ПРОБЛЕМЫ  ИССЛЕДОВАНИЯ  ДАННЫХ  О  ЛИЧНОСТИ  ПОДСУДИМОГО  В  СУДЕ  ПРИСЯЖНЫХ

Насонов  Сергей  Александрович,

канд.  юр.  наук,  доцент  Московского  государственного

юридического  университета  имени  О.Е.  Кутафина  (МГЮА),  г.  Москва

E-mail: 

QUESTIONS  OF  PERSONALITY  DATA  ON  THE  PERSON  BROUGHT  TO  JURY  TRIAL  RESEARCH 

Sergey  Nasonov

сandidate  of  Juridical  Sciences,  associate  professor  of  Kutafin  Moscow  State  Law  University  (MSLA),  Moscow

АННОТАЦИЯ

Статья  посвящена  проблемам  исследования  данных  о  личности  подсудимого  в  суде  присяжных  в  историческом  аспекте  (по  Уставу  уголовного  судопроизводства  России  1864  года)  и  в  современном  уголовном  процессе.  Автор  приходит  к  выводу,  что  положения  УПК  РФ  толкуются  в  судебной  практике  расширительно,  позволяя  исследовать  широкий  круг  таких  сведений.  Вместе  с  тем,  существующие  запреты  позволяют  исследовать  такие  данные,  только  если  они  имеют  значение  для  вынесения  присяжными  объективного  вердикта.

ABSTRACT

The  article  is  devoted  to  questions  of  personality  data  on  the  person  brought  to  jury  trial  research  in  the  historical  aspect  (according  to  the  Charter  of  the  Russian  criminal  proceedings  of  1864)  and  in  the  modern  penal  trial.  Author  comes  to  the  conclusion  that  the  Criminal  Procedure  Code  provisions  of  the  Russian  Federation  are  interpreted  in  judicial  practice  extensively,  and  so  they  help  to  study  a  wide  range  of  such  data.  Moreover,  the  existing  injunctions  allow  studying  such  information  if  only  they  matter  for  rendering  an  objective  verdict  by  a  jury. 

Ключевые  слова:  производство  в  суде  присяжных;  данные  о  личности  подсудимого;  присяжные  заседатели.

Keywords:  proceeding  in  a  jury  trial;  personality  data  on  the  person  brought  to  trial;  jury. 

Вопрос  о  возможности  исследования  данных  о  личности  подсудимого,  потерпевших  и  свидетелей  в  присутствии  присяжных  заседателей  был  острым  в  практике  российского  правосудия  на  всех  исторических  этапах  существования  этой  формы  судопроизводства. 

Российский  Устав  уголовного  судопроизводства  1864  года  допускал  исследование  указанных  сведений  с  участием  присяжных  заседателей.  Составители  судебных  уставов  в  тематическом  комментарии  к  ним  отмечали:  «Судом  всегда  судится  не  отдельный  поступок  подсудимого,  но  вся  его  личность,  насколько  она  проявилась  в…  противозаконном  поступке»  [16,  с.  134].

В  решении  Сената  от  1870  г.  содержится  следующее  разъяснение:  «Сведения,  характеризующие  личность  подсудимого,  не  могут  быть  признаны  безусловно  излишними.  Сведения  такого  рода  не  могут  не  иметь  значения  в  определении  как  оправдательных,  так  и  обвинительных  доказательств,  без  этих  сведений  дела,  в  которых  нет  прямых  доказательств,  были  бы  неясны  для  судей  и  присяжных,  и,  наконец,  только  на  их  основании  присяжные  могут  решить,  заслуживает  ли  подсудимый  снисхождения»  [15,  с.  449].  В  отличие  от  континентальной  модели  производства  в  суде  присяжных,  Устав  все-таки  совместил  необходимость  исследования  таких  сведений  с  принципом  состязательности,  несколько  ослабив  силу  предубеждения  в  отношении  подсудимого,  возможно,  возникающего  у  присяжных.  В  соответствии  с  сенатским  толкованием  статьи  687  Устава,  на  судебном  следствии  по  требованию  прокурора  оглашались  справки  о  прежней  судимости  подсудимого  или  справки  об  обвинении  его  в  иных  преступлениях  (решение  по  делу  Богданова)  [16,  с.  314].  Однако  устанавливалось  обязательное  и  немедленное  обращение  председательствующего  к  присяжным,  в  котором  он  должен  был  разъяснить  значение  этих  сведений  для  дела.  Кроме  того,  подсудимый  и  его  защитник  имели  право  представлять  свои  объяснения  по  оглашенным  справкам  о  судимости.  Своим  решением  по  делу  Горшкова  и  Ларионова  Сенат  предоставил  подсудимому  право  оглашать  в  судебном  заседании  документы,  свидетельствующие,  что  под  судом  он  до  этого  не  находился  [16,  с.  314].

