К ВОПРОСУ О КВАЛИФИКАЦИИ РЕЙДЕРСТВА

Андреева Любовь Александровна

канд. юрид. наук, доцент кафедры экономико-управленческих и правовых дисциплин Новгородского филиала РГГУ,

г. Великий Новгород

E-mail: andreeva56@mail.ru

При выявлении признаков преступления, таких как рейдерство, ученые и практики уделяют внимание определению этого деяния, как группового преступления. В отечественном уголовном законодательстве термин «групповое преступление» встречается только в ч. 1 ст. 64 УК РФ — активное содействие участника группового преступления его раскрытию. В результате того, что следственная и судебная практика борьбы с групповой преступностью в достаточной мере не подкреплена теоретическими положениями, разработанными с необходимой полнотой и обоснованностью, формируется система, по-разному определяющая как групповую преступность, так и институт «соучастия».

В связи с отсутствием квалификации «рейдерства» как группового преступления организованной группой, необходимо обратиться к иным преступным деяниям, совершенным преступной группой. Например, организованная группа — это группа из двух и более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких убийств. Как правило, такая группа тщательно планирует преступление, заранее подготавливает орудия убийства, распределяет роли между участниками группы. Поэтому при признании убийства совершенным организованной группой действия всех участников независимо от их роли в преступлении следует квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ [5]. Определив рейдерство как опасное преступление, возможно квалифицировать его как совершенное группой, где действия участников будут признаны соисполнительством.

Верховный Суд РФ также квалифицирует преступление совершенное группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления…» [6]. Разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, посвященные преимущественно отдельным составам квалификации подобных преступных деяний, неоднозначны в оценке схожих ситуаций и поэтому не способны в полной мере удовлетворить запросы правоприменителей, а также не направляют нормотворческий процесс в целях разграничения понятий группа, по предварительному сговору, соучастия.

Например, п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (статья 105 Уголовного кодекса Российской Федерации)» определяет, что при квалификации убийства по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ необходимо учитывать содержащееся в ст. 35 УК РФ определение понятия преступления, совершенного группой лиц, группой лиц по предварительному сговору и организованной группой лиц. Неоднозначная ситуация складывается и в правоприменительной практике по уголовным делам о хищении чужого имущества. Например, в обзоре надзорной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ за 2001 г. указано, что если остальные соучастники ограничились собственными ролями, не будучи соисполнителями (в данном случае они были пособниками), то совершенное ими деяние (квалифицированный грабеж) не может быть квалифицировано как групповое [6, с. 23]

В дальнейшем суды всех уровней стали пытаться последовательно проводить линию на отграничение соучастия от группового совершения преступлений, указывая на то, что группа может состоять лишь из соисполнителей. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» отмечается, что если организатор, подстрекатель или пособник непосредственно не участвовал в совершении хищения чужого имущества, содеянное исполнителем преступление не может квалифицироваться как совершенное группой лиц по предварительному сговору. В этих случаях в силу ч. 3 ст. 34 УК РФ действия организатора, подстрекателя или пособника следует квалифицировать со ссылкой на ст. 33 УК РФ (п. 8) [8, с. 581].

Однако в п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» указывается о том, что если другие соучастники в непосредственном изъятии имущества в процессе хищения участия не принимали, но своими действиями оказывали содействие в хищении, в частности, посредством вывоза похищенного, исполняя таким образом роль пособника, то такие лица оказываются соисполнителями, и квалификация содеянного ими не требует ссылки на ст. 33 УК РФ. Следующий абзац п. 10 постановления противоречит предыдущему, и в нем действия пособника уже не рассматриваются как соисполнительство, а оцениваются как соучастие со ссылкой на ст. 33 УК РФ. При этом дача советов, обещание скрыть имущество, устранить препятствия и другие действия оказались не связанными с оказанием помощи непосредственным исполнителям. В одном из определений Судебная коллегия Верховного Суда РФ указала на то, что дача советов при совершении кражи является пособничеством и группы лиц по предварительному сговору не образует [8, с. 14]. Вместе с тем, в другом определении, которое касалось квалификации кражи как деяния, совершенного группой лиц по предварительному сговору, Коллегия Верховного Суда РФ отмечала, что хотя остальные лица и оказывали содействие исполнителю посредством ожидания соучастника в машине, для того чтобы отвезти его и ценности в определенное место, содеянное ими не является соисполнительством, в связи с чем необходима ссылка на ст. 33 УК РФ и исключение из приговора такого признака, как «группа лиц по предварительному сговору» [8, c. 23].

