ТРАНСФОРМАЦИИ  СОЦИОКУЛЬТУРНОГО  ПРОСТРАНСТВА  ПОСТСОВЕТСКОЙ  РОССИИ

Щербакова  Екатерина  Викторовна

аспирант  кафедры  истории,  философии  и  культурологии   Московского  государственного  гуманитарного  университета  им.  М.А.  Шолохова  (МГГУ  им.  М.А.  Шолохова),  РФ,  г.  Москва

E-mail: 

TRANSFORMATIONS  OF  SOCIOCULTURAL  SPACE  OF  POST-SOVIET  RUSSIA

Ekaterina  Shcherbakova

postgraduate  Sholokhov  Moscow  State  University  for  the  Humanities,  Russia,  Moscow

АННОТАЦИЯ

В  статье  проведен  анализ  состояния  социокультурного  пространства  постсоветской  России  в  условиях  глобализации,  проникновения  и  распространения  массовой  культуры,  информационно-цифровых  технологий.  Выявлены  основные  тенденции  развития  и  влияния  трансформационных  процессов  в  пореформенный  период  нашей  страны  и  ее  современного  этапа.

ABSTRACT

In  article  the  analysis  of  a  condition  of  sociocultural  space  of  Post-Soviet  Russia  in  the  conditions  of  globalization,  penetration  and  distribution  of  mass  culture,  information  and  digital  technologies  is  carried  out.  The  main  tendencies  of  development  and  influence  of  transformational  processes  during  the  post-reform  period  of  our  country  and  its  present  stage  are  revealed.

Ключевые  слова:  постсоветское  пространство;  трансформации;  массовая  культура;  общественные  изменения;  глобализация;  культурная  политика;  креативные/творческие  индустрии;  культура.

Keywords:  former  Soviet  Union;  transformations;  mass  culture;  public  changes;  globalization;  cultural  policy;  creative  industries;  culture.

Социокультурное  пространство  постсоветской  России  претерпело  ряд  трансформаций,  обусловленных  причинами,  как  внутреннего,  так  и  внешнего  содержания.  Волну  преобразований  извне  обусловили  процессы  глобализации  и  «омассовления»  всех  сфер  деятельности;  распространения  информационных  и  цифровых  технологий,  интеграция  западных  моделей  развития  культуры  и  быстро  развивающихся  инноваций.  Стремление  мирового  сообщества  создать  культуру  «планетарного»  масштаба  с  единым  информационно-технологическим  пространством  привело  к  тому,  что  границы  культурного  кода,  «составляющего  упорядоченное  множество  взаимосвязанных  между  собой  стандартов,  ограничений,  предписаний  по  отношению  к  разным  видам  деятельности  людей»,  приобрели  слабо  выраженный  характер  [1,  с.  40].  Как  следствие,  новая  платформа  трансляции  и  взаимодействия  культур  определила  общественные  изменения. 

Термин  «трансформация»  в  переводе  с  итальянского  “transformare”  означает  —  «преобразовывать»,  «превращать».  В  качестве  социолого-политологического  «пакетного»  понятия  использовалось  с  1950—1960-х  гг.  для  описания  радикальных  структурных  перемен  в  обществе.  Обозначая  процесс  общественно-исторических  перемен  с  конца  1980—1990-х  и  позднее  —  в  новых  независимых  государствах  бывшего  СССР,  данная  дефиниция  приобрела  более  масштабный  характер  [6,  http://voluntary.ru].  По  мнению  И.  Пригожина  термин  «трансформация»  выражает  переход  к  качественно  новому  состоянию  организации  общества,  осуществляющийся  как  результат  нарастания  удельного  веса  неравновесных  и  нелинейных  отношений  со  своим  окружением  [9,  с.  181].  Изменение  политической  и  государственной  систем,  обновление  экономических  основ,  перемена  духовно-культурных  ориентиров  в  обществе  —  это  ключевые  показатели  общественного  развития  —  следствие  трансформационных  процессов.  Как  показывает  практика,  первые  два  из  вышеназванных  показателей  могут  значительно  измениться  в  короткий  период  времени.  При  этом  быстрая  смена  культурного  кода  невозможна  [8,  с.  31].  Подобная  тенденция  относится  к  внутренним  факторам  радикальных  трансформаций  постсоветского  социокультурного  пространства  России.  Остановимся  подробнее  на  процессах  реформироания  и  их  результатах,  определивших  характер  развития  и  модернизации,  в  нашей  стране  за  последние  25  лет.