Серьезным  источником  данных  о  личности  подсудимого  являлись  протоколы  «дознания  через  окольных  людей»,  которое,  по  словам  Д.Г.  Тальберга,  являлось  «осколком  повального  обыска»  [13,  с.  187].В  соответствии  с  Главой  8-ой  Устава  такое  дознание  производилось  по  желанию  следователя  или  обвиняемого,  если  тот  будет  доказывать  свою  хорошую  репутацию  ссылками  на  местных  жителей.  Следователем  составлялся  список  «домохозяев  и  старших  в  семействе  лиц»,  живших  в  одном  околотке  с  обвиняемым,  стороны  отводили  неугодных  им  лиц,  а  из  оставшихся  выбирали  12  человек,  которых  под  присягой  допрашивали  «о  занятиях,  связях,  образе  жизни  подсудимого,  о  его  репутации  вообще,  безотносительно  к  совершенному  преступлению»  [13,  с.  189].Решением  Сената  по  делам  Рыбаковской  и  Кулагина  протоколы  дознания  через  окольных  людей  разрешалось  оглашать  в  судебном  заседании  по  требованию  сторон  или  когда  судьи  или  присяжные  потребуют  этого,  но  председатель  был  обязан  предостеречь  присяжных  «от  излишнего  увлечения  и  переоценки  изучения  сведений  о  прошлой  жизни  подсудимого»  [16,  с.  320].

Известные  российские  процессуалисты  того  времени  критиковали  столь  широкое  исследование  данных  о  личности  подсудимого  перед  присяжными.  K.K.  Арсеньев,  отрицая  такой  подход  законодателя,  отмечал  следующее:  «Справедливо  ли  усложнять  положение  подсудимого  без  того  уже  сложное,  бросая  ему  в  лицо  всю  грязь,  которую  только  можно  отыскать  в  его  прошлом?»  [3,  с.  74—75].  B.K.  Случевский,  соглашаясь  с  ним,  утверждал,  что  «…свойства  характера  подсудимого  подлежат  исследованию  лишь  настолько,  насколько  они  проявились  в  совершённом  преступлении»  [11,  с.  404].  B.Д.  Спасович  предлагал  ограничить  исследования  данных  о  личности  только  теми  данными,  которые  «защита  решится  раскрыть  и  анатомировать»  [12,  с.  45].

Эти  позиции  российских  процессуалистов  нашли  свое  отражение  в  действующем  уголовно-процессуальном  законодательстве.

Согласно  части  8  статьи  335  УПК  РФ  данные  о  личности  подсудимого  исследуются  с  участием  присяжных  только  в  той  мере,  в  какой  они  необходимы  для  установления  отдельных  признаков  состава  преступления. 

Это  положение  необходимо  толковать  в  контексте  нормы  закрепленной  в  части  7  указанной  статьи,  согласно  которой  в  ходе  судебного  следствия  в  присутствии  присяжных  заседателей  подлежат  исследованию  только  те  фактические  обстоятельства  уголовного  дела,  доказанность  которых  устанавливается  присяжными  заседателями  в  соответствии  с  их  полномочиями.  Таким  образом,  с  участием  присяжных  заседателей  подлежат  исследованию  только  те  данные  о  личности  подсудимого,  которые  необходимы  для  установления  отдельных  признаков  состава  преступления,  доказанность  которых  устанавливается  присяжными  заседателями.

