О  СООТНОШЕНИИ  ДУХА  И  ТЕЛА  В  ИСТОРИИ  КУЛЬТУРЫ

Михайлов  Михаил  Иванович

профессор,  д-р  филос.  наук,  д-р  филол.  наук,  профессор  Нижегородского  государственного  педагогического  университета  им.  К.  Минина,  РФ,  г.  Нижний  Новгород

E-mail:  gigara@mail.ru

ON  THE  CORRELATION  OF  SPIRIT  AND  BODY  IN  THE  HISTORY  OF  CULTURE

Mikhail  Mikhailov

professor,  doctor  of  philosophical  sciences,  doctor  of  philological  sciences,  Minin  Nizhny  Novgorod  State  Pedagogical  University,  professor  of  chair  of  philosophy  and  theology,  Russia,  Nizhny  Novgorod

AННОТАЦИЯ

В  статье  рассматривается  проблема  соотношения  духа  и  тела  в  истории  культуры.  В  рамках  исследуемой  проблемы  автор  обращается  к  культуре  античности,  Средневековья,  эпохи  Возрождения,  Нового  и  Новейшего  времени.

Методы  научного  исследования:  анализ,  синтез,  абстрагирование,  обобщение. 

ABSTRACT

1. article  deals  with  the  problem  of  correlation  of  the  spirit  and  body  in  the  history  of  culture.  In  the  article  the  author  refers  to  the  culture  of  Antique  time,  the  Middle  Ages,  the  Renaissance  period  and  the  period  of  New  and  Latest  history. 

Methods:  analysis,  synthesis,  abstraction,  generalization.

Ключевые  слова:  дух;  тело;  человек;  культура;  противопоставление;  единство.

Keywords:  spirit;  body;  man;  culture;  opposition;  unity.

Проблема  духа  и  тела,  их  соотношения  —  центральная  проблема  в  истории  культуры.  Л.  Толстой,  глубоко  осознавая  значимость  данной  проблемы  в  жизни  людей,  не  случайно  писал:  «  Человек  рожден  в  грехах.  От  тела  все  грехи,  но  дух  живет  в  человеке  и  борется  с  телом.  Вся  жизнь  человека  это  —  борьба  духа  с  телом»  [7,  c.  79].

Соотношение  духа  и  тела  на  разных  этапах  развития  мировой  культуры,  а  также  в  различных  типах  культуры  неоднозначно  и  имеет,  так  сказать,  своеобразную  амплитуду  колебаний  в  ту  или  иную  сторону:  духовную  или,  наоборот,  телесную.

С  учетом  сказанного  целесообразно  вначале  обратиться  к  античной,  точнее,  древнегреческой  культуре.  Можно  утверждать,  что  для  древнегреческой  культуры  в  целом  характерна  приоритетность  тела  над  духом,  более  того,  духовное  здесь  является,  по  существу,  носителем,  выражением  телесного  (материального)  начала.

О  телесном  характере  духовного  в  античной  культуре  писал  А.Ф.  Лосев:  «…  сама  социально-историческая  основа  рабовладельческой  культуры  —  вещественна,  телесна  или  теловидна,  внеличностна»  [6,  с.  434];  «…  античное  мышление  базируется  на  интуициях  живого  и  одушевленного  человека  или,  точнее  сказать,  на  интуициях  человека  в  его  природной  данности,  т.  е.  на  интуициях  человеческого  тела…»  [6,  с.  443].  Подобное  читаем  у  М.М.  Бахтина:  «Ясно,  что  при  определяющем  значении  категории  другого  в  созидании  идеи  человека  будет  преобладать  эстетическая  и  положительная  оценка  тела:  человек  воплощен  и  живописно-пластически  значителен;  внутреннее  же  тело  только  примыкает  к  внешнему,  отражая  его  ценность,  освящаясь  им.  Таков  человек  в  античности  в  эпоху  расцвета.  Все  телесное  было  освящено  категорией  другого,  переживалось  как  непосредственно  ценное  и  значительное,  внутреннее  ценностное  самоопределение  было  подчинено  внешней  определенности  через  другого,  я-для-себя  растворялось  в  я-для-другого»  [1,  с.  53].

