НАРУШЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ СИТУАЦИИ РАЗВИТИЯ В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ И ФОРМИРОВАНИЕ АНТИВИТАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ

DISTORTIONS OF THE SOCIAL SITUATION OF DEVELOPMENT IN ADOLESCENCE AND FORMATION OF ANTI-VITAL BEHAVIOR

Olga Sagalakova

Candidate of Psychological Sciences, Assistant Professor of Clinical Psychology Department at Altai State University,

Russia, Barnaul

Dmitry Truevtsev

Candidate of Psychological Sciences, Assistant Professor, Chairman of Department at Altai State University,

Russia, Barnaul

При поддержке Гранта РГНФ (15-16-22017).

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена исследованию роли нарушения социальной ситуации развития подростка (на примере анализа особенностей структуры семьи и местности проживания) в формировании антивитального поведения.

ABSTRACT

The article investigates the role of the violation of the social situation of development (for example, analysis of the features of the family structure and residence area) in the formation of an anti-vital behavior in adolescence.

Ключевые слова: социальная ситуация развития, подростковый возраст, антивитальное поведение.

Keywords: the social situation of development, adolescence, anti-vital behavior.

Социальная ситуация развития в подростковом возрасте предполагает перестройку системы отношений с миром и окружающими, нарушение в рамках реорганизации системы взаимодействий со значимыми другими приводит к блокированию возможности решения возрастных задач и реализации актуальных возрасту мотивов деятельности [1]. Подросток стремится к общению и самореализации в референтной группе сверстников, а также - эмансипации от взрослых, проявлению инициативы, самостоятельности, но еще не обладает всеми необходимыми для этого ресурсами (противоречие). Ситуация развития должна формировать пространство доступных и конструктивных инструментов для решения противоречий возрастного развития, обеспечивать возможности решения данных возрастных задач для успешного прохождения кризиса возрастного развития. Социальная ситуация развития объясняет важную роль средовых факторов в формировании возрастных новообразований, выступает составляющей психологического возраста [1]. Нарушение социальной ситуации развития коренится в нарушении системы отношений, потенциальной невозможности перестройки данной системы или дефиците в микросоциуме доступных и соответствующих возрасту подростка конструктивных инструментов решения возрастных задач и противоречий в той системе отношений, которая актуальна на данный момент (это система отношений со значимыми взрослыми и сверстниками). Это влечет за собой нарушение психологической безопасности и рост социальной тревоги у подростка [2]. Структура семейных отношений и общение со сверстниками, общие условия проживания и потенциал возможностей социальной самореализации выступают важнейшей основой социальной ситуации развития подростка, при нарушении адаптивной роли социальной ситуации развития подросток оказывается уязвим к формированию антивитального поведения [2-4].

В исследовании принимали участие несовершеннолетние подростки разного пола (N(общее)=981: N(юноши)=447; N(девушки)=534). Возраст подростков - от 13 до 16 лет, проживающие в разных районах на территории Алтайского края. Доля выборки из сельской местности – 26%, малых городов края – 37% и столицы края – 37%. Подростки – учащиеся учебных заведений, проживающие в семьях с разной структурой (наличие обоих родных родителей или одного, наличие / отсутствие «отчима»). 20% подростков проживают в семье с «отчимом». Мы не контролируем статус официального усыновления, «отчим» в данном исследовании – это муж или сожитель матери (не являющийся родным отцом, не обязательно официальный опекун), из них – 53% девушки и 47% юноши. Оценивались параметры антивитальности. Методики психодиагностических измерений: Опросник «Антивитальности и Жизнестойкости» (АВ/ЖС), включающий ряд шкал и подшкал, раскрывающих рисковые и протективные факторы (Сагалакова, Труевцев) [4]. Анкетирование включало ряд вопросов о структуре и благополучии семьи, поле и возрасте ученика, местности проживания. Методы математико-статистической обработки данных: однофакторный дисперсионный анализ, таблицы сопряженности, критерий Манна-Уитни. Тестирование проводилось он - лайн. Обработка данных осуществлена в программе SPSS 22.0, STATISTICA 8.0.

