможно.

Таким образом, формула «сложить голову за кого-либо» оказывается слишком широко употребляемой – в разных контекстах разными людьми. Она не обладает узкой спецификой. Обращаясь к своему князю, служилые люди могли произносить данную формулу, но происходило это не в установленные моменты, а по любому поводу. Подобного рода фраза могла использоваться, когда давались односторонние обязательства, но и когда заключался равноправный договор. Главное, её функцией было не скреплять отношения, а лишь формулировать их общее содержание, не имея какой-либо юридической специфики. Когда действительно нужно было скрепить соглашение, прибегали к религиозному обряду, а при необходимости точно определить условия этого соглашения – к специальной, наполненной юридическим смыслом, терминологии. Тем не менее, постольку, за этой формулой стояла идея верности до смерти, слова о готовности умереть больше всего подходили именно к дружинно-служебным отношениям. Этим объясняется, что такие слова нередко произносили служилые люди.

Аналогичным выражением в XIII–XV вв. стало «служить животом». Собственно, оно образовалось как развитие первоначального «сложить голову». Образ головы сменился прямым обозначением жизни, а термин «служить» явился естественным выражением трансформации дружинных отношений в служебные. «Переходным» этапом в этом лексическом преобразовании следует считать выражение, которое использовали новгородцы в приведённом примере: «яко с нимь въ животъ и въ смерть» [3]. Функция обоих выражений была та же – выказывать верность, формулировать отношения верной службы. Специальных времени и условий для их произнесения установлено не было: они производились тогда, когда нужно было по тем или иным причинам напомнить о своей преданности. Естественно, нередко они произносились при заключении соглашений и сопровождались настоящей клятвой в практически единственно возможной в то время форме – крестоцеловании.

Сочетание разных выражений отношений верности и преданности демонстрирует «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича». В описании Куликовской битвы передаются слова «князей русских и вельмож его», сказанные в ответ на призыв Дмитрия положить «главы своя за правов‡рную в‡ру крестьяньскую»: «господине Рускои царю! Рькли есми тоб‡ служа животъ свои скончати, а нын‡ тебе ради кровь свою пролиемъ и своею кровию второе крещение приимемъ». В предсмертной речи Донского помещено такое обращение к боярам: «нын‡ же помяните словеса своя, еже рекосте ко мн‡ въ время свое: длъжни есми тоб‡ служа и д‡темъ твоимъ главы своя положити; укр‡пите истинною, послужите княгини моеи и чадомъ моимъ отъ всего сердца своего ...» [4]. Указывается формула «голову положить за что-либо», и выражение «тобе служа живот свои скончати», и оборот с упоминанием сердца. Очевидно, все эти выражения употреблялись более или менее равноправно в одном контексте для обозначения преданности и верной службы. Очевидна в то же время тенденция к некоторой их формализации: князь пытается опираться на обещание бояр служить ему и его детям. В рассмотренных примерах указывается, что служилые люди, произнося формулы верности («голову сложить», «служить до живота» и т. п.), иногда могли дополнительно целовать крест князю. В дальнейшем крестоцелование между князем и горожанами — нередкое явление. Такие процессы, как «оседание» дружины, сближение боярства с городом, привели к тому, что в середине XII–XIII в. знатные люди обрели известную самостоятельность и стали представлять город в отношениях с князем, заключать с ним соглашения, скреплённые крестоцелованием. Однако, такие соглашения заключались далеко не всегда: при отсутствии вариантов в выборе князя, и один князь уверенно брал власть в свои руки. Правил касательно того, на каких условиях, каким образом и с кем именно князь должен был вступать в соглашения, желая утвердиться в том или ином городе, не было. Важно подчеркнуть, что отношения князя с собственной дружиной, а также с той частью городской знати или дружины его предшественника на том или ином «столе», кто желал (или был вынужден, не имея выбора) поступить к нему на службу, строились на иных основаниях – не на «ряде», а на принципе верной службы, но в этом случае ни о каких соглашениях и крестоцелованиях упоминаний нет.