Непоследовательность судебных решений, квалифицирующих отдельных преступления как совершенных группой лиц либо в соучастии, требует конкретизации определения рейдерства как группового преступления, совершенного в соучастии, по предварительному сговору. Вместе с тем, абзац 4 п. 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» определил квалификации действий всех соучастников как совершенных соисполнителями в составе организованной группы независимо от исполняемых ими ролей. При этом следует отметить, что Пленум Верховного Суда РФ участников организованной группы определяет в качестве соучастников: «При признании этих преступлений совершенными организованной группой действия все. В связи с вышеизложенным представляет иных соучастников...» [8, с. 583].

Попытка преодолеть непоследовательность судейской интерпретации в отношении критериев наличия группового образования и соответствующей квалификации преступлений уточняется в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2004 г. № 11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации» [7, с. 13].

Следует отметить, что в доктрине уголовного права понятие «групповое преступление» трактуется многозначно. Дискуссионным является вопрос о том, является ли групповое преступление формой соучастия, либо это и есть соучастие, либо групповое преступление намного шире понятия соучастия.

В науке уголовного права в связи с различными мнениями относительно определения понятия группового преступления и отличия его от института соучастия высказаны несколько точек зрения. Исследуя понятие группы в уголовном законодательстве, Н. Г. Иванов приходит к выводу о том, что «понятие группы, как оно сформулировано в социальной психологии, включает в себя, во-первых, понятие соучастия, во-вторых, все так называемые его формы. Данный вывод означает, в свою очередь, что соучастие — понятие, которое полностью идентично понятию группы, может принимать лишь одну форму — форму группы. По отношению к другим наименованиям совместной преступной деятельности группа выступает как понятие родовое, где все они являются лишь ее разновидностями» [2, с. 13].

Другие исследователи отождествляют понятие «групповое преступление» с определенной формой соучастия, обычно с соисполнительством. По мнению иных ученых, наличие группы возможно лишь тогда, когда существует двусторонняя субъективная связь между ее участниками: при соучастии с распределением ролей такая связь должна достигать степени сорганизованности, а в преступном сообществе — степени устойчивости [1, с. 65].

Действия рейдеров направлены на группы предприятий (сети), на предприятия, связанные технологической цепочкой либо крупный бизнес, получили транснациональное значение. Квалификация рейдерского захвата, как захвата предприятия, становится частным примером, а наиболее общим, охватывающим данное противоправное явление, явился противоправный захват бизнеса. Рейдерство является груп­повым преступлением с множественным соучастием, по предварительному сговору.

Для правильной квалификации действий лиц, которые совершили рейдерских захват бизнеса или рейдерское нападение на бизнес, необходимо провести отграничение рассматриваемого преступления от составов экономических преступлений главы 22 УК РФ [9].

Захватом, согласно российскому уголовному законодательству, являются внезапные для потерпевшего агрессивные действия виновного, которые соединены с насилием или угрозой применения насилия. Нападение и следующее за ним насилие (или угроза) составляют органическое единство двух противоправных актов, которые объединены единой целью — завладение материальным производственным комплексом либо установлением контролях над бизнесом. Поэтому факт рейдерского захвата бизнеса, можно рассматривать только условно, вместе с тем вне насилия или угрозы применения насилия рейдерство не теряет уголовно-правового значения. Захват предприятия может быть произведен только преступной группой, по предварительному сговору.

Насильственный характер действий по захвату предприятия возможен посредством использования организованной силы (преимущественно вооруженной) — законных силовых структур, незаконных вооруженных формирований либо массового участия граждан, а также демонстрации готовности применить силу. Следовательно, употребление понятия «захват» в Уголовном кодексе РФ свидетельствуют, что «захват» как уголовно-правовое понятие включает в себя насилие с целью установление контроля, господства над захватываемым объектом и применимо к ситуации в области предпринимательства.

