ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ СОЮЗА МУЗЫКИ И ТАНЦА

THE HISTORICAL ASPECT OF THE UNION OF MUSIC AND DANCE

Anna Gusenkova

lecturer at the dance Department of the Ivanovo College of culture,

Russia, Ivanovo

АННОТАЦИЯ

В статье автором рассматривается взаимосвязь музыкального и хореографического творчества, приводятся исторические факты единения этих искусств. Подчеркивается важность неотделимости музыки и танца.

ABSTRACT

In the article the author examines the relationship between musical and choreographic creativity, given the historical facts of the unity of these arts. Stresses the importance of the inseparability of music and dance.

Ключевые слова: музыка; танец; пластика; ритм.

Keywords: music; dance; plastic; rhythm.

Всегда ли в истории музыка и танец существовали в таком удивительном единстве художественного и рационального начала? В наше время, когда на помощь исторической науке приходит археология, пределы познания которой отнюдь не ограничиваются лишь письменным периодом, выясняется, что единения танца и музыки имеет древнюю историю. Замечательные достижения археологов открывают перед нами величайшую ретроспективу. Восстановленная Н. Герасимовым по остаткам, найденным близ Воронежа терракотовая женская статуэтка (рисунок), танцевальная поза (носки ног вместе, приподнятые пятки врозь, приподнятые плечи) здесь соответствуют элементам танца ныне далеко проживающих друг от друга северным народов, как коми и ительмены, куда вослед отступающему леднику распространилась и культура древнего человека. Так поза танца нередко связана с самим движением, и мы могли бы с основательным приближением реконструировать древнейший танец, позаимствовав кое-что из движений в танце этим народов, стоя на пальцах сдвинутых носками ног, танцоры медленно раскачиваются, поводя приподнятыми плечами. Еще более красочным выглядит женский танец на полубарельефе, раскопанном во Франции.

С не меньшей точностью можно было бы представить себе и музыкальное сопровождение к танцу того времени, когда пещерные люди дикими прыжками выражали свою радость от удачной охоты, они издавали какие-то звуки, похожие на мелодию. И свои магические ритуалы они совершали под ритмические удары барабанов, а то и в сопровождении целого ансамбля примитивных музыкальных инструментов.

В музыкально-танцевальном представлении, приуроченном к главным праздникам племени, как бы проигрывался заново весь жизненный процесс от прошлого до будущего, от труда до интимных отношений. Возвышаясь в своей обобщенности и мифологической серьезности, воссоздаваемая жизнь приобретала в то же время песенно-танцевальное, игровое обличье. Возвышенное вступало в тесный контакт с шутовским, ослабление напряжения способствовало разгулу фантазии. Высвобождение нервной энергии происходило в форме комикования и хвастовства, трудовой танец зачастую смешивался с сексуальной игрой, а божественные силы подвергались вышучиванию и осмеянию.

Например, в индийской музыкальной культуре именно танец играл ведущую роль. Даже жизнь Вселенной осмысляется в формах танца. Танцуя с барабаном в руках, бог Шива творит мир и задает ему ритм движения игрой на барабане и танцем. Другой танец Шива исполняет с огнем в руках, и мир разрушается в хаосе этого танца и огня. Но разрушение одного мира есть одновременно рождение другого, поэтому оба танца Шива исполняет вместе. Делает он это очень просто, две его руки заняты танцем с барабаном. В двух других Шива держит огонь. Отсюда непривычное для нас, но понятное каждому индийцу изображение танцуюшего бога с четырьмя руками. Если мысленно исключать из поля зрения то одну, то другую пару рук, соединение в одной фигуре двух противоположных танцев выступит с поразительной силой и оригинальностью. Едва ли каждый жест руками и даже пальцами, каждый поворот головы и взгляд, не говоря уже о движениях и позах, несли в себе не только пластическую красоту, но и жизненный смысл. Каждая перемена в пластике тела сопровождалась и подчеркивалась акцентами в игре на инструментах и четкими ритмическими ударами. Вот почему, даже если танец идет в полной тишине, то язык жестов и поз, ритмика движений вызывают весь комплекс музыкальных ассоциаций и несут в себе точный и понятный каждому посвященному смысл. Танец всегда нес в себе неисчерпаемое знание и сопровождался определенным музыкальным состоянием. Звук сравнивают с корнями дерева, а танцы – с его цветением. Весь мир, по их представлениям, наполнен движением и звуком, но оба они могут быть проявленными и не проявленными. Распевая песни, музицируя и танцуя, человек познает законы Вселенной и следует им. Музыка никогда не рассматривалась в античной культуре « сама по себе», вне связей с другими искусствами, с другими сферами жизни. Изъятая из этих связей, она может показаться и однообразной и примитивной. «Но музыка вместе с танцами, ритмом и пением приближает нас к богам», – говорили греки. А через танец музыка соединилась с пластикой и живописью, через слово – с поэзией и красноречием. Нагляднее всего гармоническое сцепление всех природных, физических и духовных сил воплощалось в грандиозных хороводах, без которых невозможно представить античную культуру. Хороводами музы веселят и радуют богов и людей. Гомер на знаменитом щите Ахиллеса, изобразил три хоровода. Для каждого возраста предназначались свои хороводы. Детский хоровод Платон называл хороводом муз. Молодежь водила хоровод в честь Аполлона. Зрелые люди танцевали и пели в хороводах посвященных богу Дионису.

