РИЗОМОРФНАЯ СТРУКТУРА СЕТИ ИНТЕРНЕТ: КОММУНИКАТИВНЫЙ И СОЦИАЛЬНЫЙ АСПЕКТЫ

Понкратова Александра Петровна

аспирант ГАСК, г. Москва

Е-mail: alkestis@mail.ru

Широкое распространение информационных технологий указало вектор развития и пути трансформации социокультурного пространст­ва современности. Доминирующая в социуме иерархическая структура, включающая в себя совокупность институтов, выстроенных в определенном порядке, под влиянием сети Интернет и возможности доступа к огромным ресурсам информации без ограничения во времени и пространстве, подвергается деформации — из лестницы она превращается в Сеть. Таким образом, можно говорить о формировании сетевой организации общества.

Трансформация иерархических структур социума происходит по принципу организации ризомы (фр. rhizome — корневище). Термин ризома был заимствован Ж. Делёзом и Ф. Гваттари [2] из ботаники, где он означал определенное строение корневой системы, характеризую­щейся отсутствием центрального стержневого корня, и состоящей из множества хаотически переплетающихся, периодически отмирающих, регенерирующих и развивающихся во всех направлениях побегов. В широком смысле образ «ризомы» служит иллюстрацией современного мира — децентрализованного, хаотичного и антисимметричного.

Ж. Делёз и Ф. Гваттари выделили ряд принципов организации ризомы-корневища, которые помогут нам показать происходящие трансформации, связанные с распространение информационных технологий и прежде всего Интернета. Первый принцип — это «связь и гетерогенность». Ризома не имеет исходного пункта развития, она децентрирована и антииерархична по своей природе. Все её точки должны быть связаны между собой, независимо от их роли и положения, они должны иметь одинаковые условия. При сетевой организации общества этот принцип выражается в возможности взаимодействия любого субъекта с любым другим.

Второй принцип — это принцип «множественности нервных волокон», когда важны не точки контакта, а линии соединяющие точ­ки. Это проявляется в абсолютизации коммуникации как основы сети Интернет, где существует бесконечное количество различных путей, которые производят сами себя. Ведь именно линии связи делают сеть глобальным пространством, а не отдельно стоящими машинами.

Третий принцип ризомы — это «незначащий разрыв» — корневище может быть разорвано в любом месте, но, несмотря на это, оно возобновит свой рост либо в старом направлении, либо выберет новое. В сети этот принцип проявляется в практически невозможной изоляция какой-либо её части.

Четвёртый принцип — «картография и декалькомания». Согласно которому, ризома — это не механизм копирования, а карта с множеством входов, по своей природе открытая, подвижная, перевора­чиваемая и восприимчивая к изменениям. Рисунок на карте никогда не может считаться окончательным — он постоянно меняется, как и меняется сама действительность. Карты могут существовать независи­мо от того, существует ли что-либо вне карты. То есть карта, в проти­воположность кальке, не репродуцирует реальность, а эксперимен­тирует, вступает с ней «в схватку». Подобно ризоме Интернет — это принципиально незаконченная, неиерархическая, динамично разви­вающаяся система, в которой непрерывно происходят процессы изменения [4].

Ризоморфная конструкция Интернета влияет на социальные отношения, выстраиваемые вокруг глобальной сети, способствует формированию в обществе сетевых, децентрализованных структур. Интернет трансформирует представления о пространстве и времени, расширяет коммуникационное пространство, меняет характер трудовой деятельности и обучения.

Один из теоретиков информационного общества — Мануэль Кастельс, непосредственно связывал появление компьютерных сетей с формированием новой социальной структуры. Новое информацио­нальное (термин М. Кастельса) общество (как и любое другое новое общество), по его мнению, возникает, «когда (и если) наблюдается структурная реорганизация в производственных отношениях, отноше­ниях власти и отношениях опыта. Эти преобразования приводят к одинаково значительным модификациям общественных форм пространства и времени и к возникновению новой культуры [6, с. 496]. Социальной формой же, отображающей в себе саму сущность информациональной эпохи является Интернет, представляющий собой не только информационную технологию, но и играющий роль технологического базиса для организационной разновидности новой эпохи — Сети, как совокупности связанных между собой узлов [5]. Так же Интернет — это коммуникативный медиум, который открыл доступ к общению людей между собой без временного и географического ограничения. С его помощью человек может принять на себя сразу несколько ролей — он может быть одновременно создателем, потребителем, критиком текстов, образов и звуков.