В  практике  Верховного  Суда  РФ  исследование  данных  о  личности  подсудимого  с  участием  присяжных  заседателей  признавалось  законным,  если  эти  сведения  позволяли  установить  отдельные  признаки  субъекта  преступления  (специальный  навык):  «Упоминавшиеся  в  выступлениях  Б.  и  его  представителя  данные  о  том,  что  Кузнецов  Р.Н.  служил  в  спецназе  в  «горячей  точке»,  могущие  служить  косвенным  доказательством  владения  осужденным  навыками  применения  огнестрельного  оружия  и  наличия  в  связи  с  этим  у  него  возможности  совершить  посягательство  на  жизнь  потерпевших  с  применением  оружия,  как  раз  и  являлись  такими  данными  и,  соответственно,  могли  быть  исследованы  в  судебном  заседании»  [4].

В  другом  случае  Верховный  Суд  РФ  признавал  законным  исследование  подобных  сведений  с  участием  присяжных,  поскольку  они  позволяли  установить  мотив  содеянного:  «Как  следует  из  предъявленного  Астанину  обвинения,  за  два  дня  до  покушения  на  убийство  С.,  между  Астаниным  и  его  супругой  произошел  скандал,  в  результате  которого  супруга,  собрав  свои  личные  вещи,  со  своим  малолетним  ребенком  переехала  на  постоянное  место  жительство  к  своим  родителям  С.  и  С.  Астанин  П.М.,  полагая,  что  причиной  их  семейного  конфликта  является  тесть,  испытывая  к  нему  неприязнь,  решил  совершить  его  убийство  с  особой  жестокостью,  общеопасным  способом  путем  сожжения.

Таким  образом,  данные  о  личности  и  подсудимого,  и  потерпевшего,  характеризующие  их  взаимоотношения  тесно  связаны  с  мотивом  убийства»  [5].

С  другой  стороны,  если  с  участием  присяжных  заседателей  были  исследованы  данные  о  личности  подсудимого,  не  имеющие  указанного  выше  значения,  это  признается  нарушением  уголовно-процессуального  закона.  В  кассационном  определении  Верховного  Суда  РФ  по  делу  М.  и  других  отмечалось:  «В  ходе  допроса  подсудимого  М.Д.  адвокаты  подробно  выяснили  характеризующие  его  данные  (обучение  в  высших  учебных  заведениях,  намерения  поступить  на  учебу  в  аспирантуру  и  на  работу  в  правоохранительные  органы,  семейное  положение,  отношение  к  военной  службе).

До  присяжных  заседателей  доводилась  информация  о  том,  что  Х.  сидел  в  тюрьме  и  по  другому  делу  обвиняется  в  вымогательстве,  Р.  имеет  боевой  опыт,  участвовал  в  спецоперациях,  отец  М.И.  и  М.Д.  в  ходе  судебного  разбирательства  получил  инфаркт  и  находится  в  реанимации»  [6].

Положения  части  8  статьи  335  УПК  РФ,  запрещающие  исследовать  до  вынесения  вердикта  факты  прежней  судимости,  признания  подсудимого  хроническим  алкоголиком  или  наркоманом,  а  также  иные  данные,  способные  вызвать  предубеждение  присяжных  в  отношении  подсудимого,  не  содержат  безусловного  запрета  на  исследование  этих  сведений  с  участием  присяжных  заседателей.

Верховный  Суд  РФ  допускает  возможность  исследования  сведений  о  предыдущей  судимости  подсудимого,  если  эти  данные  позволяют  установить  отдельные  признаки  состава  преступления,  вменяемого  подсудимому.

По  делу  С.  в  кассационном  определении  подчеркивалось:  «Судебная  коллегия  считает,  что,  учитывая  конкретные  обстоятельства  данного  уголовного  дела,  председательствующий  обоснованно  разрешил  стороне  обвинения  исследовать  в  присутствии  присяжных  заседателей  факт  прежней  судимости  Ч.  и  обстоятельства,  связанные  с  отысканием  наркотических  средств  в  его  кладовой  комнате.  Эти  обстоятельства  напрямую  связаны  с  мотивом  убийства  потерпевшей  С.  Мотив  убийства  —  фактические  обстоятельства,  которые  находятся  на  разрешении  в  компетенции  присяжных  заседателей,  о  чем  указано  в  ч.  1  ст.  334  УПК  РФ»  [7].

