СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ПРОТЕСТНОЕ НАСТРОЕНИЕ РОССИИ

SOCIAL AND PSYCHOLOGICAL PROTEST MOOD OF RUSSIA

Olga Sidorkina

master 's Student of the 2nd Year of Training in Psychology of the Faculty of Social Psychology of the Humanitarian University,

 Russia, Yekaterinburg

Olga Zotova

Doctor of Psychological Sciences, Associate Professor, Department of Clinical Psychology of South Ural State University,

 Russia, Chelyabinsk

АННОТАЦИЯ

Накопленный протестный потенциал в обществе провоцирует устойчивое протестное поведение населения. Степень протестного потенциала зависит, в первую очередь, от общего эмоционального фона страны и уровня негативности общественного настроения. Поэтому в качестве детерминирующего признака выступает негативное общест­венное настроение, что отражает сопутствующие признаки. Главными причинами изменения общественного настроения выступают: мигра­ционные процессы, уровень жизни населения и ситуация на рынке труда.

ABSTRACT

The accumulated protest potential in society provokes stable protest behavior of the population. The degree of protest potential depends, first of all, on the General emotional background of the country and the level of negative public mood. Therefore, as a determinant feature is a negative public mood, which reflects the accompanying signs. The main reasons for the change in public mood are: migration processes, the standard of living of the population and the situation on the labor market.

Ключевые слова: общество, настроение населения, протестный потенциал, протестное настроение, протест, терроризм, протестные реакции.

Keywords: society, mood of the population, protest potential, protest mood, protest, terrorism, protest reactions.

Специфика становления и формирования научно-теоретических взглядов теснейшим образом связаны с политическими событиями и социальными процессами, происходящими в мировом конгломерате. Закономерно, что подобные процессы иррадируют переживания и раз­витие настроения неудовлетворенности людей в той или иной сфере общественной жизни, иначе говоря, социально-психологической напря­женности. Одним из аспектов переживания напряженности на социально-психологическом и поведенческом уровнях называется «протест» или «протестное настроение».

В широком смысле, протест – это специфический вариант преобра­зования социальных норм и ожиданий с помощью демонстрации цен­ностного отношения к ним [4, с.83]. В подобных случаях используются индивидуальные приемы самовыражения: сленг, стиль, манера, симво­лика, поступки, мода и пр. В данном смысле протестные действия являются способом психологической разрядки, замещения актуализи­рованных потребностей и переключение на другой вид деятельности; в качестве средств достижения проектируемых результатов и главной цели; как самоцель, удовлетворяющая в самореализации и самоутвер­ждении. В последнем варианте девиантное (отклоняющее) поведение тесно коррелирует с «Я»-концепцией личности [10, с.302].

Наиболее разработанными научно-теоретическими подходами к изучению протестных настроений являются зарубежные разработки.

Зарубежная наука представлена тремя базовыми теоретическими взглядами, претендующими на объяснение протеста и общественных настроений. Достаточно популярной среди западных разработок высту­пает концепция коллективного поведения (Г. Лебон, Г. Тард, З. Фрейд, Г. Блумер, Н. Смелзер) [12, с.104].

Коллективное поведение понимается как относительно стихийное и неорганизованное поведение группы людей, реагирующей на неопре­деленную или угрожающую ситуацию. Представители этого подхода по-разному объясняют особенности и механизмы коллективного поведения. В частности, теории, направленные на иррациональные психологические факторы, стремятся осознать детерминанты массовых самоубийств [15, с. 121]. Протесты, перерастающие в демонстрации и беспорядки, можно детально понять в теориях, которые подчеркивают роль рациональных факторов: теории конвергенции или прирастающей ценности, политического протеста. В рамках данного направления коллективное поведение достаточно часто приравнивается к понятию «протест» и «толпа». Ряд авторов этого направления (Г. Блумер, Г. Лебон, Г. Тард) понимают под социальным протестом психологическое явление, имеющее проблемы психологического порядка [1, с. 28]. Так в социально-психологической мысли ХХ века в рамках описываемого подхода протесты, как одну из форм коллективного поведения, связывают с эмоциональной напряженностью (социальное беспокойство, массовая враждебность, истерия, паника, общественная агрессия) и характери­зуется иррациональностью (непредсказуемостью, необычностью, стихий­ностью). Наиболее крайней формой проявления протестного поведения, с точки зрения этого направления, является революция [5, с. 59].

Второй подход зарубежной мысли по изучению протестного поведения представляет теорию мобилизации ресурсов (Дж. Маккарти, М. Зальд, М. Асим, К. Вильсон, А. Обершол). По словам М. Зальд и Дж. Маккарти, уровень социально-экономического развития и материаль­ного благополучия отражается на развитии общественных настроений и движений. В зажиточных общественных слоях движения носят узко­целевой характер реформаторской направленности. Для неразвитого и бедного общества характерны, в большей мере, радикальные действия с широким диапазоном развития замысла [7, с. 24].

