ДИСКУРС  О  МАКИАВЕЛЛИ  В  ИТАЛЬЯНСКОЙ  ПОЛИТИЧЕСКОЙ  ФИЛОСОФИИ  1920—30-Х  ГГ.

Кароннов  Сергей  Анатольевич

старший  преподаватель 
Вологодского  государственного  университета,

РФ,  г.  Вологда

E-mail: 

MACHIAVELLI’S  DISCOURSE  IN  THE  ITALIAN  POLITICAL  PHILOSOPHY  IN  1920—30

Sergey  Karonnov

senior  lecturer 
of  Vologda  State  University,

Russia,  Vologda

АННОТАЦИЯ

В  настоящей  статье  рассматриваются  точки  зрения  на  политическую  философию  Н.  Макиавелли,  высказанные  представителями  итальянской  политической  мысли  В.  Парето,  Г.  Моска,  Б.  Кроче,  А.  Грамши  в  20—30-х  гг.  XX  в.  Целью  статьи  является  выяснение  смысла  данных  теоретических  интерпретаций.  В  результате  подходы  названных  авторов  обозначаются  как,  соответственно,  реалистический,  критический,  моралистический  и  идеологический.

ABSTRACT

The  article  deals  with  the  point  of  view  on  the  political  philosophy  of  N.  Machiavelli  expressed  by  the  representatives  of  the  Italian  political  thought  V.  Pareto,  G.  Mosca,  B.  Croce,  A.  Gramsci  in  20—30s  of  the  XX  century.  The  aim  of  the  article  is  to  clarify  the  meaning  of  these  theoretical  interpretations.  As  a  result  of  the  approaches  of  these  authors  referred  to  as,  respectively,  a  realistic,  critical,  moralistic  and  ideological.

Ключевые  слова:  политическая  философия;  политическая  наука;  политика;  этика;  мораль;  реализм.

Keywords:  political  philosophy;  political  science;  policy;  ethics;  morality;  realism.

Интерес  к  флорентийскому  политическому  философу  эпохи  Возрождения  Никколо  Макиавелли,  его  воззрениям  и  роли  в  истории  политической  мысли,  появившийся  ещё  в  XVI  веке,  к  первой  четверти  которого  относится  творчество  этого  автора,  не  ослабевает  по  настоящее  время.  Несколько  точек  зрения  на  Макиавелли  было  высказано  в  20—30-е  годы  прошлого  века  на  его  родине  —  в  Италии  —  такими  известными  теоретиками  как  В.  Парето,  Г.  Моска,  Б.  Кроче,  А.  Грамши.

Социально-политический  мыслитель  Вильфредо  Парето  касался  темы  Макиавелли,  в  частности,  в  «Компендиуме  по  общей  социологии»  (1920),  где  подчеркнул  величие  флорентийского  философа  и  утверждал,  что  тот  не  имел  себе  равных  в  теоретической  политике  своей  эпохи.  По  мнению  Парето,  Макиавелли,  «как  человек  практического  склада  ума»  [9,  с.  287],  рассуждал  «на  базе  эмпирической  политики»,  вследствие  чего  «очень  близко»  подошел  к  реальности  [9,  с.  439].  Парето  выделяет  у  Макиавеллидва  различных  вида  исследования  —  «изучение  реальных  движений,  т.  е.  фактов  и  отношений  между  ними»  и  «изучение  виртуальных  движений,  т.  е.  мер,  необходимых  для  достижения  определенной  цели»  [9,  с.  287],  а  также  способ  рассуждения  на  примере  конкретной  ситуации  как  частного  случая  общей  проблемы,  позволяющий  «подняться  до  общего  случая  виртуальных  движений,  который  теперь  <…>  является  предметом  социологии»  [9,  с.  288].

