ПРОБЛЕМА СОЦИАЛИЗАЦИИ МЕДИЦИНЫ: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Шестерикова Ольга Авинеровна

старший преподаватель Северо-Западного государственного медицинского университета им. И.И. Мечникова,

г. Санкт-Петербург

E-mail: oashe@mail.ru

То, что медицина является и феноменом культуры и социальным институтом одновременно не вызывает сомнения. Тем не менее, для того, чтобы достигнуть такого уровня социализации, который мы можем наблюдать сегодня, был пройден достаточно долгий путь трансформации от частной медицины к государственной.

Древняя медицина — греческая или египетская — не является социальной или коллективной. Согласно классическому тексту Гиппократа, его знаменитой Клятве, врачи воспитывались в замкнутой семейной среде своих наставников. На основании того же документа можно утверждать и о глубоком личностном контакте врача с пациентом и его ближайшим окружением. Это замечание можно отнести и к средневековой медицине. Изменения начали происходить только в эпоху Нового Времени. Поскольку медицина, в первую очередь, была направлена на исцеление тела, причина социализации медицины, согласно Мишелю Фуко, предполагается в социализации тела как объекта в функции производительной силы с возникновением капитализма. Так, по мнению Фуко, на почве меркантилизма с начала XVII века все нации Европы, начиная с Германии, стали беспокоиться о здоровье своего населения. В связи с этим представилась необходи­мость оценки активной силы собственного населения через статистические исследования рождаемости и смертности. На почве этого развилась медицинская практика, посвященная улучшению здравоохранения, одной из направлений которой была организация медицинской полиции. Медицинская полиция была призвана наблюдать за заболеваемостью, нормализацией преподавания медицины и выдачи медицинских дипломов, осуществлять административную организацию ради контроля над деятельностью врачей, а также учреждать медицинских чиновников, назначенных правительством и ответственных за соответствующие регионы [3, с. 88].

Вторая форма развития социальной медицины представлена Фуко на примере Франции, где в конце XVII века появилась медицина, основанная на совершенно ином феномене, чем государственная структура — на урбанизации. Городскому населению противопостав­лялось сельское бедное население, которое представляло для жителей городов определенную угрозу, как в политическом плане, так и санитарно-эпидемиологическом.

Третье направление социальной медицины — медицину рабочей силы — Фуко рассматривает на английском примере. Анализируя феномен медицины рабочей силы, Фуко сравнивает ее с городской медициной Франции. По его мнению, для французской медицины характерен интерес к частной жизни индивида, но при этом — также уважение к сектору частных интересов. Для медицины рабочей силы основной проблемой явилось скопление в городах бедного населения. Бедность была необходима для функционирования городов, т. к. бедняки выполняли множество полезной и низкооплачиваемой работы: разносили корреспонденцию, убирали мусор, носили воду и проч. [3, с. 88]. Таким образом, по мнению Фуко, происходит перенос проблемы, стоявшей перед классом буржуазии в медицинское законодательство; медицина выполняет социальные функции — устанавливает кордон между бедными и богатыми, контролирует настроения бедного населения, а также избавляет богатый класс от опасности стать жертвами эпидемий, распространявшихся среди бедняков. Работа социальной медицины идет в нескольких направлениях — контроль над вакцинацией (которая признавалась обязательной), организация регистра эпидемий и болезней, имеющих тенденцию к распространению эпидемий, а также локализация опасных для здоровья мест и их ликвидация при необходимости. Истинную причину этих мероприятий Фуко видит в необходимости контроля над нуждающимися классами.

Итак, Фуко предлагает три типа развития социальной медицины — государственную в Германии, связанную с эконо­мическими притязаниями государства; городскую медицину во Франции, направленную на поддержания санитарных условий в городах; и, наконец, медицину рабочей силы в Англии, связанную с появлением рабочего населения и направленную, в основном, на поддержание его работоспособности. Кроме того, процесс социализации предполагает под собой наличие разветвленной сети контроля и классификации.

Процесс классификации и формализации знания в целом характерен для периода Нового времени. Выстраивание субъектно-объектных отношений между человеком и миром, или между человеком и пациентом, если речь идет о медицине, диктуют строгую упорядоченность знания и необходимость контроля над объектом. В это время отношение к изучаемому материалу как к объекту, нуждающемуся в подчинении и тотальном контроле, идет во всех формах культуры, не исключая искусство. Медицина же из разрозненного накопления знаний превращается в строгую систему, подразумевающую наличие объекта — болезни, если речь идет о клинической медицинской практике, или, в случае процесса социализации медицины — объекта-человека. Те же процессы идут в области медицины и на экономическом уровне, как было уже подмечено Фуко. Человек — объект или источник рабочей силы, то есть источник государственности.

Одновременно можно наблюдать, как Новое время поставило человека по отношении к себе самому в позицию субъектно-объектных отношений, что явилось следствием определенного дистанцирования от собственного Я. Поэтому, наряду с тем, что человек рассматривался как деталь рабочей машины государства, Декартовское «cogito ergo sum» зафиксировало другую тенденцию в европейской культуре — тенденцию к постепенной внутренней обособленности человека от социума. Так, по словам немецкого социолога, Н. Элиаса, «произошел акт выделения себя при наблюдении других и самого себя» [4, с. 149].

