Статья опубликована в рамках:
Международной заочной научно-практической конференции «Тенденции развития современной юриспруденции» (Россия, г.Новосибирск, 3 сентября 2012 г.)

Выходные данные сборника:
«Тенденции развития современной юриспруденции»: материалы международной заочной научно-практической конференции. (03 сентября 2012 г.)

УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ СИТУАЦИЙ ОТКЛОНЕНИЯ ДЕЙСТВИЯ ПРИ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЖИЗНИ

Спиридонова Людмила Эдуардовна

 аспирант Санкт-Петербургского юридического института (филиала) академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации,

Республика Карелия

Е-mail: pravil2003@rambler.ru

Одним из наиболее дискуссионных вопросов при квалификации действий лица в условиях фактической ошибки, является проблема уголовно-правовой оценки фактических ошибок в деянии, именуемых в науке уголовного права ситуациями отклонения действия (abertatioictus).

Указанный вид фактической ошибки широко обсуждался еще в дореволюционной уголовно-правовой литературе, для ее обозначения использовались такие термины как: «уклонение действия» (aberretiodelicti), «отклонение удара» (abertatioictus), «отклонение действия» (аberrationimpetussiveictus, aberrationictusveldelicti).

Суть рассматриваемого понятия следующая: отклонение действия представляет собой ситуацию, когда по причинам, не зависящим от воли виновного, вред причиняется другому лицу, а не тому, на кого направлено посягательство.

Так, Ф. Лист указывает, что ситуация отклонения действия имеет место тогда, когда предполагаемое последствие наступает по отношению к другому, а не к предполагаемому объекту, и если виною этого ложного направления являются внешние обстоятельства [4, с. 190].

Квалифицировать подобные случаи Ф. Лист рекомендовал как умышленное оконченное преступление. Свою позицию он иллюстрировал следующим примером: «Если охотник прицеливается в лучшую серну из целого стада и благодаря «ложному направлению» своего выстрела, попадает в другую серну, то это несоответствие между представляемым и последствием без сомнения не может быть названо существенным» [4, с. 192].    

Э.Я. Немировский, рассматривая указанный вид ошибки, отмечал, что отклонение действия представляет собой осуществление деяния над другим объектом не вследствие того, что он принят за надлежащий, а вследствие других причин. «А. прицелился в В. с намерением убить его, но в момент выстрела А. поскользнулся, его схватили за руку. В. заслонила его мать, и выстрел убил ее или другое лицо, так как ружье приняло другое направление. В отношении В. следует признать покушение на умышленное убийство, смерть другого лица или случайная, или же вменима А. в неосторожность» [5, с. 314].

Ф.В. Ливенсон, рассматривая случаи, когда в поединке с использованием огнестрельного оружия один из противников случайно убивает или ранит постороннее лицо, находившееся на месте поединка или вблизи его, предлагает квалифицировать действия виновного как неосторожное убийство [3, с. 63].

С.В. Познышев рекомендует в случае aberratio ictus квалифицировать действия виновного как покушение на лицо, на которое направлялось действие, и случайное или неосторожное лишение жизни лица, которое в действительности стало жертвой преступления [6].

Таким образом, дореволюционными учеными-юристами были высказаны две основных точки зрения относительно правил квалификации ситуаций отклонения действия.

Первая точка зрения предполагает квалификацию действий виновного как оконченный состав того преступления, на совершение которого он посягал; вторая позиция предусматривает квалификацию действий лица по совокупности преступлений — как покушение на планируемое преступление и неосторожное причинение вреда, который фактически наступил в результате совершения преступления.

Вопросы обоснованности указанных позиций являются предметом научной дискуссии и в настоящее время.

При этом, одно из направлений дискуссии посвящено  вопросам разграничения ситуаций отклонения действия, влияющих на уголовно-правовую оценку содеянного, и случаев ошибки в личности потерпевшего, которая по общему правилу не оказывает влияния на квалификацию.

Дореволюционные юристы, разграничивая отклонение действия и ошибку в личности, нередко употребляли термин «ложное направление», когда в результате неких внешних обстоятельств вред причинен не одному потерпевшему, а другому [4, с. 192].

М.Д. Шаргородский предлагает в случаях отклонения действия, когда, например, виновный, стреляя в одно лицо, попадает в другое, квалифицировать действия виновного как совокупность покушения на умышленное убийство и неосторожного лишения жизни. Ученый характеризует отклонение действия как случай, когда в силу определенных обстоятельств фактический ущерб причиняется не тому лицу, против кого было направлено преступление. Так, например, во время драки один из дерущихся намеревался убить своего противника, но промахнулся и случайно задел разнимавшего их дружинника. При таких обстоятельствах Шаргородский предлагает квалифицировать  действия виновного как покушение на жизнь своего противника и неосторожное убийство дружинника [1, с. 457].