Идея верности получает, соответственно, двоякое преломление: либо верность договору, либо верная служба правителю «до живота». В Новгороде после 1136 г. абсолютно побеждает первая тенденция. В других землях городу, ведомому, как правило, боярством, равноправные отношения с князем удаётся сохранять только на первом этапе, когда князь не имеет достаточной опоры. Когда князь усиливается, «утверждение» крестом происходит только тогда, когда оно ему нужно: либо в крайнем случае (угроза войны), чтобы удостовериться в верности всей «дружины» (в широком смысле слова), либо тогда, когда он хочет обеспечить определённый порядок престолонаследия. Этот вывод позволяет правильно оценить происхождение крестоцеловальных записей, которые, как указывалось выше, некоторые исследователи пытаются интерпретировать как свидетельство княжеско-боярских договоров и боярской присяги. Древнейшая крестоцеловальная запись датируется 1474 г. (дана князем Даниилом Холмским, заподозренным в намерении отъехать в Литву, великому князю Ивану Васильевичу), последняя – 1582 г. В митрополичьем формулярнике сохранился также извод (образец) «грамоты жаловальной князя великого к его бояром о их вине», согласно которой провинившийся перед государем боярин при поручительстве митрополита получает прощение, обязавшись верно служить «до своего живота» и поцеловав крест «крепости деля». Таким образом, обычай закрепления в специальной грамоте акта крестоцелования, совершенного для подтверждения обязательства верной службы великому князю, нельзя возводить ко времени ранее начала XV в., а присяги верности дружинника (служилого человека) князю (правителю) не существовало в Древней Руси как «традиционного обряда» или «обычая», «устойчивой формы феодального права». Отношения князя и служилого человека вплоть до конца средневековья носили отчасти договорной (частноправовой) характер, но как раз в тех случаях, когда источники фиксируют установление этих отношений в индивидуальном порядке (то есть приём в дружину или поступление на службу), ни о каких клятвах не упоминается. Вместе с тем, определённые способы выразить или скрепить отношения верности (верной службы) между князем и свободным «мужем» на Руси существовали с древнейших времён. Языческая клятва, которая восстанавливается по русско-византийским договорам, при этом не употреблялась. По-видимому, достаточно было лишь произнесения некоторые общепринятые формулы, которыми выражали преданность и дружественный настрой («приять в сердце», «сложить голову»). Эти формулы использовались вплоть до XVI–XVII вв. Однако их вид и содержание несколько менялись в соответствии с изменениями в процессе формирования государственности. Сначала они выражали верность скорее дружеского характера, предполагающую ответное вознаграждение (разного рода «честь»), позднее – безусловную преданность «холопа» Богом данному «государю» и долг «служить до живота». Вероятно, знатные люди при этом выступали не как княжеские «мужи» (дружинники, служилые люди), а как представители более или менее независимых от князя городских структур; причём всегда коллективно и нередко вместе с горожанами. Позднее этот обычай разовьётся в государственно-служебную присягу публично-правового характера. Данные источников о присяге свидетельствуют не о традициях «вольной службы» знати князю, а о трансформации политического строя от схемы «князь – дружина-горожане» к отношениям «государь – подданные».

