ИСПОЛЬЗОВАНИЕ  ИСЛАМА  В  КАЧЕСТВЕ  ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ  ОСНОВЫ  ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ  ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Жаворонкова  Татьяна  Вячеславовна

соискатель  кафедры  социальной  и  общей  психологии  факультета  психологии  Российского  государственного  социального  университета,  РФ,  г.  Москва

E-mail: 

THE  USE  OF  ISLAM  AS  THE  IDEOLOGICAL  BASIS  OF  TERRORIST  ACTIVITY

Tatiana   Zhavoronkova

applicant   of  the  Department  of  social  and  general  psychology,  faculty  of  psychology,  Russian  State  Social  University,  Russia,  Moscow

АННОТАЦИЯ

Статья  посвящена  анализу  проблемы  использования  ислама  в  качестве  идеологической  основы  террористической  деятельности.  Обосновывается  вывод  о  том,  что  террористические  организации  в  качестве  организационной  и  идеологической  оболочки  своей  деятельности  используют  основные  постулаты  исламской  религии,  при  этом  искажая  и  неверно  истолковывая  их.  Описываются  различия  между  идейными  течениями  ислама  и  исламским  радикализмом,  а  также  основные  формы  и  методы  работы  радикальных  исламистов  в  процессе  вербовки  новых  членов  террористических  организаций.

ABSTRACT

The  article  analyzes  the  problem  of  the  use  of  Islam  as  the  ideological  basis  of  terrorist  activity.  The  conclusion  is  that  the  terrorist  organizations  use  the  basic  tenets  of  the  Islam  as  an  organizational  and  ideological  envelope  of  their  activity,  thus  distorting  and  misinterpreting  them.  Described  the  differences  between  the  real  trends  of  Islam  and  Islamic  radicalism,  and  basic  forms  and  methods  of  work  of  radical  Islamists  in  the  process  of  recruitment  of  members  of  terrorist  organizations.

Ключевые  слова:  ислам;  террористическая  деятельность;  исламский  радикализм;  идеология  террористической  деятельности.

Keywords:  Islam;  terrorist  activity;  Islamic  radicalism;  the  ideology  of  terrorist  activity.

Ислам  —  неотъемлемая  часть  российской  действительности.  По  различным  оценкам,  в  современной  России  зарегистрировано  более  трех  с  половиной  тысяч  мусульманских  организаций,  численность  мусульман  составляет  от  15  до  20  миллионов  человек  [13,  с.  2—3].  Вместе  с  тем,  в  последние  десятилетия  во  многих  регионах  мира,  в  том  числе  и  в  России,  фиксируется  тенденция  реисламизации  общества  и  политизации  ислама,  когда  «исламский  радикализм»  (исламизм)  проявляется  как  агрессивная  часть  политизированного  ислама  [4,  с.  315].  Использование  международными  террористическими  организациями  этнорелигиозного  фактора  на  законодательном  уровне  признано  одной  из  основных  тенденций  современного  терроризма  [7].  Из  20  организаций,  признанных  судами  Российской  Федерации  террористическими,  наименования  9  имеют  исламский  контекст  [5].

Исламо-фанатический  терроризм  зародился  в  70-е  гг.  XX  в.,  на  третьем  этапе  мировой  исторической  эволюции  движения  исламского  фундаментализма,  в  ходе  отделения  экстремистского  крыла  от  умеренного  фундаментализма  [17,  с.  10].  На  территории  стран  СНГ  неуклонный  процесс  радикализации  исламских  группировок  и  появления  нетрадиционных  исламских  течений  наблюдался  а  постсоветский  период.  Устойчивые  группировки  радикальных  салафитов  первоначально  возникли  в  некоторых  северокавказских  республиках.  Впоследствии  процесс  «растекания  джихада»  прошел  практически  по  всему  Кавказскому  региону,  а  в  последнее  десятилетие  складываются  предпосылки  для  создания  радикальных  салафитских  группировок  в  Поволжье,  на  Урале  и  в  Западной  Сибири  [13,  с.  66].  Его  отличительными  чертами  стали:  фанатическая  религиозность,  ярко  выраженный  фатализм,  восприятие  справедливости  исключительно  как  наказания  грешников  и  воздаяния  «врагам  веры»,  мессианизм  «спасшейся  общины»  [17,  с.  21].