Объективный  теоретик,  заявляет  Парето  в  этической  плоскости,  вынужден  признать,  что  успешные  правители  не  являются  совестливыми  моралистами,  но  затем  предпочитает  замалчивать  или  оправдывать  этот  факт,  возлагая  вину  на  «испорченные»  нравы,  чем  «навлекает  на  себя  упреки  в  безнравственности  со  стороны  общественности»  [9,  с.  287].  Так,  по  Парето,  и  произошло  с  Макиавелли,  «который,  как  орел,  вознесся  над  множеством  историков  этического  склада»  [9,  с.  419]  и  «представил  единообразия,  полностью  подтверждаемые  историей»  [9,  с.  287].  В  этой  связи  удивление  Парето  вызывают  не  только  высоты,  достигнутые  флорентийцем,  но  и  невежество  некоторых  современных  авторов,  не  понявших  значение  исследованных  Макиавелли  проблем  и  в  возражениях  ему  предлагающих  «сентиментальную  этическую  болтовню»  [9,  с.  288].  Не  случайно,  как  отмечает  Е.В.  Осипова,  «постоянным  объектом  критики  Парето  было  морализирование»  [8,  с.  51].

Проблема  соотношения  политики  и  морали  стала  центральной  во  взглядах  на  Макиавелли  у  философа  Бенедетто  Кроче.  В  статье  «Макиавелли  и  Вико»  (1924)  он  замечает,  что,  хотя  различия  между  этикой  и  политикой  как  двумя  разными  дисциплинами  чувствовали  уже  античные  мыслители,  именно  Макиавелли  открыл  автономию  политики  и  выдвинул  научно  обоснованную  философию  политики.

Кроче  считает  важным  отметить  «щемящую  горечь  суждений  Макиавелли  о  внутренней  неизбежности  политических  закономерностей»  [5,  с.  128].  По  Кроче,  Макиавелли  страстно  уповал  на  общество  добропорядочных  людей  далекого  прошлого,  но,  реально  учитывая  ухудшившуюся  человеческую  природу  своего  времени,  предлагал  жесткие  рецепты  управления,  однако  испытывал  при  этом  душевную  боль  и  пессимизм.  В  этой  связи  Кроче  указывает  на  моральное  сознание  Макиавелли  и  отвергает  обвинения  его  в  имморализме,  присущем  скорее  другому  ренессансному  политическому  автору  —  Ф.  Гвиччардини.  Всё  это  позволило  историку  идей  И.  Берлину  констатировать,  что,  с  точки  зрения  Кроче,  Макиавелли  —  «страждущий  гуманист,  который  <…>  оплакивает  людские  пороки,  делающие  столь  жестокие  методы  политически  неизбежными»,  и  моралист,  отделивший  таким  образом  политику  от  этики  [2,  с.  299].

По  мнению  Кроче,  философия  Макиавелли  отличается  и  от  «макиавеллистов»,  пекущихся  об  интересах  государства,  и  от  идеалистов,  отождествляющих  политику  и  мораль,  и  от  эклектиков,  а  его  наследников  «следует  искать  среди  тех,  кто  пытался  систематизировать  понятия  осмотрительности,  предупредительности,  то  есть  политической  добродетели,  которая  не  смешивается  с  моралью  и  вместе  с  тем  не  становится  чистым  отрицанием  последней»  [5,  с.  129].  Одним  из  таких  преемников  великого  флорентийца  Кроче  называет  итальянского  философа  XVIII  в.  Дж.  Вико,  которому  путем  интеграции  понятий  политики  и  истории  удалось  смягчить  макиавеллиевский  пессимизм.

Критической  направленностью  отличался  подход  к  Макиавелли  политического  теоретика  Гаэтано  Моски.  В  книге  «История  политических  доктрин»  (1933)  он  заявляет,  что  флорентийский  мыслитель  не  является  основателем  политической  науки.  По  Моске,  Макиавелли  полагал,  что  постоянные  политические  тенденции  в  обществах  можно  выявить  через  изучение  их  истории,  и  интуитивно  пытался  построить  основы  политической  науки,  однако  «ему  это  не  удалось  сделать  из-за  нехватки  необходимого  исторического  материала»  [7,  с.  113],  поскольку  критический  анализ  и  научное  обоснование  истории  тогда  ещё  не  родились.