Отмеченная  особенность  античной  культуры  находит  свое  проявление  в  культе  красоты  человека,  столь  характерном  для  древнегреческой  скульптуры  (образы  Венеры,  Афродиты,  Аполлона).

Телесность  как  доминантное  начало  определяет  не  только  «лицо»  древнегреческого  искусства,  но  даже  и  древнегреческой  (натуралистической)  религии,  на  что  обратил  внимание  Е.Н.  Трубецкой  [8,  с.  42].

В  античности,  таким  образом,  нет  разделения,  тем  более  противопоставления  телесного  (земного)  и  духовного  (небесного)  начал  в  человеке.  И  это  в  свою  очередь  объясняется  тем,  что  древнегреческая  культура,  по  существу,  еще  не  знает  духа  как  некой  трансцендентности  (потусторонности).  Нельзя  не  признать  справедливым  замечание  Н.А.  Бердяева  о  том,  что  «в  античном  искусстве,  классически-прекрасном,  нет  трансцендентной  тоски,  трансцендентного  прорыва,  под  ним  и  над  ним  не  раскрывается  бездна…  Само  небо  в  языческом  мире  было  завершенным,  замкнутым  куполом,  за  которым  дальше  ничего  уже  не  было»  [2,  Т.  1,  с.  220].  Духом  (как  трансцендентным  явлением)  не  располагает  не  только  искусство,  но  и  религия  Древней  Греции,  боги  которой  живут  не  потусторонней,  а  посюсторонней,  здешней  жизнью.

Поскольку  древнегреческая  культура  не  располагает  таким  феноменом,  как  противопоставление  духа  и  тела  по  вертикали,  то  не  представляется  возможным  вести  разговор  применительно  к  этой  культуре  об  индивидуальной  душе  человека  (в  смысле  личностного  «я»  человека)  как  некоем  звене  взаимоотношений  (сцепления)  тела  и  духа.  О  том,  что  в  мироощущении  античного  грека  было  мало  места  для  индивидуальной  души  («я-для-себя»),  говорит  тот  факт,  что  в  древнегреческом  языке  не  было  слова  «совесть».  Уместно  обратить  внимание  и  на  то,  что  Платон,  по  замечанию  Ортега-и-Гассета,  предпочитал  говорить  чаще  «мы»,  чем  «я».

В  свете  сказанного  представляется  необоснованным  утверждение  о  наличии  личностного  сознания,  собственного  внутреннего  «Я»  у  героев  Гомера  в  одном  из  учебных  пособий  по  культурологии  [4,  с.  180].

Известной  противоположностью  античности  является  западноевропейская  культура  Средневековья,  для  которой  дух  как  нечто  трансцендентно-божественное  становится  приоритетным  по  сравнению  с  телом  (плотью),  более  того,  по  существу  единственной  ценностью  культуры.  В  средневековой  культуре  важное  значение  обретает  душа  (ее  жизнь).  Однако  все  ее  устремления,  «порывы»  сводятся  к  слиянию  с  Духом  как  противоположностью  тела  (грешной  плоти).  (В  этом  смысле  душа  становится  в  конечном  счете  не  более,  чем  «служанкой»  духа).

Таким  образом,  прославление  духа  и  развенчание  тела  –  вот  что  лежит  в  основе  средневековой  культуры.