Выше уже упоминалось, что информационные технологии трансформируют наше представление о времени и пространстве. Одной из существенных характеристик современной темпоральности выступает отсутствие единого социального времени, исчезновение солидарности его понимания. Так же можно говорить о тенденции к «потери чувства места», которая непосредственно связанна с изменениями в способах трансляции информации и в самих информационных технологиях [9, с. 197]. Прекрасной иллюстрацией данного процесса служит работа Мартина Хайдеггера, где он говорит об очевидном стирании понятий близости и дальности перед лицом технологического преобразования мира: «Все временные и пространственные дали сжимаются. Куда раньше человек добирался неделями и месяцами, туда теперь он попадает на летающей машине за ночь. О чем в старину он узнавал лишь спустя годы, а то и вообще никогда, о том сегодня радио извещает его ежечасно в мгновение ока. Созревание и цветение растений, сокровенно совершавшиеся на протяжении времен года, кинопленка демонстрирует теперь публично за минуту. Далекие становища древнейших культур фильм показывает так, словно они прямо сейчас расположились посреди людной площади. Кино засвидетельствует показываемое вдобавок еще и тем, что дает попутно увидеть съемочный аппарат и обслуживающего его человека за работой. Предел устранения малейшего намека на дистанцию достигается телевизионной аппаратурой, которая скоро пронижет и скрепит собой всю многоэтажную махину коммуника­ции…» [8]. Сам Хайдеггер, рассматривает тенденцию потери места как следствие не отдельной технологии, а определенной общей тенденции («сущности»), которая находится в ядре технологий и современности как таковой.

Таким образом, данная тенденция позволяет говорить о разделе­ние местоположения и социальности, вследствие чего образовались новые модели социальных отношений, которые больше не основаны на территориальных связях, т. е. сеть заменяет место в качестве основы социальности. Новые средства коммуникации способствуют расширению наших тел вовне, изменяют привычное соотношение чувств и открывают человеку воспринимаемый по-новому мир.

Изменения коснулись и сферы образования, точнее процесса обучения. Это связано с тем, что большая часть специальной информа­ции, как правило, устаревает за очень короткий период. Временной интервал между процессами обучения сводится до минимума, в результате чего мы становимся участниками данного процесса посредством производства — действительной обратной связи между распространением технологии и её совершенствованием. Среди необходимых качеств человека выделяется умение принимать решения в отношении того, что именно нужно искать, как искать, как обрабатывать и как использовать найденное, чтобы суметь выполнить задачу, побудившую к поиску информации. Таким образом, новая форма обучения ориентирована на выработку умения трансформи­ровать информацию в знания, а знания в действия. Причём это умение будет важной характеристикой профессиональной деятельности: «Распоряжение информацией уже входит и будет входить в обязан­ности экспертов всех видов» [7, с. 42]. Сведения о том, как связать разнородную информацию (метаинформация) становятся самыми ценными. По мнению еще одних теоретиков информационной эпохи, А. Барда и Я. Зодерквиста, в будущем образование будет характеризоваться интерактивностью и прагматизмом. Оно будет осуществляться посредством Интернета в виде небольших, тщательно адаптированных под конкретную задачу, модулей. Правила будут определять сами студенты, а не университеты. Трудоустройство же перестанет быть пожизненным, и стаж работы уже не будет иметь первостепенного значения.