Анализируя отклонение действия как фактическую ошибку, В.Н. Курченко указывает, что эта ошибка несколько напоминает ошибку в личности потерпевшего, поскольку здесь также вред причиняется не тому лицу, на которое посягал обвиняемый. Однако в отличие от ошибки в личности при ошибке отклонением действия опасности причинения вреда одновременно подвергаются два лица: то, на которое совершено посягательство, и то, которому фактически причинен вред. Например, виновный выстрелил в человека, но промахнулся, так как потерпевший в момент выстрела шагнул в сторону, и пуля попала в другого, находившегося здесь же, причинив ему вред средней тяжести. Квалифицироваться содеянное, по мнению В.Н. Курченко должно как покушение на то преступление, которое хотел совершить виновный, и как неосторожное фактическое причинение вреда [2, с. 10—13].

В.А. Якушин отмечал, что при случаях отклонения действия нет ошибки в потерпевшем, поскольку виновный абсолютно точно знал свою жертву, визуально держал ее под своим контролем. Однако он недооценил возможного поведения потерпевшего, имеющиеся факторы, например, окружение, обстановку, в которой совершалось это деяние и т. д. Иными словами, имела место недооценка обстановки совершения преступления. В подобных случаях никакого отклонения в действиях самого виновного нет. Отклоняется лишь объект преступного воздействия (потерпевший). Поэтому, правильнее, по мнению В.А. Якушина было бы говорить не об отклонении в действии виновного, а об отклонении объекта воздействия (потерпевшего) [9, с. 88].   

М.И. Бажанов к отклонению действия относит случаи, когда субъект направляет свои действия на причинение вреда одному лицу, но по обстоятельствам, от него не зависящим, а не в силу его ошибки вред причиняется другому лицу. Например, субъект, видя вышедшего на крыльцо В. и желая его убить, стреляет в него, но в это время на крыльцо из дома выходит жена В., в которую и попадает пуля. При отклонении действия, в отличие от ошибки в личности потерпевшего, ответственность должна наступать, во-первых, по направленности умысла (в нашем случае — за покушение на умышленное убийство), и, во-вторых — за лишение жизни другого лица с косвенным умыслом или по неосторожности в зависимости от конкретных обстоятельств дела. Так, если в приведенном примере виновный не предвидел, но должен был и мог предвидеть возможность лишения жизни жены В., то он должен отвечать за неосторожное убийство. Если же лицо не предвидело и не должно было или не могло предвидеть отклонение действия и причинение смерти другому лицу («казус»), то ответственность виновного за этот вред исключается [8, с. 150].

Следует отметить, что в научной литературе наиболее подробно рассмотрен лишь один из возможных вариантов ситуации отклонения действия — когда умысел виновного был направлен на причинение смерти одному конкретному потерпевшему, однако в результате фактической ошибки вред по неосторожности причинен другому лицу.

Для целей системного рассмотрения случаев отклонения действия применительно к преступлениям против жизни предлагаем дать самостоятельную уголовно-правовую оценку следующим ситуациям.

1.Умысел виновного был направлен на причинение смерти одному человеку и избранный им способ убийства представлял опасность для жизни одного лица, однако погиб в результате действий виновного другой человек.

Примером данной ситуации может быть следующий случай, который в настоящей статье будет использован для моделирования иных возможных ситуаций отклонения действия.

А. и Б. поехали  на охоту и остановились в охотничьем домике, расположенном в 70 км от города С. и открытом для свободного доступа всех охотников. Проживали там два дня. Других охотников в это время не было. Поссорившись с Б., А. вышел из домика и прошел несколько метров в сторону озера. Б. взял ружье, заряженное обычной пулей, вышел вслед за ним, прицелился в голову А. и выстрелил. Однако в этот момент на тропинку из леса вышел С., только что подъехавший к домику и которого ранее охотники не видели, предназначавшаяся Б пуля попала в С., от полученных ранений С. скончался на месте.

При уголовно-правовой оценке действий виновного (в данном случае — Б.), необходимо учесть, что интеллектуальный элемент умысла включает в себя предвидение виновным возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий своих действий.

В рассматриваемом случае такого предвидения у Б. не было. Если бы он предвидел возможность появления на месте происшествия постороннего человека, то не стал бы стрелять.

Волевой элемент умысла предполагает наличие у виновного желания (прямой умысел) либо нежелания, но сознательного допущения или безразличного отношения (косвенный умысел) к последствиям своих общественно опасных действий.