Стремлением  к  сближению,  соединению  духа  и  тела  проникнута  культура  эпохи  Возрождения.  Показательны  на  этот  счет  такие  произведения  искусства  Возрождения,  как  «Сикстинская  мадонна»  Рафаэля  и  «Давид»  Микеланджело.  Подлинного  сближения,  родства  духа  и  тела  данная  культура,  однако,  на  наш  взгляд,  не  достигла.  Отсюда  соединение  духа  и  тела  здесь  носит  в  целом  внешний,  механический  характер  и  лишено  их  органического  синтеза.  Думается,  что  телесность  (тело)  в  таком  случае,  в  итоге,  взяла  верх  над  духовным  (Духом).  С  учетом  этого  становится  понятным  критическая  оценка  «Сикстинской  мадонны»,  данная  С.Булгаковым:  «К  чему  таить  и  лукавить:  я  не  увидал  Богоматери.  Здесь  —  красота,  лишь  дивная  человеческая  красота,  с  ее  религиозной  двусмысленностью,  но…  безблагодатность.  Молиться  перед  этим  изображением?  —  да  это  хула  и  невозможность!..  Здесь  явление  прекрасной  женственности  в  высшем  образе  жертвенного  самоотдания,  но  «человеческим,  слишком  человеческим»  кажется  оно.  Грядет  твердой  человеческой  поступью  по  густым,  тяжелым  облакам,  словно  по  талому  снегу,  юная  мать  с  вещим  младенцем.  Это,  может  быть,  даже  и  не  Дева,  а  просто  прекрасная  молодая  женщина,  полная  обаяния  красоты  и  мудрости.  Нет  здесь  Девства,  и  наипаче  Приснодевства,  напротив,  царит  его  отрицание  —  женственность  и  женщина,  пол.  Приснодевство  же  свободно  и  от  женственности,  ибо  оно  выше  пола,  оно  освобождает  его  от  плена»  [3,  c.  391—392].  Согласно  Булгакову,  красота,  которую  создал  ренессанс,  «не  есть  святость,  но  то  двусмысленное,  демоническое  начало,  которое  прикрывает  пустоту,  и  улыбка  его  играет  на  устах  леонардовских  героев»  [3,  с.  392].

Интересно  на  этот  счет  замечание  М.М.  Бахтина:  «Реабилитация  плоти  в  эпоху  Возрождения  носит  смешанный  и  сумбурный  характер…  Тело  искало  и  не  находило  авторитетного  автора,  чьим  именем  мог  бы  творить  художник.  Отсюда  одиночество  тела  Возрождения…  Наивное  античное  приятие  тела,  не  оторванного  от  телесного  единства  внешнего  мира  других,  ибо  самоосознание  своего  я-для-себя  еще  не  уединилось,  ибо  к  чистому  отношению  к  себе  самому,  принципиально  отличному  от  отношения  к  другим,  человек  еще  не  пришел,  не  могло  быть  восстановлено  после  внутреннего  опыта  средневековья,  рядом  с  классиками  не  могли  не  читать  и  не  понимать  Августина  (Петрарка,  Боккаччо)»  [1,  c.  57].

Все  это  означает,  что  культура  Возрождения  не  устранила  должным  образом  средневекового  драматизма  в  отношениях  между  духом  и  телом.  (Пожалуй,  наиболее  характерен  в  этом  плане  образ  шекспировского  Гамлета).

Необходимо  сказать  несколько  слов  о  проблеме  духа  и  тела  в  культуре  Просвещения.  Для  последней  в  основном  характерен  или  культ  духа  (рацио),  или,  напротив,  культ  тела.  Культура  Просвещения  не  признает  души,  по  крайней  мере  эта  категория  для  нее  не  существенна.  «Думай  лишь  о  своем  теле»,  -  писал  Ламетри  в  работе  «Анти-Сенека»,  или  рассуждение  о  счастье».