А. Барду и Я. Зодерквисту принадлежит концепция социального пространства Сети, которое они представляют в виде мемов (мем — единица передачи культурной информации, например, идеи, крылатые выражения, мелодии и т. д. [3]) вокруг которых формируются кластеры различных размеров. Социальная тождественность людей основывается на принадлежности определенным кластерам. Стержнем парадигмы является мем, вокруг которого образуется самый большой кластер в каждый фиксированный момент времени. Примером такой социальной организации при феодализме является монарший двор — кластер, а его мем — это институт монархии или феодальный кластер — церковь, которая формируется вокруг мема религии. Среди наиболее важных кластеров капитализма можно выделить торговлю, а банки и фондовые рынки выступают в качестве её мемов, и аппарат государственной власти, формирующейся вокруг мема выборной демократии, а также академическая сфера, основа которой является мем науки. Мемы всё время вынуждены модифицироваться, постоянно происходит прорастание новых мемов из старых, одни умирают, другие адаптируются и воссоздают себя заново. По мнению А. Барда и Я. Зодерквиста в информационном обществе роль наиболее влиятельного мема будет отдана тому, что можно представить как «узел в рыбацкой сети», некий портал власти (подобно Интернет порталу), связующее звено во всеобъемлющей сети. Вокруг этого звена сформируется важнейший кластер информационной парадигмы — Netократическая сеть [1].

Остановимся подробней на нетократической системе, которую нам предлагают А. Бард и Я. Зодерквист. Мир представляется им в виде «единой всеобъемлющей органической сети», в которой роль узлов играют кластеры генов и мемы. Одной из центральных фигур является этерналист, мыслитель по своей природе, толкователь. Своё название он получил от идеи бесконечного становления Ф. Ницше, от английского eternal. По представлению этерналиста все живые созда­ния, гены, мемы и кластеры имеют точку отсчёта — сингулярность, периодически происходит появление новых сингулярностей и сложных систем. Другая категория нетократов — это нексиалисты (от латинского nexus, связанные вместе), которые находятся в узлах сети. Связующим звеном между описанными выше категориями нетократов выступает третья — кураторы, которые являются наиболее могущественными, так как обладают правом накладывать наказание и приводить приговор в исполнение. Они направляют нексиалистов под воздействием взгляда, сформированного этерналистами. Эти три категории являются китами, на которых стоит нетократическое общество. Если проводить параллели с капиталистическим обществом, то получается, что кураторы приходят на место политиков, нексиалисты предпринимателяй, а этерналисты заменяют ученых.

Таким образом, нетократия занимает места нового правящего класса, а роль потребительского класса отводится консьюметариату, который оказывается заключенным в сеть неограниченного потреб­ления регулируемого свыше. Социальный статус человека же опреде­ляется его членством в Сети и этот статус постоянно меняется в зависимости от обстоятельств и с течением времени. При этом представители консьюмтариата в основном входят в наименее привлекательные сети, полные информационного мусора. Нетократы же образуют сети высших уровней, в которых концентрируется власть и влияние.

А. Бард и Я. Зодерквист говорят так же о феномене нетократической глобализации как о социальном. Он основан на возможностях коммуникации, которые стали доступны посредством новых технологий, и контакта между различными культурами через огромные расстояния. Для осуществления этого процесса необходим универсальный язык, роль которого сейчас и играет технический английский. Таким образом, можно говорить о том, что Интернет способствует формированию общей для всего человечества памяти как основы глобального характера коммуникации.

Список литературы:

1. Бард А., Зодерквист Я. Netократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма. — СПб., 2004.—252 с.
2. Делёз Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато: Капитализм и шизофрения. — Екатеринбург, М., 2010. — 895, [1] с.: ил.
3. Докинз Р. Эгоистичный ген. — М., 1993.-317 с.
4. Емелин В. Глобальная сеть и киберкультура. Ризома и Интернет. [электронный ресурс] — Режим доступа. — URL: http://emeline.narod.ru/rhizome.htm (дата обращения: 02.11.2011).
5. Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе. — Екатеринбург, 2004. — 328 с.
6. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. — М., 2000. — 608 с.
7. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. — М., Спб.: 1998. — 160 с.
8. Хайдеггер М. Вещь // М. Хайдеггер Время и бытие: Статьи и выступления. [электронный ресурс] — Режим доступа. - URL: http://lib.ru/HEIDEGGER/bytie.txt (дата обращения: 02.11.2011).
9. Malpas J. New Media, Cultural Heritage and the Sense of Place: Mapping the Conceptual Ground. / International Journal of Heritage Studies. — Vol.14 — № 3 — May 2008.