В данном случае у Б. в отношении С. не было ни желания, ни сознательного допущения либо безразличного отношения к последствиям своих действий. 

При таких обстоятельствах, Б. не может быть вменен оконченный состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Б. понимал, что совершает действия, направленные на умышленное причинение смерти другому человеку, то есть А., однако желаемый им результат не наступил по независящим от него обстоятельствам. Поэтому содеянное следует квалифицировать как покушение на совершение умышленного преступления и неосторожное причинение вреда.

Анализируя отношения Б. к последствиям, следует отметить, что Б. не желал причинения смерти С., не было у него также и сознательного допущения этих последствий. В связи с этим умышленная вина Б. в отношении смерти С. исключается.

Однако, находясь в сезон охоты возле «ничейного» охотничьего домика, используемого охотниками для остановок и ночлегов, он должен был предвидеть возможность появления в этом месте постороннего человека, поэтому должен нести ответственность за причинение смерти по неосторожности.

Таким образом, если в результате умышленных действий лица, направленных на причинение смерти конкретному потерпевшему, фактически смерть причинена другому лицу, в отношении которого умысел на причинение смерти отсутствовал, в случае, если виновный должен был и мог предвидеть наступление последствий своих действий в виде смерти этого лица, квалифицировать действия виновного следует по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 и ст. 109 УК РФ.

2.Умысел виновного направлен на причинение смерти конкретному человеку, однако избранный им способ убийства заведомо представляет опасность для жизни нескольких лиц, и в результате действий виновного погиб другой человек, находящийся на месте происшествия.

В нашем примере подобная ситуация имела бы место в случае, если А., желая убить Б., стрелял в него из ружья, заряженного картечью, поражающее свойство которого допускает возможность причинения вреда одновременно нескольким лицам и при этом осознавал, что на месте происшествия находится также С., которому в результате отклонения действия фактически причинена смерть.

В таком случае, квалифицировать действия А. следовало бы как преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 30, п. «е» ч. 2 ст. 105 и ч. 1 ст. 105, поскольку в отношении возможного причинения смерти С. у виновного имелось безразличное отношение.

3.Виновный совершает умышленные противоправные действия в отношении потерпевшего с косвенным умыслом, допуская причинение любого вреда, то есть наступление любых последствий, однако в результате отклонения действия вред причинен другому лицу.

Применительно к рассмотренному нами примеру подобная ситуация будет иметь место в случае, если А. швыряет в Б. чайник с кипятком, допуская наступление любых последствий, однако в результате отклонения действия смерть причинена С., случайно появившемуся на месте происшествия.

Учитывая, что при уголовно-правовой оценке преступлений, совершенных с косвенным умыслом, исходить следует из фактически наступивших последствий квалифицировать действия А следует как неосторожное причинение смерти С., то есть как преступление, предусмотренное ст. 109 УК РФ.

Таким образом, при отклонении действия причина наступления последствий по отношению к иному потерпевшему, чем к предполагаемому, обусловлена не заблуждением в свойствах личности потерпевшего, а в результате иных, внешних обстоятельств, отношение к которым у виновного требует самостоятельной уголовно-правовой оценки, в связи с чем ситуации отклонения действия всегда будут оказывать влияние на квалификацию действий виновного.  

Список литературы:

1. Курс советского уголовного права (часть Общая) Т. 1 / Отв. ред. Р.А. Беляев, М.Д. Шаргородский. Л., 1968.
2. Курченко В.Н. Проблемы квалификации преступлений в условиях фактической ошибки // Российский судья.2003. № 9.С. 10—13.
3. Ливенсон Ф.В. Поединок в законодательстве и науке. С.-Петербург, издание книжного магазина юридической литературы Д.В. Чиченадзе, 1900.
4. Лист Ф. Учебник уголовного права. Общая часть. Москва, товарищество типографии А.И. Мамонтова, 1903.
5. Немировский Э.Я. Основные начала уголовного права. Одесса. 1917.
6. Познышев С.В. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших отделов особенной части старого и нового уложений. Издание 3-е, исправленное и дополненное. 1912 г.
7. Уголовный кодекс Российской Федерации [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
8. Уголовное право Украины. Общая часть: Учебник для студентов юрид. вузов и фак. / М.И. Бажанов, Ю.В. Баулин, В.И. Борисов и др.; Под ред. профессоров М.И. Бажанова, В.В. Сташиса, В.Я. Гация. — 2-е изд., перераб. и доп. — Харьков: Право, 1999.
9. Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань: Издательство Казанского университета, 1988.