Третий подход представлен теорией относительной депривации (С. Стауффер, М. Мертон, В. Руинсиман), которая базируется на идее о том, что политический порядок можно достичь при обеспечении средств, позволяющих им работать ля достижения собственных стрем­лений. Напряженность возникает в тех случаях тогда, когда группа начинает понимать разрыв между устремлениями и доступными сред­ствами [8, с. 32]. «Относительность» детерминирована неоспоримым социологическим фактом: установки людей, направленные на средства и устремления за счет этого, формируется их групповая идентичность. Исследование относительной депривации раскрывается в двух уровнях: материальный и ценностный [13, с. 96].

В целом, существующие подходы раскрывают особенности и меха­низмы формирования протестного поведения в общественном сознании.

Активность протестного поведения в ее актуальных проявлениях есть исторический результат. И для того, чтобы раскрыть специфику протекания современных протестов в России, целесообразно рассмотреть исторические аспекты проявления протестных настроений. Явное столк­новение интересов наблюдалось в социально-экономических сферах. Например, XVII век, который получил название «бунташный» и в ка­честве примера социального движения можно вспомнить произошедший в 1648 году Соляной бунт в Москве [3, с. 57]. Причина этого восстания – это налоговая реформа боярина Б. Морозова 1647 года, которая пред­полагала дополнительный побор для простого народа в виде налога на соль [6, с.128]. В качестве результата этой инициативы стало сокращение потребления соли населением города и резкое увеличение недовольства, которое связано с данной реформой. Именно этот пример демонстрирует, что первые социальные протестные движения в России нарастала в форме ответной реакции горожан на действия власти. Уже к концу XIX века народный протест имеет новые черты в России [7, с. 34]. Переоценка нормативных ценностей и идеалов, традиций, утверждения новой экономической политики приводит к социальным сдвигам и раз­витию терроризма, который выступает следствием свободы [9, с. 17].

Одной из особенностей терроризма в России было «женское лицо» (треть первого состава исполкома «Народной воли»). Самые известные лидеры народных восстаний: Вера Засулич, Софья Перовская, Дора Бриллиант. Протестные движения влияют на действия власти, заставляя действующее правительство, становится на законодательный или «конституционный» путь. Эти протестные настроения повлияли на проекты Михаила Лорис-Меликова, проект реформы политической модернизации Петра Святополк-Мирского [11, с. 149].

В «террористическом пятилетии» произведен переход от терро­ризма как «стихийного» метода и способа понимания и мщения его лишь как одного из средств борьбы с элементами заговора к систематическому «устрашающему» терроризму. Яркими примерами в истории прояв­ления протестных действий дореволюционной России могут послужить убий­ства царя Александра II, министров Н.П. Боголепова, Д.С. Сипягина, В.К. Плеве и многочисленного числа губернаторов, прокуроров и полицейских. Последний протестный акт связан с убийством премьер-министра П.А. Столыпина в киевском оперном театре 1 сентября 1911 года. Больше полвека радикальные оппозиционеры считали своими основными средствами против существующей власти взрывные устрой­ства и револьвер. Исполнители этих протестных действий были молодые революционеры, видевшие в реализации убийств результативное сред­ство социально-политические изменения России и установление спра­ведливости в существующем государственном устройстве [2, с. 68].

К началу ХХ века терроризм и протестные настроения превра­тились и трансформировались в массовые проявления. Протест ХХ века стал формой терроризма. Проявления протестных настроений вновь появились на горизонте политической жизни после переходного этапа России в новое структурное социально-экономическое состояние, после ее эволюции в постреформенный период, и по мере роста политического кризиса [14, с. 352].

Первыми признаками протестных настроений можно считать первую русскую революцию 1905-1907 гг., и дальнейшие серьезные социально-политические катаклизмы. Возможности политической модер­низации России после революционных действий 1905 г., не привели противников к согласию. В рядах социал-демократов В.И. Ленин настаивал на продолжении восстания и провоцировал на продолжении протестных реакций со стороны вооруженных большевистских груп­пировок как та, которая состоялась в Москве в декабре 1905 года. Предпочтение восстания проведению выборов целиком вписывалось в ленинскую стратегию политического «развития» России и было детер­минировано общей враждебностью данного деятеля к принципу представительства, будь то парламент или мирная демонстрация. После 1917 года В.И. Ленин теоретически аргументировал легитимность дикта­туры главенствующей партии в целях абсолютной потребности «единства воли», которое якобы способствует умножению силы. Все эти события в истории сформировали специфику протестных настроений в совре­менном российском государстве [5, с. 63].