Наряду  с  историческими  событиями  XX  столетия,  последнее  десятилетие  постсоветского  периода  стало  испытанием  для  вновь  образовавшегося  молодого  государства  и  в  тоже  время  страны  с  многовековыми  традициями,  сильными  культурными  корнями.  После  падения  «железного  занавеса»  «прогрессивное»  советское  общество  находилось  в  ожидании  демократического  развития  посредством  европейской  интеграции  и  выхода  к  новым  рыночным  отношениям.  Но  по  истечении  некоторого  времени  «шоковое»  открытие  постсоветского  пространства  для  внешнего  мира  усилилось  экономическим  кризисом,  падением  качества  и  уровня  жизни,  а  желаемые  преимущества  превратились  в  мираж.  Отсутствие  реальных  стратегических  целей  «компенсировалось»  тактической  борьбой  за  власть  [7,  с.  3].  Возникновение  этноконфессиональных  и  этнонациональных  конфликтов  в  Осетии,  Чечне,  Карабахе,  Абхазии,  Приднестровье,  Таджикистане,  а  также  в  странах  Прибалтики  (Латвии,  Литвы,  Эстонии),  основанных  на  своих  моноэтнических  культурах  в  контексте  бывшего  СССР,  приобрело  обостряющийся  характер.  В  результате  социокультурные  изменения  «переходного»  периода  в  конце  XX  века  были  отягощены  усиленной  нестабильностью  и  неустойчивостью  российского  общества.  Повсеместная  коммерциализация  и  стремление  переформатироваться  по  образцу  западной  модели  «масскульта»,  резкое  сокращение  финансирования  сферы  культуры  предопределили  вектор  развития  социокультурного  пространства  в  первое  десятилетие  «Новой  России».  Вследствие  этого,  обозначилась  угроза  духовного  кризиса,  и  пребывание  российского  общества  в  континууме  «усталой  культуры»,  которая  теряет  способность  активно  включаться  в  процессы  социальных  преобразований,  и  как  результат  —  снижение  уровня  общей  культуры  и  культурных  потребностей  [2,  с.  201].

Следующие  трансформации  в  исторической  динамике  России  обозначились  в  2000-х  гг.  в  поиске  и  развитии  своего  демократического  пути  и  «создания  новой  культурной  среды  как  системы,  обеспечивающей  и  поддерживающей  функционирование  общества  адекватными  нормативами  социальных  практик  и  культурных  порядков»  [3,  http://www.cr-journal.ru].  В  этой  связи  возникло  немало  дискуссий  и  теоретических  представлений.  Одним  из  ключевых  стал  труд  «Новая  парадигма  развития  России  в  XXI  веке.  Комплексные  исследования  проблем  устойчивого  развития:  идеи  и  результаты»,  в  котором  обозначена  концепция  модернизации  России,  ее  субъектов  и  регионов  в  контексте  проблемы  глобальной  безопасности  и  новых  моделей  развития  цивилизации  при  непосредственном  влиянии  научно-технического  прогресса  и  перехода  к  информационному  пространству  [10,  www.prometeus.nsc.ru].  При  этом  успешный  опыт  зарубежных  стран  на  пути  трансформации  и  обновления  стал  показателен  для  нашей  страны  в  отношении  понимания  того,  что  «средствами  одних  только  экономических,  политических  и  инфраструктурных  преобразований  всеобъемлющую  модернизацию  осуществить  невозможно»  [4,  http://www.cr-journal.ru].  Следствием  преобразований  стала  тенденция  всеобщей  открытости  российского  пространства  во  внешней  политике  страны,  а  также  активное  развитие  и  позиционирование  социокультурных  процессов  и  способов  обновления  общественной  системы.  Эти  структурные  трансформации  выразились  через  «выстраивание  новой  ценностной  иерархии»,  затрагивающей  ранее  устоявшиеся  принципы  [5,  http://www.cr-journal.ru].

В  результате  социокультурное  пространство  России  подключилось  к  единой  мировой  информационно-коммуникативной  сети  с  возможностью  популяризации  традиционных  образцов  культуры  и  ее  современных  проявлений,  как  активного  коммуникативного  поля  посредством  распространения  информационных  технологий.  Но  характер  взаимообменной  практики  был  возможен  лишь  на  уровне  «больших»  институций.  Ввиду  этого  переход  к  информационной  цивилизации,  сопровождаемой  изменением  процессов  создания,  распространения  и  потребления  духовных  ценностей  для  нашей  страны  был  сложен.  При  этом  внутри  страны  возрос  интерес  к  национальной  культуре,  традиционным  духовным  ценностям,  фольклору,  народным  обычаям  и  обрядам.  Наметился  подъем  в  деятельности  учреждений  культуры,  испытывавших  значительные  трудности  в  своем  развитии  и  переформатировании.  Возобновилось  проведение  ежегодного  Московского  международного  кинофестиваля,  участились  зарубежные  турне  ведущих  театральных  коллективов,  отдельных  мастеров  сцены  -  певцов,  музыкантов,  вновь  вошли  в  практику  выставки  художников  за  границей.  Но  у  России  еще  не  было  своего  узнаваемого  культурного  «бренда»,  отвечающего  за  самоидентичность  развития  общественных  процессов  и  демонстрирующего  нашу  страну  на  международной  арене,  как  современное  конкурентоспособное  социокультурное  пространство.