Рассматривая этику государственной и муниципальной службы следует отметить, что в настоящее время имеется развитая система законодательства, определяющая как правовые, так корпоративные, профессиональные этические нормы, тесно связанные с поведение человека, с функционированием организации, взаимодействующей с внешней средой, в аспекте соотношения этой деятельности с общечеловеческими этическими требованиями [9; 10; 11]. Отсюда следует необходимость развития этики государственной и муниципальной службы в рамках законодательства. Профессиональная этика вырабатывает нормы, стандарты, требования, характерные для определенных видов деятельности. Основные принципы профессиональной этики государственного служащего закрепляются в законодательстве о государственной гражданской службе, а принципы профессиональной этики муниципального служащего – в законодательстве о муниципальной службе. Вместе с тем, одобрен решением президиума Совета при Президенте РФ по противодействию коррупции от 23 декабря 2010 г. (протокол № 21) «Типовой кодекс этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации и муниципальных служащих» [8], которым установлены основные положения этического поведения государственного и муниципального служащего. Типовой кодекс этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации и муниципальных служащих предписывает определенный тип нравственных межличностных отношений, которые представляются оптимальными с точки зрения выполнения специалистами своих служебных обязанностей. Создание и внедрение этических норм и стандартов в профессиональную деятельность направлено на повышение уровня эффективности и решение задач в профессиональной сфере труда. Поэтому нравственные нормы и стандарты могут зародиться только в той части профессиональной сферы, где имеют место профессиональная компетентность высокого уровня, специальные знания, чувство долга, ответственность, подкрепленные высоким профессионализмом. Следует отметить, что содержание профессионально-этических норм, стандартов и требований соответствует содержанию деятельности в сфере государственного и муниципального права. В целях поддержания и защиты авторитета государства каждый государственный и муниципальный служащий в рамках персональной ответственности, обязан соблюдать требования таких стандартов поведения, которые соответствуют его статусу. Муниципальные служащие должны соблюдать общие принципы поведения, которые применимы ко всем членам общества. Государственные и муниципальные служащие должны исполнять свои обязанности, соблюдая закон, инструкции и связанные с их служебным положением этические нормы. Одна из основных обязанностей государственного и муниципального служащего – это обязанность следовать высшим моральным принципам, нести ответственность за добросовестное и профессиональное исполнение возложенных на него обязанностей перед своей страной и ее гражданами. При исполнении своих обязанностей служащий не должен осуществлять произвол в отношении, каких бы то ни было лиц, группы лиц или организаций и обязаны учитывать права, обязанности и законные интересы других. Государственный и муниципальный служащий не должен ни просить, ни принимать подарки, услуги, приглашения в туристическую поездку, а также любые другие выгоды для его семьи и родственников. Это может быть истолковано как воздействие на исполнение должностных обязанностей или способы повлиять на беспристрастность, с которой должны исполняться служебные обязанности. Осуществляя свою деятельность, служащий должен применять наиболее эффективные и экономичные способы решения поставленных задач, руководить с пользой, эффективно и экономно персоналом и вверенным ему имуществом, установками, службами и финансовыми средствами. В современных условиях этика государственного и муниципального служащего - это этические принципы и нормы, выражающие в общей форме моральные требования к нравственной сущности государственного и муниципального служащего, назначению его деятельности, характеру его взаимоотношений с государством [8].

Важнейшим этическим принципом деятельности российского государственного и муниципального служащего является в настоящее время принцип законности, верховенства Конституции РФ и федеральных законов над всеми прочими нормативными актами и должностными инструкциями. Практика показывает, что принцип законности соблюдается далеко не всегда. Причинами этого являются социальная незащищенность государственного и муниципального служащего, его зависимость от начальства, низкий уровень правовой культуры и неустойчивость личностных ценностей. Этический принцип гуманизма требует от государственного и муниципального служащего уважения к человеку, веры в него, признания суверенитета и достоинства личности. Принцип беспристрастности и независимости должен обеспечить государственному и муниципальному служащему, прежде всего служение интересам государства и общества в ситуации морального выбора при выработке и реализации конкретного решения. Государственные и муниципальные служащие, осознающие свою ответственность перед обществом и его гражданами, обладают гражданской совестью, профессиональной честностью, обостренным чувством долга, честью и достоинством, проявляющимися в единстве слова и дела. Любая несправедливость, допускаемая чиновником, дискредитирует не только его, но и власть в целом, наносит ей непоправимый моральный ущерб.

Принцип целесообразности действий предполагает, что если чиновник не знаем, как ему следует действовать в какой-то нестандартной, новой ситуации, то следует руководствоваться этим принципом, но при этом надо помнить, что удобно должно быть не только служащему, и окружающим людям. Принципы законности, справедливости, гуманизма, неподкупности и ответственности составляют основу нравственной оценки деятельности государственного и муниципального служащего.