Возрождение активности протестных настроений в современных условиях начинается приблизительно с конца 1980-х годов со времен перестройки, в которых демократы применяют лозунги возвращения России на мировое пространство, а фактически обращение к западной цивилизации. Перестройка дала право и возможность массового легаль­ного протеста, который осуществляется в демократической форме. Сотни тысяч граждан советского времени принимали участие в демокра­тических движениях и митингах, все помнят стихийные шахтерские стачки. Потом страна перешла к постоянным, непрекращающимся и как спонтанно возникающим, так и под руководством профсоюзов, забастовкам. Такие были методы борьбы, которые характерны для доста­точно развитых стран. Однако опыт протестных настроений показал, что методы – демонстрация, забастовка и пикет имеют эффект только при решении тактических проблем, но в стратегическом варианте ситуация не улучшается, что провоцирует отчаяние, которое стимулирует переход к крайним формам легального ненасильственного протеста – изначально отдельным, а потом к массовым, периодическим, регулярным, прово­димым голодовкам в разных регионах страны [7, с. 33].

Конец 1990-х годов был знаменован новым типом борьбы – «легаль­ного насилия», который отмечался многочисленным удержанием в качестве заложников директоров заводов, шахт, мэров маленьких городов, жителями и самими работниками. Можно привести пример, который характеризовал один из видов легального насилия – это летняя кампания по блокаде железных дорог в 1998 году, которая прошла не как стихийный протест, но как организованная из нескольких центров, возможно, управлявших между собой координационную работу. Харак­терная его особенность – это выдвижение не только экономические требования (погашение задолженностей по заработной плате), но и общеполитические тематические лозунги [9, с. 27].

Последний полный протестный цикл в России начался в 2011-2012 г. и спровоцировал обострение в 2017 г., но в 2012 году он имел спад и завершил по следующим фактологическим основаниям: во-первых, митинги в форме протеста были исчерпаны как ресурс демократи­ческих перемен и способ объединения разных политических сил гражданского общества; во-вторых, протестное движение «За честные выборы» достаточно точно, по сути, получило жесткий обратный ответ со стороны силовых структур власти и руководства страны; в-третьих, государство мобилизовало на борьбу с протестантами им же образо­ванные массовые движения, например, Объединенный народный фронт, в результате чего протестанты были вынуждены переиграть свою тактику на сетевую; и, в-четвертых, самая главная причина ликвидация протеста в 2012 году – это институционально-законодательный сдвиг в сторону закрепления авторитаризма и, соответственно, и как результат появление «облачной демократии». При этом переживания нового эконо­мического кризиса привели в новой волне акций протестного поведения, что указывает на то, что предыдущие противоречия между активной частью народа и властью не были решены [4, с. 88].

В последнее время в России наблюдается новая форма протеста – абсентеизм. Абсентеизм – это разновидность неявного протеста, но его последствия для развития социально-политического общества наиболее существенны, чем разовая масштабная митинговая активность [9, с. 17].

Так в июле 2018 года (впервые с 2009 года) вероятность массовых протестов с экономическими требованиями в России в представлениях населения достигли превышения 40% порога (в сравнении с 2009 годом – проявление протестного поведения против падения уровня жизни под­твердили 39% опрошенных). Готовность проявить протестный настрой в настоящее время спрогнозировано на 28%, что является максимальным показателем в «посткрымский» период [14, с. 358].

В ходе социологических исследований населения страны было установлено, что 37% россиян высказали сформированную готовность в участии протестных движений против принятия пенсионной реформы, а точное понимание отрицательного влияния повышения возраста выхода на пенсию на протекание жизни в семьи отметили большинство респон­дентов – это 64%. Проведенный опрос в июне 2018 года показал, что для 50% россиян, у которых уже имеется трудовая пенсия по старости, и для 50% респондентов, которые пока не получают пенсию по старости, пенсия все равно рассматривается как основной материальный источник средств существования в данный момент или в будущей перспективе [15, с. 123].

Традиционно территориальными зонами концентрации протест­ного поведения выступают крупные города (Москва и область, Санкт-Петербург, Свердловская, Новосибирская, Нижегородская области, а также Татарстан и Краснодарский край) [1, с. 28].

В большинстве случаев опрошенные граждане уверенны, что пред­ставители власти не обращают необходимого внимания на проблемы жителей городов, сел и деревень. Приходится многократно обращаться в администрацию, выпрашивая положенное по действующему законо­дательству. Это является причиной того, что возникают протестные настроения, которые связаны с ожиданием смены политической элиты в регионе, когда персональной, а когда и полной. В случаях, когда замены власти так и не происходят, население может проявлять открытое недовольство в форме протестных настроений [14, с. 342].