С одной стороны, трансформация любого культурного поля начинается с изменения человеческого сознания, а точнее — с изменения конституирования реальности человеческим сознанием. С другой, социо-культурная ситуация сама формирует наше восприятие. Отмечая этот двоякий процесс, Н. Элиас пишет: «Каждый человек двойственен: он — монета и чекан одновременно» [4, с. 40]. Эта фраза заключает в себе мысль о сложной системе взаимовлияния человека и общества, на участие общества в формировании самосознания индивида при непременной репрезентации его результата в социокультурную среду. При этом определить начало влияния социума не представляется возможным, согласно остроумному замечанию о том, что «отдельный человек не является началом, и его отношения с людьми также не имеют начала» [4, с. 55].

В современном мире, без сомнения, медицина некогда являлась достаточно сильным социальным институтом. Так, медицина предписывает рождение ребенка в определенных местах, его регис­трацию, вакцинацию и проч., а также и фиксацию смерти. Более всего, деятельность данных институтов касается граждан, работающих в госучреждениях, зорко наблюдающих за состоянием здоровья своих работников. Однако нельзя не зафиксировать за социальной медициной стойкую потерю своих позиций. Для этого существует несколько причин.

Следуя типологической медицине, М. Фуко утверждает, что болезнь обладает вполне определенными формами и периодами своего развития, которые чужды общественному пространству и определяют ее чистую «дикую» природу болезни. Сложность видится в том, что социальное пространство не дает проявиться «чистому рисунку» болезни, ее естественному развитию. Болезнь денатурализуется в большом социальном пространстве, болезни становятся разнообразнее, соответственно труднее поддаются классификации, усложняя задачу врача. «Больница, как цивилизация, является искусственным местом, где, внедряясь, болезнь рискует утратить свое истинное лицо» [2, с. 34]. Причины этого видятся в присоединении побочных инфекций, в контакте с другими больными, переживании чужих страданий, проецировании чужих ощущений на собственное тело, но также в публичном одиночестве и переживании безнадежности. Согласно этому, врач видит искаженную, «двусмысленную болезнь, полностью искривленную патологию», что осложняет идентификацию заболевания, подбор лечения и, соответственно, выздоровление больного.

Другая причина видится в общей культурной ситуации, связанной с изменением в самосознании современного человека, которое все чаще фиксируется современными исследователями. Рассматривая способ конституирования реальности нашего современ­ника, Б. Г. Соколов отмечает: «Современная вещь — это сериальная вещь, вещь, единственная цель которой — обеспечивание функцио­нальной результативности <…>. Ликвидируются те модели сборки реальности индивида, которые обретают свое онтическое алиби в любых видах историчности. То есть речь идет о том, что сборка по параметрам, которые ссылаются на историческую идентификацию, не действует» [1, с. 293—295]. Так, мы собираем реальность в своем сознании фрагментарно, согласно функционированию одной вещи, отвергая встроенность вещи или события в исторический контекст. Так работает медиасреда, так работает наше сознание, и, соответ­ственно, так выстраиваются различные культурные практики современного мира, не исключая медицину.

Непрерывное разрастание влияния медицины на современное культурное пространство — стойкая тенденция. При этом медицина все более служит удовлетворению тех или иных запросов, а ее дискурсивное поле дробится на автономные области узкой функциональности. Так, современная медицина уже не только направлена на исцеление, но и предлагает различные варианты «выбора себя» — внешности, возраста и пола, размывая тем самым границы изначально заданной задачи — исцеления тела, и включая в профессиональный дискурс все больше вопросов правового, экономического, этического характера. Таким образом, происходит «дробление» обширного и строго классифицированного поля медицины, без которого невозможен процесс социализации, предпола­гающий строгую систему классификации знаний и областей медицины, а также жесткой системы контроля над населением.

На основании этого можно утверждать, что не только недоверие к медицине как социальному институту повлияло на ослабление позиций социальной медицины. Проблемы, которые некогда повлекли за собой социализацию медицины, указанные М. Фуко, остались: по-прежнему, основной интерес к здоровью граждан, как к рабочей силе, питают государственные учреждения, по-прежнему медицина занимается проблемами городских кварталов, также не вызывает сомнения актуальность контроля за состоянием здоровья многочисленного притока работников вследствие разросшейся миграции населения. Тем не менее, оставляя за собой право контролировать здоровье граждан, социальная медицина становится все менее популярной и сдает свои позиции. Согласно вышесказанному, одной из важных причин данной тенденции можно указать изменение в самосознании современного человека, а, вслед за этим — изменение специфического культурного поля, которое мы называем медициной.

Список литературы:

1. Соколов Б.Г. Монтаж современной реальности // Культура как стратегический ресурс России. Сб. статей. СПб.: 2011. — С. 287—297.
2. Фуко М. Рождение клиники. М.: Академический проект, 2010. — 252 с.
3. Фуко М. Рождение социальной медицины // Интеллектуалы и власть. Часть 3. Статьи и интервью 1970-1984. М.: Праксис, 2006. — 311 с.
4. Элиас Н. Общество индивидов. М.: Праксис, 2001. — 336 с.