По  другому  делу  Верховный  Суд  РФ,  признав  законным  исследование  таких  сведений  с  участием  присяжных,  отметил  следующее:  «В  присутствии  присяжных  заседателей  сведения  о  предыдущей  судимости  Соина  М.В.  исследовались  лишь  в  той  степени,  в  какой  это  было  необходимо  для  выяснения  фактических  обстоятельств  совершенных  подсудимыми  преступлений:  обида  Соина  М.В.  на  потерпевшего  К.  из-за  того,  что  последний  якобы  оговорил  его,  способствовав  этим  его  предыдущему  осуждению,  стала  поводом  для  конфликта,  приведшего  к  убийству»  [2].

Обращает  на  себя  внимание  один  из  критериев  приемлемости  исследования  с  участием  присяжных  заседателей  данных  о  личности  подсудимого,  выработанных  Верховным  Судом  РФ,  —  отсутствие  возражений  сторон.  По  делу  П.  прокурор,  настаивая  на  отмене  приговора,  отмечал  в  кассационном  представлении,  что  «  в  присутствии  присяжных  заседателей  по  ходатайству  стороны  защиты  были  оглашены  справка  об  обращении  П.  в  психиатрическую  больницу  и  установлении  у  нее  диагноза  «пролонгированная  депрессивная  реакция»,  справка  о  неоднократном  вызове  к  ней  врача  скорой  помощи»  [8].  Верховный  Суд  РФ,  оставляя  приговоре  без  изменения,  отметил:  «Участники  процесса,  в  том  числе  потерпевшие  и  государственный  обвинитель,  не  возражали  против  ходатайства  об  оглашении  этой  справки,  а  после  ее  оглашения  ни  у  кого  из  них  вопросов  не  возникло.  Затем  адвокат  заявила  ходатайство  об  оглашении  второй  справки  —  из  психиатрической  больницы,  куда  обращалась  Прыткова  14  марта  2003  г.  Потерпевшие  не  препятствовали  оглашению  справки,  а  государственный  обвинитель  не  возражал  против  оглашения  даты  обращения  Прытковой  в  больницу.  Само  по  себе  оглашение  медицинских  справок  на  Прыткову  Т.  при  указанных  обстоятельствах  нельзя  признать  исследованием  данных  о  личности  подсудимой»  [8].

В  практике  Верховного  Суда  РФ  продолжает  проявляться  подход,  состоящий  в  том,  что  своим  своевременным  обращением  к  присяжным  заседателям  с  разъяснением  председательствующий  способен  устранить  практически  любое  нарушение  уголовно-процессуального  закона,  допущенное  в  судебном  разбирательстве.  Косвенно,  такой  подход  приводит  к  расширению  допустимых  пределов  исследования  данных  о  личности  подсудимого  с  участием  присяжных  заседателей.

Иллюстрацией  этого  может  служить  следующий  вывод  Верховного  Суда  РФ  по  делу  Н.,Ж.  и  Г.:  «Как  видно  из  протокола  судебного  заседания,  председательствующий  устранял  от  исследования  такие  данные  о  личности,  которые  не  подлежали  исследованию  в  присутствии  присяжных.  Так,  когда  подсудимый  Женевский  пытался  обсуждать  сведения  о  судимости  соучастников  преступления,  председательствующий  судья  разъяснил  недопустимость  этого,  обратил  внимание  присяжных  на  то,  что  они  не  должны  учитывать  указанные  доводы  подсудимого»  [9].

В  случае  доведения  до  присяжных  заседателей  единичных  и  неконкретизированных  сведений  о  личности  подсудимого,  это  не  признается  существенным  нарушением  уголовно-процессуального  закона:  «Ответ…  свидетеля  на  вопрос  государственного  обвинителя  о  том,  что  он  знает  Нормирзаева  с  положительной  стороны  не  может  расцениваться  как  формирование  у  коллегии  присяжных  заседателей  предубеждения  в  отношении  подсудимого»  [1].