Одним немаловажным фактором также является неспособность действующей власти решать проблемы людей, которые к ним обра­щаются. Такие ситуации называются «неэффективной работой». Главные причины недовольства граждан страны – это непрекращаемые повы­шения цены на топливо, противоречивые предложения и постановления. Также граждане недовольны повышением НДС. Сегодня правительство вынуждено принимать непопулярные решения, в частности: помимо вынужденного повышения НДС также вводится налог для самозанятых, что на фоне принятия изменений повышения пенсионного возраста провоцирует недовольства граждан [15, с.128].

В качестве источников недовольства населения важно выделить еще некоторые факторы. Определяющим и главным является падение уровня жизни населения. В России значительная часть общества в период «посткрымского консенсуса» готова была смириться с ухудшением мате­риального положения в обмен на эффективную внешнюю политику страны [3, с. 60].

В целом, одной из ключевых причин проявления протестных настроений также является усталость населения от политических лидеров и элиты, кризис системы жизнеобеспечения граждан, в том числе и пре­доставляемых государством услуг в сфере здравоохранения и образова­ния. Кроме этого, в России существует ряд заинтересованных субъектов, которые готовы спровоцировать протесты. В регионах подобные протест­ные акции проводятся для провокации массового (крупномасштабного) общественного недовольства и протеста. Основные методы – это дез­информация и нагнетание истерии.

Список литературы:

1. Волынчук А.Б. Социальная напряженность и протестная активность в кон­тексте анализа социальной безопасности / А.Б. Волынчук, С.А. Соловченков // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. 2018. № 1(19). С. 25-36.
2. Гулин К.А. Основные тенденции протестных настроений жителей Вологодской области / К.А. Гулин, И.Н. Дементьева // Социологические исследования. 2015. № 11. С. 64-71.
3. Гулин К.А. Протестные настроения населения региона в условиях кризиса / К.А. Гулин, И.Н. Дементьева // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2017. № 3. С. 53-65.
4. Гусейнов А.Ш. Феномен протестного поведения / А.Ш. Гусейнов // Человек. Сообщество. Управление. 2018. № 2. С. 82-89.
5. Коневская О.Ю. Методологические подходы к изучению протестной актив­ности населения // Вопросы современной юриспруденции: сб. ст. по матер. LVI междунар. науч.-практ. конф. № 12(51). Новосибирск: СибАК, 2018. С. 54-63.
6. Плотникова Т.В. Политическое поведение в России : монография / Т.В. Плотникова ; отв. ред. Ю.Г. Волков ; Рост. гос. ун-т. Ростов н/Д : Изд-во Рост. ун-та, 2016. 286 с.
7. Плюснин Ю.М. Скрытая социальная напряженность в российском обществе // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз (Журнал политической философии и социологии политики). 2013. № 2 (69). С. 6-38.
8. Плюснин Ю.М. Социальная напряженность и протестная активность в контексте анализа социальной безопасности / Ю.М. Плюснин // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. 2015. № 1(19). С. 25-36.
9. Пушкарёва Н.Н. Динамика проявлений протестных настроений российской молодёжи на современном этапе / Н.Н. Пушкарёва; Федеральное гос. бюджетное образовательное учреждение высш. проф. образования "Российская акад. нар. хоз-ва и гос. службы при Президенте Российской Федерации", Каф. социологии и упр. Москва : Проспект, 2017. 44 с.
10. Родимушкина О.В. Социальная напряженность и протестная активность в России / О.В. Родимушкина, И.А. Черникова, О.В. Яковлев // Общество и право. 2017. № 1 (51). С. 300-304.
11. Россия – новая социальная реальность = The New Social Reality of Russia : Богатые. Бедные. Сред. кл. : монография / [М.К. Горшков и др. ; отв. ред.: М.К. Горшков, Н.Е. Тихонова ; Рос. акад. наук, Ин-т комплекс. соц. исслед.]. М. : Наука, 2014 (ППП Тип. Наука). 258 с.
12. Соловченков С.А. Социальная напряженность и протестная активность в региональных социумах - опыт социологического анализа / С.А. Соловченков // Региональные проблемы. 2017. Т. 16. № 1. С. 103-108.
13. Социальная база поддержки реформ и потенциал массового протеста / В.А. Ядов, С.Г. Климова, И.А. Халий // Россия в глобальных процессах: поиски перспективы / под ред. М.К. Горшкова. М.: Ин-т социологии РАН, 2017. С. 85-101.
14. Степанов Е.И. Моделирование, мониторинг и менеджмент региональных напряжений и конфликтов в современной России: проблемы и перспек­тивы / Е.И. Степанов, П.И. Куконов // Россия реформирующаяся, 2018: ежегодник / под ред. Л.М. Дробижевой. М.: Ин-т социологии РАН, 2018. С. 338-363.
15. Чувашова Н.И. Факторы нереализованности потенциала социального протеста в российском обществе / Н.И. Чувашова // Вестник Московского университета. Серия 12, Политические науки. 2019. № 2. С. 119-128.