Переход  в  следующее  десятилетие  XXI  века  (2010-ые  гг.)  ознаменован  активностью  локальных  процессов.  Характерной  чертой  времени  стала  динамичность  смены  общественных  явлений.  С  новым  политическим  видением  развития  страны  пришло  иное  понимание  реформирования  социокультурных  процессов.  Теперь  область  культуры  рассматривается  не  только,  как  возвышенная  сфера  искусства,  но  и  как  образа  жизни,  повседневного  уклада  различных  групп  населения.  Вживание  в  мировоззренческое  поле  российского  сообщества  «культуры  участия»,  успешно  применяемой  в  практике  развития  социокультурного  пространства  других  стран,  в  России  находится  в  стадии  формирования. 

Одной  из  проблем  на  пути  преобразования  социокультурного  пространства  нашей  страны,  а  также  других  сфер  общественного  развития  является  взаимодействие  и  выстраивание  партнерских  линий  с  мировыми  «гигантами».  Обусловлено  это  и  финансово-экономической  стороной,  и  политической,  технологической,  и  нормативной  базой.  До  последнего  времени  словосочетание  «культурная  политика»  в  социально-политической  жизни  российского  общества  имело  мифический  характер.  Как  следствие  в  сфере  культуры  недостаточно  проработано  современное  правовое  поле.  Понимание  того,  что  за  культурой  закрепляется  роль  «двигателя»  изменений,  как  социальных,  так  и  экономических,  приносящих  выгоды  в  развитии  государства,  в  России  еще  носит  новационный  характер,  исторически  непривычный,  обусловленный,  в  том  числе,  культурной  политикой.  Последней  инициативой  представителей  органов  власти  (Комитет  Государственной  Думы  по  культуре  совместно  со  специалистами  Российского  института  культурологии)  в  решении  данной  проблемы  стал  проект  нового  федерального  закона  о  культуре  под  названием  «Основы  государственной  культурной  политики»  [11,  http://mkrf.ru].  Одним  из  главных  тезисов  документа  является  инициатива  по  созданию  единого  культурного  пространства,  где  актуальным  становится  диалог  граждан  совместно  с  культурными  институциями  как  внутри  страны,  так  и  за  ее  пределами.  Новизна  законопроекта  обусловлена  переходом  от  «инфраструктурного»  подхода  к  «мировоззренческому»,  уделяющему  особое  внимание  отношению  в  обществе  к  культуре,  как  самостоятельной  и  самоценной  сферы  человеческой  деятельности,  формы  общественного  бытия;  участию  в  культурной  жизни  всех  членов  общества  [12,  http://mkrf.ru].  Примером  и  стартом  данной  инициативы  является  портал  «Активный  гражданин»  [13,  http://ag.mos.ru].

Другой  немаловажный  аспект  трансформации  российского  социокультурного  пространства  —  это  внедрение  индустриальных  механизмов  и  инвестирование  в  культуру,  успешно  применяемое  во  всем  мире.  Широко  известные  за  рубежом  креативные/творческие  индустрии  на  территории  нашей  страны  только  приобретает  свою  значимость  и  понимание  пользы  как  со  стороны  бизнес-сообщества,  так  и  государства.  Уже  сегодня  речь  идет  о  создании  целых  арт-кварталов  с  развитой  инфраструктурой,  арт-резеденций  и  кластеров.  При  этом  представители  бизнес  структур  в  незначительной  степени  принимают  участие  в  культурной  сфере  России,  нередко  являясь  лишь  источником  альтернативного  финансирования.  Формы  и  способы  участия  могут  быть  выражены  по-разному:  от  меценатства  до  государственно-частного  партнерства.  Заинтересованность  бизнеса  в  помощи  сфере  культуры  основана  на  убедительных  стимулах:  во-первых,  прибыли,  которую  влечет  массовый  характер  арт-продукта;  во-вторых,  выстраивании  форм,  удовлетворяющих  возникающие  культурные  потребности  людей;  в-третьих,  обращение  к  технологическим  новинкам;  в-четвертых,  охват  широкого  спектра  услуг. 