Одной из внешних переменных, опосредующих нарушение социальной ситуации развития в исследуемой ментальности, оказался фактор появления на определенном этапе в семье «чужого» для подростка человека. Роль данного фактора оказалась значимо более выраженной, чем «неполная» структура семьи, в которой в подавляющем большинстве случаев единственным родителем является мать. Исследование показало закономерную роль параметра «наличие отчима» в семье в исследуемой ментальности как для юношей, так и для девушек. Вероятно, это связано с проблемой общей родительской и опекунской культуры в нашем обществе, в том числе культурой «вхождения в семью» нового человека. Анализ случаев завершенных суицидов в крае также показывает устойчивость данной закономерности, поэтому, не смотр на внешний характер фактора, он требует осмысления как важный предиктор не только антивитальных мыслей и поведения у подростка, но и суицидального. Нарушение социальной ситуации развития в структуре взаимоотношений в семье часто связан с характерными тенденциями игнорирования возрастных особенностей и потребностей подростка, подавлению его мнения, особенно, если оно расходится с мнением других членов семьи, что часто сопровождается дискредитацией, психологическим или физическим насилием над подростком. Директивно-подавляющий, запретительный стиль взаимодействия нового «опекуна» (или «сожителя» матери) переживается подростком как форма психологического насилия, которое часто становится субъективно непереносимым. Попытки восстановить чувство авторства в психологическом пространстве семейных отношений оказываются фрустрированы, а источник формирования позитивной идентичности блокирован. Подросток переживает отчаяние и психологическую беспомощность как неспособность повлиять на ситуацию, изменить ее в лучшую сторону, что приводит к формированию антивитальных мыслей и действий, а также импульсивному поведению.

Рисунок 1. Параметры «Психологическая беспомощность» и «Антивитальные мысли и действия» (б) у подростков из разных семей (средние значения). Сравнение параметров у подростков из семей - с «отчимом» (муж / сожитель матери, без официального усыновления) и без «отчима»

Подросток отчаянно нуждается в способах реализации и собственно удовлетворении социальных мотивов, он нуждается в субъектности проживания собственного опыта, а также в доминировании успеха в опыте, стратегиях конструктивного отношения к неуспеху. Для этого ему необходим позитивный авторитетный образ для самоидентификации, пространство авторства деятельности и стабильная поддержка семьи, не зависимо от обстоятельств. Однако не в любой социальной ситуации развития данные нужды подростка могут быть с легкостью удовлетворены. Там, где реализация субъектности и успешной самоидентичности невозможна подросток переживает психологическую беспомощность (нарушение субъектности, безнадежность, пассивность) и антивитальные переживания и мысли, прибегает к антивитальным действиям, что повышает риск СП (Рис. 1).

Фундаментальной в формировании регуляции психической деятельности и социального поведения оказывается роль структуры семьи, в которой уважается позиция ребенка, где отношения строятся на стабильной эмоциональной поддержке, а не на навязывании авторитета и подавлении инициативы и субъектности ребенка. Результаты однофакторного ANOVA по различию «беспомощности» у подростков из разных семей показывают значимые различия (F=13; p<0,0001). В семьях с фрустрированной потребностью в субъектности и социальном успехе (такие семьи оказываются имеют структуру «проживание с отчимом») более выражены конфликтные отношения, семья характеризуется большей дисфункциональностью (F=10,5; р=0,01). Подростки из таких семей в большей степени находятся в конфронтации с окружением, переживают во всех сферах социальной активности микросоциальный конфликт (F=13,1; р=0,0003). Они более, чем в семьях с родными родителями (одним или обоими) склонны к антивитальному поведению (F=8,5; р=0,004), включая антивитальные переживания (F=7,3; р=0,007), антивитальные мысли и действия (самоповреждения, рисковое для здоровья поведение) (F=6,2; р=0,01) (Рис.1).

Анализ ответов на отдельные пункты опросника показывает (Рис. 2), что подростки в семьях с отчимом и без отчима (проживают с одним или обоими родными родителями) по-разному оценивают возможность самовреда. Результаты критерия Манна-Уитни показали значимые различия средних рангов по ряду пунктов, вносящих вклад в шкалы антивитальности (Рис. 2). Подростки, в ситуации семейных отношений вынужденные жить с отчимом чаще «испытывают стыд за своих родителей», значимо чаще думают об исчезновении из жизни, о причинении себе вреда. Такие подростки чаще имеют опыт нанесения себе самоповреждений (на уровне статистической тенденции - 13% ошибки) (Табл. 1).

Рисунок 2. Средние ранги ответов на отдельные пункты опросника подростков, проживающих с отчимом и без отчима (с родными родителями или родителем)

Таблица 1.

Результаты критерия Манна-Уитни (U-критерий). Различия в ответах на отдельные пункты опросника подростков, проживающих с отчимом и без отчима (с родными родителями или родителем).

У подростков с фрустрацией субъектности в структуре семейных отношений формируется негативный образ настоящего будущего (F=6,6; р=0,01). Девиации в поведении подростков из таких семей касаются как внутренней агрессии, так и внешней – они более склонны к асоциальным поступкам (F=4,2; р=0,04), конфликтам с педагогами (F=5,1; р=0,03), конфликтам со сверстниками (F=6,3; р=0,01). В ситуациях социальной активности такие подростки не уверены в себе, опасаются проявлять инициативу, испытывают затруднения в самореализации и при участии в решении повседневных задач (F=5,2; р=0,02). Эти различия по структуре семьи характерны для подростков, не зависимо от пола и местности проживания.