Моска  характеризует  Макиавелли  как  теоретика-идеалиста,  который,  в  частности,  идеализировал  античность,  особенно  Древний  Рим,  и  был  убежден  в  абсолютном  превосходстве  античных  греков  и  римлян  над  современными  ему  людьми.  Моска  считает  ошибкой  проведение  параллели  между  античным  Римом  и  Флоренцией  эпохи  Возрождения,  а  также  демонстрацию  превосходства  первого  над  второй,  поскольку  при  этом  игнорируется  разница  среды  и  конкретно-исторических  обстоятельств.  По  мнению  Моски,  Макиавелли  «определенно  ошибался,  когда  полагал,  что  достаточно  уподобиться  «антикам»  для  обеспечения  тех  же  результатов,  которые  они  достигли»  [7,  с.  114].

В  критическом  анализе  макиавеллиева  трактата  «Государь»  Моска  обращает  внимание  на  недостаточный  учет  автором  сложности  человеческой  природы,  в  связи  с  чем  его  суждения  о  людях  оказываются  неполны,  а  также  на  зачастую  общий  характер  и  трудность  практического  применения  предлагаемых  советов  и  предписаний.  Отсюда  следует  скептическая  оценка  главного  труда  Макиавелли:  «Государь»  <…>  не  может  внести  эффективный  вклад  в  интеллектуальное  и  моральное  формирование  человека,  занимающегося  политикой»  [7,  с.  117].  В  то  же  время  в  числе  причин  веками  неослабевающего  интереса  к  «Государю»  Моска  называет  не  только  бесстрастность,  но  и  смелость  показа  проступков  выдающихся  и  рядовых  участников  политической  жизни,  а  также  профессиональную  честность  и  искренность  Макиавелли  как  политического  писателя.

Несмотря  на  условия  тюремного  заключения,  философ  и  теоретик  марксизма  Антонио  Грамши  провел  исследование  Макиавелли  в  своей  работе  «Современный  государь»  (вошла  в  состав  «Тюремных  тетрадей»,  написанных  в  первой  половине  30-х  гг.).  Он  высоко  оценивает  роль  Макиавелли,  полагая,  что  истолкование  последним  политики  как  самостоятельной  области  деятельности  с  собственными  принципами  и  законами,  отличной  от  морали  и  религии,  имеет  огромное  философское  значение,  поскольку  обновляет  концепцию  морали  и  религии,  то  есть  мировоззрение  в  целом.  По  Грамши,  «величие  Макиавелли  как  раз  и  заключается  в  том,  что  он  отделил  политику  от  этики»  [4,  с.  472],  а  сам  Макиавелли,  возможно,  относится  к  «гениям»,  соответствующим  «не  тому  времени,  в  которое  они  действительно  живут,  а  времени,  в  которое  они  живут  «идеально»,  или  в  культурном  отношении»  [4,  с.  384].

С  другой  стороны,  полемизируя  с  современным  ему  «макиавелливедением»,  идущим  от  Кроче,  Грамши  называет  заблуждением  преувеличенную  трактовку  Макиавелли  как  политического  ученого,  сохраняющего  значение  для  всех  эпох.  По  мнению  Грамши,  Макиавелли  необходимо  рассматривать  как  выражение  его  эпохи  и  конкретных  политических  условий  Флоренции,  Италии  и  Европы  позднего  Возрождения,  он  —  «с  головы  до  ног  человек  своей  эпохи,  и  его  политическая  наука  олицетворяет  в  себе  философию  эпохи,  которую  отличала  тенденция  к  образованию  национальных  абсолютистских  монархий»  [3,  с.  126].  При  этом  позиция  Макиавелли  обращена  против  пережитков  феодального  мира  и  имеет  прогрессивную  направленность.

Говоря  о  целях  Макиавелли  в  его  политических  сочинениях,  Грамши  считает  ошибочной  моралистическую  интерпретацию.  Он  признает,  что  флорентиец  занимался  не  только  теоретизированием,  но  и  разоблачением,  однако  последнее  преследовало  не  нравственную,  а  политическую  цель.  Грамши  обращает  внимание  на  стиль  Макиавелли,  представляющий  собой  не  беспристрастный  стиль  научного  трактата,  а,  напротив,  стиль  деятельного  человека  и  «политического  манифеста».  В  этой  связи  Грамши  предполагает,  что  Макиавелли  писал  не  для  искушенных  правящих  кругов,  автоматически  приобретавших  прагматические  качества  благодаря  воспитанию  в  своей  среде,  а  «преследовал  задачу  политической  подготовки  «неосведомленного»  [3,  с.  120],  каковым  являлся  «революционный  класс»  —  итальянский  народ,  городская  демократия,  которых  флорентиец  стремился  убедить  в  необходимости  иметь  и  поддерживать  своего  «вождя».  В  итоге  макиавеллизм  работал  на  совершенствование  не  только  традиционной  политической  техники  правящих  групп,  но  и  политической  деятельности  общественных  сил,  народных  масс,  в  чем  и  выразился  «его  по  существу  революционный  характер»  [3,  с.  121].