Таким образом, действие в уголовно-правовом значении представляет собой активное, осознанное, волевое, обладающее общественной опасностью, поведение человека, причиняющее существенный вред или создающее угрозу причинения такого вреда ценностям, охраняемым уголовным правом. Действие в ходе рейдерской атаки в уголовно-правовом смысле может быть выражено в непосредственном физическом воздействии на предмет преступления, удаление с территории предприятия работников предприятия и менеджеров, приостановлении деятельности или нарушение производственного процесса и не может быть совершен единолично.

В отношении рейдерства, законодатель избирает оценку данного деяния посредством набора норм Особенной части УК РФ, тем самым практически не признавая групповой характер рейдерства, как уголовного деяния. В зависимости от объекта посягательства, от условий места и времени, от намерений преступника он избирает способом достижения своих целей действия различного рода: подлог документов, нанесение телесных повреждений, похищение имущества и т. д. Все эти действия, применяемые в ходе рейдерской атаки, могут быть насильственными и ненасильственными и возможны только при наличии предварительного сговора и организованной группой.

В большинстве случаев рейдерство состоит не из одного телодвижения, а из ряда актов, тесно связанных между собой своим объективным содержанием и целями субъекта. Имеется множество способов захвата предприятия рейдерами, они зависят от разных условий (организационно-правовой формы, наличия задолженности по кредитам, сте­пень близости захватчика к административному ресурсу и многое другое).

Из нескольких однородных действий, объединенных единой целью, состоят рейдерские преступления. В некоторых случаях точнее было бы рассмотреть не действия, а деятельность преступников, слагающейся из целого комплекса поступков, взаимно друг с другом связанных. Преступники в ряде случаев направляют свои действия не непосредственно на объект посягательства, а использует для достижения преступного результата промежуточные звенья: поступки других лиц (например, при подстрекательстве к совершению преступления), различные механизмы (например, средства транспорта) и т. п. [3, с. 104].

Преступное действие описывается в диспозициях статей Особенной части уголовных кодексов с различной степенью конкретности. Исследовав состояние законодательства, автор считает возможным выделить рейдерство отдельным видом уголовно наказуемого деяния, создав отдельную статью УК РФ «Рейдерство» и выделив отдельную главу о защите бизнеса в Особенной части УК РФ. Необходимо квалифицировать «рейдерство» исключительно как преступление, совершенное группой лиц по предварительному сговору. Данная статья УК РФ позволит отграничить это противоправное деяние от других уголовно наказуемых деяний в области экономики.

Рейдерство носит ярко выраженные групповые признаки: рейдеры и должностные лица действуют согласованно, при этом, чиновники используют свои должностные возможности, а нередко, руководят процессом захвата бизнеса; должностные лица, уполномоченные либо не уполномоченные на издание нормативных и иных правовых актов, издают правовые акты, способствующие либо облегчающие процесс рейдерского захвата; должностные лица издают заведомо незаконные правовые акты, направленные против предпринимательской деятельности, либо участвуют в процедурах создания особых условий конкуренции; проявляется влияние чиновников на решения «дружественных судов».

Групповой характер и предварительный сговор, по мнению автора, является подтверждением особой общественной опасности рейдерства.От содержания преступного действия и способов его совершения во многом зависят характер и тяжесть наступивших последствий. Некоторые из них могут повлечь, кроме основного, еще и побочные вредные результаты; другие действия представляют опасность тем, что являются более распространенными или раскрываются с большими трудностями; третьи опасны тем, что применяются организованной группой лиц, требуют определенной подготовки или связаны с совершением других преступлений.

Способ действия важен, таким образом, не только для правильной квалификации содеянного, но и для определения степени его общественной опасности и, следовательно, меры наказания виновному. Действие начинается с момента совершения первого сознательного и волевого телодвижения. Конечный момент действия — это его прекращение (в том числе по не зависящим от лица обстоятельствам), либо наступление общественно опасных последствий, либо декриминализация деяния. Обязанность совершения действий может следовать: из нормативно-правового акта, из договора, из профессии или служебного положения, из предшествующего поведения, которым создавалась угроза причинения вредных последствий. При бездействии не обязательно, чтобы субъект преступления поступал пассивно во всех отношениях.