Появление  ваххабизма  стало  причиной  того,  что  в  современном  сознании  ислам  стал  ассоциироваться  с  терроризмом,  и  термины  «радикализм»,  «религиозный  терроризм»,  «религиозный  экстремизм»  в  массовом  сознании  стали  звучать  в  контексте  «исламского  фактора»  [14,  с.  6].  Систематическое  отождествление  ислама  с  терроризмом  началось  с  90-х  годов  XX  века.  В  исламе  стали  видеть  не  религию,  а  политическую  идеологию,  использующую  в  своей  политической  борьбе  насилие  и  террор.  После  терактов  11  сентября  2001  года  в  российских  средствах  массовой  информации  была  зафиксирована  динамика  репрезентации  образа  мусульман,  исламской  религии  [18,  с.  19].  Многократное  употребление  в  прессе  клише  «исламский  терроризм»  и  «мусульманские  террористы»  подталкивало  читателя  к  идентификации  терроризма  с  исламской  религией.  В  сознании  аудитории  ответственность  за  теракты  стала  переноситься  с  террористов  на  исламский  мир  в  целом.  Как  показали  результаты  проведенного  В.В.  Щеблановой  интервью-исследования,  «в  условиях  поликонфессиональной  среды  трансформируется  отношение  со  стороны  немусульман  к  носителям  мусульманской  культуры,  распространяется  нарративная  формула,  идентифицирующая  представителей  мусульманского  мира,  воспитанных  на  исламе,  как  террористов»  [18,  с.  19].  Эту  позицию  подтверждает  и  исследование  механизма  влияния  СМИ,  в  частности,  просмотра  видеосюжета  о  террористическом  акте,  на  психологические  последствия  терроризма,  проведенное  Мкртычяном  А.А.  [11,  с.  25].  Он  выявил,  что  после  просмотра  сюжетов,  основанных  как  на  официальных  комментариях,  так  и  содержащих  комментарии  заложников,  у  зрителя  наблюдалось  изменение  отношения  к  объекту  «мусульманин»  по  шкале  «Личностное  принятие  —  личностное  неприятие»  к  полюсу  непринятия.  Носители  альтернативной  идеологии,  хотя  объективно  и  не  являются  источниками  угрозы  и  опасности,  начинают  восприниматься  негативно  и  враждебно.

Однако  следует  видеть  различия  между  идейными  течениями  ислама  (традиционализмом,  фундаментализмом,  модернизмом)  и  исламским  радикализмом  (исламизмом).  Бекбосынова  С.С.,  изучая  ислам  в  контексте  терроризма,  высказалась  в  пользу  употребления  понятия  «исламизм»  или  «исламский  радикализм»,  который  подразумевает  под  собой  не  столько  религию,  а  сколько  идеологию  и  политическое  действие,  основными  характерными  чертами  которого  являются:  реставрация  первоначальных  исламских  ценностей,  жесткая  установка  на  единство  светского  и  религиозного,  «идеальное»  устройство  общества  и  государства,  основанное  на  законах  шариата,  и  полное  отторжение  чужих  ценностей  [1,  с.  18].  Добаев  И.П.  также  подчеркивает  существование  исламского  радикализма  в  двух  формах  —  как  идеологической  доктрины  и  как  основанной  на  этой  доктрине  социально-политической  практики,  реализующей  проект  «по  созданию  политических  условий  для  применения  исключительно  исламских  (шариатских)  норм  общественной  жизни  во  всех  сферах  человеческой  жизнедеятельности»  [4,  с.  47—48].  Ультрарадикальный  исламизм  проявляется  в  форме  экстремизма  и  терроризма  [4,  с.  50].

В  науке  существуют  два  подхода  в  рассмотрении  взаимосвязи  ислама  и  исламского  радикализма  [4,  с.  46].  Сторонники  первого  считают,  что  ислам  не  является  «террористической  идеологией»,  ислам  —  это  религия  любви,  справедливости  и  милосердия,  а  радикалы  используют  ислам  как  прикрытие  и  маскировку  своих  противоправных  действий,  не  имея  при  этом  никакого  к  нему  отношения.  Под  прикрытием  исламских  ценностей  формируются  террористические  организации,  которые  совершают  свои  акции,  обосновывая  и  транслируя  идеи  легитимности  использования  насилия  для  достижения  своих  преступных  замыслов.  При  этом  отмечается  паразитический  характер  идеологии  терроризма,  когда  присущие  ей  негативные  и  отталкивающие  качества  маскируются  установками,  тезисами  и  лозунгами  ранее  сформировавшихся  религиозных  и  политических  концепций,  традиций,  обычаев,  осуществляется  подмена  понятий,  «выдергивание»  из  общего  контекста  фактов  и  постулатов  [15,  с.  68].  Добаев  И.П.  отмечает  использование  исламского  фактора  на  Северном  Кавказе  лишь  в  качестве  организационной  и  идеологической  оболочки  сепаратистов,  националистов,  криминалитета  [4,  с.  346].  Второй  подход  придерживается  постулата  о  насильственной  и  враждебной  природе  ислама.