Нормы этикета, нарушающие деловые взаимоотношения, устоявшиеся правила общения, здравым смыслом поддерживаемы быть не могут. Свобода предполагает также терпимое отношение к проявлению национальных особенностей, культурных традиций, лояльность к свободно проявляемой точке зрения, к различным деловым позициям. Весь комплекс норм, стандартов, требований, рекомендаций, составляющий деловой этикет, самой своей сутью и содержанием просто обязан быть этичным, моральным. По принадлежности к носителям ценностей нормы делятся на всеобщие, общественные, групповые и личностные. Всеобщие моральные нормы выражают общечеловеческие нравственные требования общежития, основываясь на признании абсолютной ценности человеческой жизни. Групповые нормы представляют собой стандартизированные правила поведения, которые принимаются участниками группы как законные определения ожидаемых функций группы. Они обеспечивают включение индивида в группу, в процессы и механизмы группового взаимодействия, влияют на все виды поведения человека, даже и тогда, когда он становится членом другой группы. Особенностью этики государственной и муниципальной службы является ее более позднее, по сравнению с другими профессиональными этиками, формирование, а также тот факт, что, в отличие от прочих профессиональных этик она быстро приобретает некоторые черты формализации. В дореволюционной России в число первейших обязанностей чиновников входило строгое исполнение законодательных актов верховной власти, знание государственных установлений и законов, их обязательное соблюдение и охрана. Базируясь на господствующей в обществе морали, профессиональная этика государственного и муниципального служащего представляет собой четкую систему этических принципов и норм. Вместе с тем, отсутствие норм законов, обеспечивающих исполнение этических кодексов, может привести к вседозволенности. Этические нормы не подкрепленные нормами права, могут оставаться благими пожеланиями и намерениями. Однако «писаные» нормы этического кодекса способны обеспечивать соблюдение правовых норм и норм морали, а также наступление ответственности в области уголовного и административного права для государственных и муниципальных служащих.

История развития профессиональной этики берет свое начало еще с древних времен, однако особую распространенность получила в XX веке. Это выразилось в создании многочис­ленных кодексов профессиональной морали. Следует отметить, что вся нормативная этика, имеющая дело с практикой развития нравственных отношений, с вли­янием теории на процесс уточнения содержания дей­ствующих норм и создания новых нормативов, является прикладной этикой. К данному направлению научного знания относятся, например, разработка различных кодексов, кодексов чести, в том числе типовой присяги государственного и муниципального служащего и процедуры ее публичного оглашения, а также хранения текста присяги, подписанной служащим в личном деле.

Список литературы:

1. Каштанов С.М. Из истории русского средневекового источника: Акты X–XVI вв. – М., 1996. С. 19–28.
2. Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. Вып. 1: Мечи и сабли IX–XIII вв. М. – Л., 1966. С. 59–60.
3. Сергеевич В.И. Древности русского права. Т. 1. СПб., 1909. С. 378–379.
4. Стефанович П.С. Древнерусская клятва по русско-византийским договорам X века // Древнейшие государства Восточной Европы: Материалы и исследования: Политические институты Древней Руси. – М., 2006.
5. Старославянский словарь (по рукописям X–XI веков). – М., 1994. С. 621.
6. Словарь древнерусского языка XI–XIV вв. Т. 2. – М., 1989. С. 319–320, 348–349.
7. Словарь русского языка XI–XVII вв. Т. 24. – М., 2000. С. 78–79.
8. «Типовой кодекс этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации и муниципальных служащих» // – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://base.consultant.ru/ (Дата обращения 22.06.2016).
9. Федеральный закон от 06.10.2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» // – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://base.consultant.ru/ (Дата обращения 22.06.2016).
10. Федеральный закон от 27.07.2004 (в редакции от 08.06.15) «О государственной гражданской службе Российской Федерации» // – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://base.consultant.ru/ (Дата обращения 22.06.2016).
11. Федеральный закон «О муниципальной службе в Российской Федерации» от 02.03.2007 № 25-ФЗ (ред. от 15.02.2016) // – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://base.consultant.ru/ (Дата обращения 22.06.2016).
12. Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 10. – М., 1983. С. 37–39.