Если  до  Макиавелли  политическая  наука  выступала  в  утопической  и  схоластической  формах,  то  трактат  «Государь»,  по  оценке  Грамши,  написан  в  форме  драматического  «мифа»,  соединяющего  политическую  науку  и  политическую  идеологию,  воздействующего  «на  разобщенный  и  распыленный  народ,  чтобы  пробудить  в  нем  и  организовать  коллективную  волю»  [3,  с.  112]  для  создания  нового  национального  государства.  Элемент  утопии  проявляется  здесь  в  том,  что  отсутствующего  реального  государя  заменяет  его  образ,  «антропоморфно»  представляющий  символ  «коллективной  воли».  Связывая  историю  со  своим  временем,  Грамши  проводит  мысль,  что  в  роли  современного  государя  должна  быть  уже  не  героическая  личность,  а  политическая  партия,  выражающая  волю  народа  и  стремящаяся  к  основанию  государства  нового  типа.

С  точки  зрения  Грамши,  для  Макиавелли  характерен  политический  реализм,  но  не  поверхностной  его  разновидности,  присущей  дипломатам  и  ученым  от  политики,  которых  интересует  лишь  реальная  действительность  —  то,  что  «есть».  В  отличие  от  них  Макиавелли  —  не  просто  ученый,  а  активный  политик,  интересующийся  тем,  что  «должно  быть»,  понимаемым  не  в  моралистическом,  а  в  реалистическом  смысле.  Он  так  же  исходит  из  реальной  действительности,  но  нацелен  на  создание  новой  конфигурации  существующих  сил,  опираясь  при  этом  на  прогрессивную  силу  и  создавая  условия  для  ее  победы,  что  означает  уже  господство  над  реальной  действительностью.  В  таком  понимании,  по  мнению  Грамши,  «должно  быть»  является  конкретностью  и,  более  того,  единственным  реалистическим  и  историчным  истолкованием  действительности,  единственно  действенной  философией  и  верной  политикой.  Грамши  отмечает,  что  хотя  деятельность  Макиавелли  ограничивалась  статусом  «частного  лица»,  он  не  остался  «безоружным  пророком»,  а  стремился  «конкретно  показать,  как  должны  были  бы  действовать  исторические  силы,  чтобы  стать  эффективными»  [3,  с.  161].

Все  рассмотренные  исследователи  с  1922  года  столкнулись  с  условиями  фашистского  режима  в  Италии,  наложившими  отпечаток  на  их  жизнь  и  творчество:  Грамши  оказался  в  тюрьме,  Кроче  —  в  эмиграции;  Моска  критически  сосуществовал  с  новой  властью;  Парето,  ушедший  из  жизни  в  1923  г.,  мало  соприкоснулся  с  режимом,  однако  ставится  с  ним  в  идейную  связь.  При  этом  все  они  занимали  разные  идеологические  позиции:  Грамши  возглавлял  итальянских  коммунистов,  Кроче  был  идеологом  либералов,  Моска,  в  целом  придерживавшийся  установок  либерализма,  склонялся  к  консервативному  его  флангу,  а  Парето  стал  антилибералом.

Сравнивая  этих  авторов  в  теоретическом  отношении,  следует  отметить,  что  каждый  из  них  предложил  свою  оригинальную  точку  зрения  на  Макиавелли.  «Самый  влиятельный  из  современных  его  интерпретаторов»,  по  оценке  И.  Берлина  в  середине  XX  в.  [2,  с.  330],  —  Б.  Кроче  —  выдвинул  моралистическую  интерпретацию,  согласно  которой  Макиавелли  отделил  политику  от  морали,  но  не  отрицал  последней,  в  связи  с  чем  обвинения  флорентийца  в  имморализме,  существующие  несколько  столетий,  должны  быть  сняты.