Некоторые подростки отмечают, что «стыдятся своих родителей» (N=74; 7,5%), а другие отрицают это (N=907; 92,5%). Из выборки не согласных с этим утверждением были ответы «скорее нет» (N=133; 13,6%), «нет» (N=774; 78,9%). Исследована роль параметра «наличие вредных привычек (алкоголизм)» у родителей, где проживает подросток. Испытуемые (N=114; 11,8%) отметили, что как минимум один из родителей имеет проблемы с алкоголем, другие утверждают обратное (N=867; 88,4%). Различий в злоупотреблении алкоголем в семьях из сельской и городской местности не обнаружено, что может быть связано с разными критериями оценки «злоупотребления» или фактической однородностью групп. Параметры «стыд за родителя» и «злоупотребление алкоголем родителями» имеют сопряженную связь (метод таблиц сопряженности, χ²=41,2; р<<0,000(0)1).

Способность к совладанию и стратегии жизнестойкости у подростков разного пола неодинаковы. В среднем при применении однофакторного ANOVA юноши более склонны отмечать у себя выраженность жизнестойкости (наличие поддержки, оптимизм/самоподдержка, удовлетворенность жизнью, стремление к успеху, саморегуляция, позитивный образ будущего). Вероятно, в системе значимых для возраста отношений со сверстниками данная позиция иногда напускной успешности значима для юношей. Это может быть связано с влиянием эффекта социальной желательности на юношей, а также склонностью девушек к более полному пониманию имеющейся симптоматики и более выраженной рефлексии, меньшей значимости внешней эмоциональной стабильности для самооценки успешности (Табл. 2).

Таблица 2.

Некоторые параметры Жизнестойкости, различия между которыми значимы при сравнении выборок девушек и юношей (N=981). Средние значения и результаты дисперсионного анализа (ANOVA)

Помимо отдельных параметров, обобщенный параметр жизнестойкости у девушек и юношей различен (F=12,2; р=0,001). Это, вероятно, свидетельствует о большей убежденности подростков юношей, что их ждет успех, поддержка, удовлетворенность в настоящем и будущем, что они способны планировать деятельность и справляться с трудными жизненными ситуациями, причем данные различия сохраняются вне зависимости от местности проживания подростков. Результаты одномерного ANOVA демонстрируют отсутствие взаимодействия факторов «местность проживания» и «пол» в изменении переменной «Жизнестойкость» (F=0,08; р=0,92) и переменной «Антивитальность» (F=0,27; р=0,76). Вне зависимости от местности проживания (село, город края или столица края), а также структуры семьи, - юноши склонны в большей степени отмечать у себя ресурсы жизнестойкости, а девушки демонстрировать проявления антивитальности. Это устойчивая особенность, скорее обусловленная гендерными, нежели половыми различиями.

В городской местности, особенно в столичном городе, подростки имеют больше возможностей, не смотря на потенциально вероятное неблагополучие семьи, получить опыт социальной активности, в том числе и успешной. В городской местности (города и столица края) значительно больше благополучных функциональных семей, в которых родители более просвещены в вопросах воспитания и склонны уважать позицию ребенка (F=3,3; р<0,04). Подростки из сельской местности более склонны к антивитальным мыслям и действиям (F=4,6; р<0,01). Они чаще прибегают к демонстративным формам аутоагрессии (F=9,8; р<0,0001), в том числе «вредным» привычкам с целью раскрепощения и одобрения сверстников (F=8; р<0,001) по сравнению с городскими подростками. Нарушение системы отношений при их реорганизации в кризисе подросткового возраста наблюдается чаще в сельской местности края.

Список литературы:

1. Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. М., 1960.
2. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В., Стоянова И.Я., Терехина О.В., Шухлова Ю.А. Социальная тревога в подростковом и юношеском возрасте в контексте психологической безопасности // Вопр. психол. 2016. №6. С. 63-75.
3. Сагалакова О.А., Труевцев Д.В., Сагалаков А.М. Нарушение когнитивной регуляции социальной тревоги при антивитальном поведении (монография). Томск: Изд-во Томск.ун-та, 2016.
4. Sagalakova, O.A., Truevtsev, D.V., & Sagalakov, A.M. (2016) Cognitive and perceptual selectivity and target regulation of mental activity in personal evaluation situations of social anxiety disorder // International Journal of Environmental and Science Education. N 11 (12). Р. 5049-5057.