На протяжении столетий люди танцевали под лютню, скрипку флейту, волынку, а затем роль аккомпанемента к танцам взял на себя оркестр. Помимо очеловечивания, возвышения и побуждения к творчеству, музыкальное удовольствие способно еще и объединять, сплачивать и сближать людей, начиная с танцующей под музыку пары молодых людей и заканчивая человечеством. На первый взгляд эту задачу лучше всего решает танцевальная музыка, не предъявляя особых претензий к нашим жизненным взглядам и к культурным богатствам души, она всех втягивает в общий круг и заставляет в едином ритме двигать руками и ногами.

Музыка усиливает выразительность хореографии, дает ей эмоциональную и ритмическую основу. «Между музыкой и танцем существует тесная связь. Хорошая музыка должна говорить. Отзываясь на нее, танец становиться как бы эхом, послушно повторяющим вслед за ней все то, что она произносит. Если же музыка, напротив, нема, если она ничто не говорит танцовщику, он не в состоянии будет отозваться на ней, и тогда всякое чувство, всякая выразительность будет навсегда изгнана из его исполнения» [2, с. 134].

В настоящее время не возникает никаких сомнений и споров об органической связи танца и музыки в хореографическом искусстве. Необходимость подобной связи признана всеми: массовым зрителем, танцовщиками и танцовщицами, балетмейстерами, теоретиками. Однако, когда в 1643 году при дворе Алексея Михайловича впервые в России был показан балет об Орфее и Эвридике, государь потребовал, чтобы он шел без музыкального сопровождения. Плясать под музыку считалось делом нечестивым, пристойным разве что скоморохам. Однако царя убедили, что танец без музыки так же немыслим.

Это правило подтверждается и тем исключением, которое мы встречаем в современных формалистических течениях западного искусства. Там пробовали практиковать танцы без музыки, основанные на противоестественных уродливых, конвульсивных движениях. Но это было лишь одним из выражений общего модернистического «зигзага» искусства.

Подобные «танцы» не только производят странное впечатление, но и являются симптомом растерянности, утраты жизненных ориентаций и перспектив, обесчеловечивания художественного творчества. Они родственны таким явлениям, как жанр абсурда.

«Танцевальное искусство изначально синтетично, ибо вне музыки оно не существует. У некоторых восточных и африканских народов есть танцы, идущие только под ритм ударных инструментом. Но ритм ударных инструментов – это тоже музыка, по крайней мере, существенная сторона ее, и ударные инструменты – это музыкальные инструменты. Танцев же без всякого звукоритмического сопровождения по сути дела, не бывает» [1, с. 6].

Будучи неотделимым от музыки, танец, вместе с тем, всегда представляет существенный момент его характеристики. Образная природа этих искусств во многом аналогична. Музыка опирается на выразительность интонаций человеческой речи, хореография опирается на выразительность движений человеческого тела. Но ни тот, ни другой виды искусства при этом не воспроизводят конкретных бытовых интонаций и движений, а используют лишь сам принцип выражения чувства и смысла в голосовом звукоизвлечении и пластическом движении.

Общность образной природы создает возможность органического соединения музыки и хореографии в едином художественном целом. Также стоит заметить, что любое музыкальное произведение воспринимается каждым человеком по-своему, создавая при этом свой определенный хореографический образ. Но вместе с тем у большинства характер музыки, ее эмоциональность, внутренний ритм в основном воспринимается одинаково и создается единый музыкально-пластический образ.

Именно в дружественном союзе музы танца Терпсихоре и покровительницы музыки Эвтерны рождаются великие творения танца.

Список литературы:

1. Ванслов В.В. О музыке и о балете – М.: Наука, Памятники исторической мысли,2007. – 332 с.
2. Новерр Ж.Ж. Письма о танце / Ж.Ж. Новерр. – С-П.: Лань, Планета музыки, 2007. – 384 с.