Парето  и  Моску  относят  к  макиавеллистской  традиции  в  политической  науке  и  к  позитивистской  методологии.  Так,  Р.  Арон  отмечает,  что  Парето  «стоит  в  том  же  ряду  политических  мыслителей,  в  котором  первым  и  самым  великим  был  Макиавелли»,  а  также  ставит  в  данный  ряд  и  Моску  [1,  с.  584].  Тем  не  менее  в  своих  оценках  флорентийского  теоретика  они  разошлись.  В.  Парето  настаивал  на  принадлежности  Макиавелли  к  идущему  от  Аристотеля  реалистическому  подходу,  считая  обоих  этих  философов  предтечами  политической  и  социальной  науки. 

Г.  Моска  же  видел  Макиавелли  идеалистом,  который  не  строго  фактологически  описывает  реальность,  а  выражает  «то,  что  полагает  правдой»  [7,  с.  119],  в  связи  с  чем  подверг  взгляды  своего  предшественника  развернутой  критике  с  методологических  и  психологических  позиций,  невысоко  отзывался  о  практической  полезности  трактата  «Государь»  и  отказывал  его  автору  в  статусе  основателя  политической  науки.

Наконец,  А.  Грамши  в  своей,  по  оценке  К.  Лефорта,  «впечатляющей  интерпретации»  [6,  с.  172],  подчеркнув  политический  реализм  Макиавелли,  поместил  его  в  ярко  выраженный  идеологический  контекст  своих  собственных  революционных  представлений  с  известным  набором  понятий  марксизма:  народные  массы,  классовая  гегемония,  партия,  революция,  государство  нового  типа.  В  результате  трактат  «Государь»  стал  «партийным  манифестом»  [3,  с.  119],  а  его  автор  —  идеологом  «национальной  революции»  [3,  с.  117].

Таким  образом,  в  итальянской  политической  философии  1920—30-х  годов  проявились  следующие  альтернативные  трактовки  взглядов  Н.  Макиавелли:  моралистическая  (Б.  Кроче),  реалистическая  (В.  Парето),  критическая  (Г.  Моска)  и  идеологическая  (А.  Грамши)  интерпретации.  Их  разнообразие,  усиливаемое  рядом  трактовок  других  авторов  и  эпох,  подтверждает  востребованность  Никколо  Макиавелли,  сложность  его  воззрений  и  поставленных  им  вопросов,  а  также  пророчество  Бенедетто  Кроче:  «Единственная  проблема,  которая,  может  быть,  никогда  не  разрешится,  —  это  проблема  Макиавелли»  [Цит.  по:  2,  с.  368].

Список  литературы:

1. Арон  Р.  Этапы  развития  социологической  мысли.  —  М.:  Издательская  группа  «Прогресс»,  1992.  —  608  с.
2. Берлин  И.  Подлинная  цель  познания.  Избранные  эссе.  —  М.:  Канон+,  2002.  —  800  с.
3. Грамши  А.  Избранные  произведения  в  3  т.  Т.  3:  Тюремные  тетради.  —  М.:  Издательство  иностранной  литературы,  1959.  —  566  с.
4. Грамши  А.  Тюремные  тетради.  В  3  ч.  Ч.  1.  —  М.:  Политиздат,  1991.  —  560  с.
5. Кроче  Б.  Антология  сочинений  по  философии.  —  СПб.:  Пневма,  1999.  —  480  с.
6. Лефорт  К.  Формы  истории:  Очерки  политической  антропологии.  —  СПб.:  Наука,  2007.  —  342  с.
7. Моска  Г.  История  политических  доктрин.  —  М.:  Мысль,  2012.  —  326  с.
8. Осипова  Е.В.  Социология  Вильфредо  Парето:  Политический  аспект.  —  СПб.:  Алетейя,  2004.  —  160  с.
9. Парето  В.  Компендиум  по  общей  социологии.  —  М.:  Издательский  дом  ГУ  ВШЭ,  2008.  —  512  с.