Противоречия в дефинициях «рейдерства» диктуют необходимость уточнения определения данного понятия с целью четкой фиксации его объема и содержания. Наличие общественной опасности рейдерства представляет собой качественный признак преступления. Данный признак выражает материальную сущность и объясняет, почему деяние признается преступлением. Противоправность свидетельствует о том, что группа лиц, осуществляющих захват, нарушила запрет, содержащийся в уголовно-правовой норме.

В целом возможно определить перечень основных черт, свойственных деятельности рейдерских организованных преступных формирований, в том числе:

• высокий уровень организации и конспирации преступной деятельности которая осуществляется членами высокоорганизованного преступного сообщества с иерархичностью его построения, при котором функции исполнительские и организационные не совпадают;
• наличие коррумпированных связей в аппарате власти и управления, а также в правоохранительных органах;
• наличие организованных преступных групп за счет создания структур, обеспечивающих внешнюю и внутреннюю безопасность преступного сообщества (группы вооруженной охраны, группы разведки, контрразведки);
• масштабный, межрегиональный и международный характер преступной деятельности. Проникновение в отрасли экономико-хозяйственной и банковско-кредитной деятельности;
• концентрация бюджета преступного сообщества в форме общественных организаций, в том числе «псевдо-антирейдерского» характера;
• связь с «теневой экономикой»;
• осуществление контрольных функций над легальной банковско-коммерческой деятельностью, а также над профессиональной преступной деятельностью нелегального характера.

Автор считает, что в основе квалификации рейдерских захватов по основанию их совершения организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией), не должны лежать только оценочные признаки «устойчивость» и «сплоченность». Ее основу должны составлять постоянные признаки, содержание которых остается неизменным, не зависящим от конкретных обстоятельств дела.

Некоторые сложности в правоприменительной практике вызывает вопрос о численности рассматриваемых преступных формирований. Несмотря на то, что уголовный закон не указывает на конкретное число лиц, которое должно входить в состав преступной группы для ее признания организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией), по смыслу уголовного закона их должно быть два и более, иначе не может быть речи о соучастии в целом. Практика показывает, что организованные преступные группировки состоят из нескольких десятков, сотен, тысяч человек, поэтому указание в законе на двух, трех или четырех участников рассматриваемых преступных групп особого значения не имеет.

 Вместе с тем, главой 22 УК РФ определены виды уголовно наказуемых деяний, совершаемых в сфере экономической деятельности. В указанной главе содержатся виды преступлений, совершаемых лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность и другую деятельность экономической направленности. Исследовав состояние законодательства, автор считает возможным выделить «рейдерство» двумя отдельными составами уголовно наказуемого деяния, определив понятие, как противоправный захват бизнеса либо посягательство на предпринимательскую деятельность.

Разграничение двух составов рейдерства может быть определено по основному объекту преступления. При рейдерском захвате — это безопасность экономических отношений в широком смысле, при завладении бизнесом — экономическая безопасность отдельного производственного комплекса.

Таким образом, уголовно-правовая политика в борьбе с рейдерством заключается в определении квалифицирующих признаков «способствующих рейдерскому захвату», внесения изменений в действующий УК РФ, принятие антирейдерских норм, включив две отдельные статьи в главу 22 УК РФ [9].

Следовательно, общественная опасность деяния является основным свойством и главным признаком преступления. По мнению автора, необходимо законодательно закрепить сущность общественно опасного деяния (рейдерства) в целях отграничения от смежных форм общественно опасного поведения, как групповое преступление, совершенное по предварительному сговору.

Список литературы:

1. Гузун В. У. Понятие группы при совершении преступлений // Социалистическая законность. 1975. № 4. С. 65
2. Иванов Н. Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном праве. Саратов, 1991. С. 13
3. Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. М., 2002. С. 104.
4. Обзор надзорной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ за 2001 г// Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. № 6.
5. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 27.01.1999 № 1«О судебной практике по делам об убийстве (статья 105 Уголовного кодекса Российской Федерации)» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 3. С. 11
6. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 27.12.2002 № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. № 9. С. 21.
7. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 15.06.2004 № 11«О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации»// Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. № 7.
8. Судебная практика к Уголовному кодексу РФ / под ред. В. М. Лебедева. М., 2005. С. 581
9. Уголовный Кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ с изм. 07.03.2011 г. № 26 - ФЗ // СЗ РФ. — 1996. — № 25. — Ст. 2954.