Необходимо  подчеркнуть,  что  не  допускается  оглашение  приговора  по  другому  делу  в  отношении  ранее  осужденного  соучастника  (соучастников).  Согласно  статье  74  УПК  РФ  такой  приговор  не  является  доказательством  по  рассматриваемому  делу  и  в  соответствии  со  статьей  90  УПК  РФ  не  может  предрешать  виновность  подсудимого.  Оглашение  такого  приговора  следует  расценивать  как  незаконное  воздействие  на  присяжных  заседателей,  которое  может  повлиять  на  их  ответы  на  поставленные  вопросы  и  соответственно  повлечь  за  собой  отмену  приговора  [10].

Таким  образом,  в  современной  судебной  практике  выработался  достаточно  гибкий  подход  к  исследованию  сведений  о  личности  подсудимого  с  участием  присяжных  заседателей,  который  базируется  на  оценке  председательствующим  судьей  значения  этих  сведений  для  установления  обстоятельств  инкриминируемого  подсудимому  деяния.  Очевидно,  что  развитие  этого  подхода,  с  учетом  обязательного  соблюдения  запретов,  закрепленных  в  ч.  8  ст.  335  УПК  РФ,  послужит  весомой  гарантией  вынесения  присяжными  заседателями  правосудных  вердиктов.

Список  литературы:

1.Апелляционное  определение  Верховного  Суда  РФ  от  04.04.2013  г.  №  6-АПУ13-2СП[Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  22.09.2013).

2.Апелляционное  определение  Верховного  Суда  РФ  от  09.07.2013  г.  №  32-АПУ13-7СП  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  22.09.2013).

3.Арсеньев  К.К.  Предание  суду  и  дальнейший  ход  уголовного  дела  до  начала  судебного  следствия.  СПб.,  1870. 

4.Кассационное  определение  Верховного  Суда  РФ  от  11.06.2013  г.  №  67-О13-36сп  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  22.09.2013).

5.Кассационное  определение  Верховного  Суда  РФ  от  03.06.2010  г.  №  14-О10-25сп  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  22.09.2013).

6.Кассационное  определение  Верховного  Суда  РФ  от  25.06.  2009  г.  №  1-033/08  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  22.09.2013).

7.Кассационное  определение  Судебной  коллегии  по  уголовным  делам  Верховного  Суда  РФ  от  11.05.  2005  г.  №  93-о05-5сп  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  22.09.2013).

8.Кассационное  определение  Судебной  коллегии  по  уголовным  делам  Верховного  Суда  РФ  от  27.102004  г.  №  7-о04-20сп  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  22.09.2013).

9.Кассационное  определение  Судебной  коллегии  по  уголовным  делам  Верховного  Суда  РФ  от  04.03.2004  г.  №  9-о04-7  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  22.09.2013).

10.Постановление  Пленума  Верховного  Суда  Российской  Федерации  №  23  от  22  ноября  2005  г.  «О  применении  судами  норм  Уголовно-процессуального  кодекса  Российской  Федерации,  регулирующих  судопроизводство  с  участием  присяжных  заседателей»  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  22.09.2013).

11.Случевский  В.К.  Учебник  русского  уголовного  процесса.  Судоустройство  —  судопроизводство.  4-е  изд.,  испр.  и  доп.  СПб.,  1913. 

12.Спасович  В.Д.  За  много  лет.  СПб.,  1872. 

13. Тальберг  Д.Г.  Русское  уголовное  судопроизводство.  Т.  2.  Киев,  1891. 

14.Уголовно-процессуальный  кодекс  Российской  Федерации.  Принят  Государственной  Думой  22  ноября  2001  года.  М.:  Издательство  «Омега-Л»,  2013.

15.Чебышев-Дмитриев  А.П.  Русское  уголовное  судопроизводство  по  судебным  уставам  20  ноября  1864  года.  СПб.:  Воен.  тип.,  1875. 

16.Щегловитов  И.Г.  Судебные  Уставы  императора  Александра  Второго  с  законодательными  мотивами  и  разъяснениями:  Устав  уголовного  судопроизводства.  СПб.,  1887.