Одной  из  самых  востребованных  является  партнерская  форма  взаимодействия.  Уникальным  примером  в  этом  смысле  является  сотрудничество  культурных  институций,  в  частности,  крупных  федеральных  музеев,  с  представительством  корейской  компании  Sаmsung  Electronic  на  российском  рынке.  Компания  занимается  реализацией  социально  -  партнерских  проектов  в  крупных,  федерального  значения  музеях,  обеспечивая  их  техническими  аудио  и  видео  новинками  для  реализации  того  или  иного  арт-проекта  с  применением  мультимедийного  образно-выразительного  ряда.  Описывая  картину  в  целом,  можно  отметить,  что  число  примеров  совместных  проектов  бизнеса  и  культуры  в  России  еще  не  велико.  Обусловлено  это  отсутствием  понятной  и  четкой  политики  взаимодействия  и  навыков  маркетинга  в  культурных  институциях  и  рядом  других  причин.

Так,  постсоветское  пространство  России,  претерпевая  определенную  цикличность  трансформационных  процессов,  преобразовалось  посредством  стандартизации,  унификации  и  смены  нормативной  базы.  Тенденции  определенного  этапа  развития  способствовали  формированию  новых  форм  коммуникации,  интеграции,  развития,  взаимодействия  современной  культуры  и  национальных  традиций.  Сегодня  российское  социкультурное  пространство  вновь  открыто  для  преобразований  и  решения  целого  спектра  вопросов,  среди  которых:  ребрендинг  территорий  и  феноменов  культуры,  освоение  основ  маркетинга,  принципов  планирования,  регулирование  партнерских  форм  взаимодействий. 

Список  литературы:

1. Аванесова  Г.А.,  Купцова  И.А.  Коды  культуры:  сущность  и  назначение  //  Социально-гуманитарные  знания.  —  2008.  —  №  1.  —  40  с.
2. Астафьева  О.Н.  Концептуальные  основания  культурной  политики:  от  теории  к  практике  //  Синергетика:  будущее  мира  и  России  /  Под  ред.  Г.Г.  Малинецкого.  М.,  2008.  —  194—222  с.

3-5.  Астафьева  О.,  Флиер  А.Я.  Социокультурная  модернизация:  формирование  новой  культурной  среды  //  Теоретическая  культурология.  —  2013.  —  №  1(11).  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.cr-journal.ru/rus/journals/182.html&j_id=13  (дата  обращения:  10.11.2014).

6.  Данилов  А.Н.  Социология.  Энциклопедия  /  Сост.  А.А.  Грицанов,  В.Л.  Абушенко,  Г.М.  Евелькин,  Г.Н.  Соколова,  О.В.  Терещенко.  —  2003.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://voluntary.ru/dictionary/568  (дата  обращения:  17.10.2014).

7.  Дергачев  В.А.  Международные  экономические  отношения.  Учебник  для  вузов.  М.:ЮНИТИ-ДАНА,  2005.  —  382  с.

8.  Купцова  И.А.  Философский  синтез  разных  подходов  к  анализу  семантических  кодов  культуры  //  Вестник  Московского  государственного  университета  культуры  и  искусств.  —  2008.  —  №  6.  —  29—34  с.

9.  Пригожин  А.И,  Стенгерс  И.  Порядок  из  хаоса:  Новый  диалог  человека  с  при­родой:  Пер.  с  англ./  Общ.  ред.  В.И.  Аршинова,  Ю.Л.  Климонтовича  и  Ю.В.  Сачкова.  М.:  Прогресс,  1986.  —  432  с.

10.  Новая  парадигма  развития  России  в  XXI  веке.  (Комплексные  исследования  проблем  устойчивого  развития)  /  Институт  машиноведения  им.  А.А.  Благонравова,  Центр  исследований  устойчивости  и  нелинейной  динамики,  Институт  социально-политических  исследований  и  др.;  Под  ред.  Коптюга  В.А.,  В.М.  Матросова,  В.К.  Левашова.  Издание  второе.  М.:  Издательство  «Academia»;  Иркутск:  РИЦ  ГП  «Облинформпечать»,  2000.  —  459  с.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.prometeus.nsc.ru/koptyug/ideas/paradigm/par01.pdf  (дата  обращения:  05.11.2014).

11-12.  Министерство  культуры  Российской  Федерации  (Минкультуры  России).  /  Открытое  министерство,  общественное  обсуждение,  Основы  государственной  культурной  политики  [2004—2014].  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://mkrf.ru/open-ministry/public-discussions/proekt-osnov-gosudarstvennoj-kulturnoj-politiki  (дата  обращения:  29.10.2014)  .

13.  Активный  Гражданин  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://ag.mos.ru/  (дата  обращения:  01.11.2014).