Особый  интерес  в  аспекте  рассматриваемой  проблемы  представляет  культура  западноевропейского  романтизма.  Что  наиболее  характерно  для  этой  культуры?  Это,  конечно  же,  противопоставление  духа  и  тела.  В  качестве  примера  сошлемся  здесь  на  Байрона,  его  «Каина»,  где  дух  (Люцифер)  и  тело  (Каин)  представлены  как  полные  антагонисты.  В  этом  смысле  романтизм  конца  XVIII  —  первой  половины  XIX  вв.  по  своему  эстетическому  пафосу  представляет  собой  не  что  иное,  как  трагическое.  Отсюда  романтизм  Запада  в  значительной  степени  примыкает  к  культуре  средневековья.  Однако  если  в  средневековой  культуре  есть  идеал  —  отождествление  души  с  Духом  («неким  верхом»),  то  в  романтизме,  по  существу,  нет  идеала  («верха»),  т.  е.  не  намечается  выхода  из  противоречий  между  верхом  и  низом  —  духом  и  телом;  здесь  все  держится  на  внутреннем  драматизме,  страдании  человека,  его  души  (в  основном  на  уровне  рефлексии,  самосознания,  самопереживания).

Следовательно,  онтологической  особенностью  западноевропейского  романтизма  (прежде  всего  в  искусстве)  следует  признать  антиномичность,  трагическую  коллизию  между  духом  и  телом  в  сфере  души,  индивидуального  «я»  человека.

Западная  культура  в  последующее  за  романтизмом  время  (XIX—XX  вв.)  решение  проблемы  духа  и  тела  все  более  сводит  к  утверждению  примата  тела  над  духом.  Культ  тела  (нередко  в  извращенных  формах)  особенно  присущ  массовой  культуре  Запада  в  настоящее  время.

Перейдем  к  рассмотрению  проблемы  духа  и  тела  (их  соотношения)  в  русской  культуре.  В  противоположность  западной,  русская  культура,  по  своему  характеру  православная,  изначально  утверждала  не  только  противопоставление  духа  и  тела,  но  и  их  единство,  родство,  т.  е.  одухотворенное  тело.  Весьма  показательно  в  этом  отношении  древнерусское  искусство,  особенно  творчество  Андрея  Рублева.  По  высказыванию  известного  искусствоведа  В.Н.  Лазарева,  «Среди  всех  созданий  древнерусских  художников  рублевские  ангелы  представляются  самыми  бесплотными.  Но  в  них  нет  и  тени  сурового  аскетизма.  Телесное  начало  не  приносится  в  жертву  духовному,  а  целиком  с  ним  сливается»  [5,  c.  296—297]  (выделено  нами.  —  М.М.).

Идея  сближения  духа  и  тела  была  весьма  существенна  для  таких  русских  писателей  XIX  столетия,  как  Лермонтов,  Пушкин,  Л.  Толстой,  Достоевский  и  др.  Большими  почитателями  ее  были  также  известные  русские  философы:  Вл.  Соловьев,  С.  Булгаков,  С.  Франк,  И.  Ильин,  Б.  Вышеславцев  и  др.

Основываясь  на  сказанном,  можно  заключить,  что  решение  проблемы  соотношения  духа  и  тела  в  русской  культурной  традиции  отличается  значительным  своеобразием  и  не  считаться  c  этим  сегодня  более  чем  ошибочно.

Список  литературы:

1. Бахтин  М.М.  Эстетика  словесного  творчества.  М.:  Искусство,  1986.  —  445  с.
2. Бердяев  Н.А..  Философия  творчества,  культуры  и  искусства.  В  2-х  т.  Т.  2.  М.:  Искусство,  1994.  —  510  с. 
3. Булгаков  С.  Тихие  думы.  М.:  Республика,  1996.  —  509  с.
4. Культурология.  Учебное  пособие  для  студентов  высших  учебных          заведений.  Ростов-н/Д.:  Феникс,  1995.  —  576  с.
5. Лазарев  В.Н.  Русская  средневековая  живопись.  М.:  Наука,  1970.  –  344  —с.
6. Лосев  А.Ф.  Философия.  Мифология.  Культура.  М.:  Политиздат,  1991.  —  525  с.
7. Толстой  Л.Н.  Путь  жизни.  М.:  Республика,  1993.  —  431  с.
8. Трубецкой  Е.Н.  Смысл  жизни.  М.:  Республика,  1994.  —  432  с.