Идеологической  доктрине  исламского  радикализма  присущ  ряд  признаков,  отличающих  его  от  традиционного  коранического  ислама:  отрицание  единства  мировой  цивилизации  с  противопоставлением  исламского  мира  всему  остальному  мировому  сообществу,  нетерпимое  отношение  к  инакомыслящим  и  инаковерующим,  стремление  к  созданию  государства  с  шариатской  формой  правления,  уверенность,  что  они  ведут  «джихад»  против  безбожной  власти,  склонность  к  силовым  методам  миссионерской  работы,  готовность  активно  сотрудничать  с  откровенно  националистическими  (сепаратистскими)  и  другими  экстремистскими  силами  [13,  с.  7—8].  Основная  идея  исламского  радикализма  —  объединение  всех  мусульман  в  единую  нацию  без  различия  их  происхождения,  языков,  национально-психологических  особенностей  и  создание  на  этой  основе  единой  мусульманской  империи  —  «Всемирного  Халифата»  со  столицей  в  Мекке.  Исламисты  признают  в  качестве  источников  мусульманского  права  только  Коран  и  Сунну,  категорически  отвергая  нормы  обычного  права.  Они  действуют  и  выступают  от  имени  ислама,  обосновывая  свои  преступные  деяния  Священным  Кораном  [2,  с.  73—79].  В  рамках  ислама  идеологи  террористических  организаций  оправдывают  насилие  религиозными  канонами  с  позиции  доктрины  священной  войны  —  «джихада»  [12,  с.  24].  Идеологами  ваххабизма  разработана  человеконенавистническая  концепция  «симпатии  и  антипатии»,  согласно  которой  всё  человечество  разделено  на  три  группы:  тех,  кого  следует  только  любить  (сами  ваххабиты);  тех,  кого  следует  только  ненавидеть  и  враждовать  с  ними  (немусульмане);  и  тех,  кого  следует  и  любить,  и  ненавидеть  (мусульмане,  не  придерживающиеся  салафитской  концепции)  [12,  с.  37]. 

Методика  аргументации  радикальных  салафитов  основана,  как  правило,  на  подтверждении  ими  тех  или  иных  выдвигаемых  положений,  идей,  а  порой  и  просто  домыслов,  той  или  иной  цитатой,  буквально  вырванной,  выхваченной  из  текстов  Корана  или  Сунны  [13,  с.  65].  Кроме  того,  отрицая  «греховные  нововведения»,  вызванные  человеческой  деятельностью  (иджтихад),  радикалы  сами,  по  сути,  неверно  истолковывая  ряд  текстов  Корана,  создают  свою  «террористическую  идеологию»  [3,  с.  33],  и,  используя  человеческий  фактор,  прибегают  к  собственному  иджтихаду,  в  том  числе  подкрепляя  свои  идеи  трудами  салафитов  исторического  прошлого.  Салафитские  группировки  считают  неверными  всех  несогласных  с  их  трактовкой  ислама.  Их  идеологи  называют  традиционный  тарикат  «путем  шайтана»,  наставников-устазов  —  «идолами»,  а  их  мюридов  –  «идолопоклонниками»,  призывают  приверженцев  салафизма  к  т.  н.  «чистому»  исламу,  оправдывают  джихад  против  неверия  и  язычества  [13,  с.  9].

Оправдывая  насилие,  идеологи-радикалы  спекулируют  на  религиозных  чувствах,  суевериях  и  предрассудках.  Подстрекая  на  борьбу,  исламистские  радикалы  внушают  правоверным,  что  причиной  насилия  является  греховность  неправоверных  людей,  что  смерть  не  является  концом  их  жизни  и  обеспечивает  попадание  в  лучший  мир,  что  правоверные  должны  быть  готовы  к  принятию  смерти  во  имя  достижения  высших  целей  [12,  с.  25].  Упор  делается  на  призыве  исполнить  свой  личный  долг,  который  является  формой  служения  Всевышнему  [10].

Идеи  радикального  ислама  четко  вписаны  в  механизм  вербовочной  работы  террористов.  Выделяют  три  группы  факторов,  способствующих  социальной  и  политической  мобилизации  адепта  в  исламском  радикализме  [1,  с.  16].  Первая  основана  на  положении  ислама  о  невозможности  произвольного  вмешательства  человека  в  существующий  миропорядок,  вследствие  чего  борьба  с  «врагами  ислама»  есть  смысл  истинной  веры.  Вторая  группа  связана  с  нормами  коллективизма  и  общежития.  Истинно  верующий  не  всегда  правильно  оценивает  окружающие  его  явления  и  события,  поэтому  возникает  необходимость  обращаться  к  более  опытным  и  мудрым  —  улемам,  факихам,  устазам.  Это  снимает  с  индивида  личную  ответственность.  Третья  группа  факторов  представлена  идеей  о  том,  что  рядовой  верующий  практически  ничего  не  значит  в  мире  общественно-политических  отношений,  он  только  член  единых  по  религиозной  принадлежности  общин.

Радикальные  исламские  проповедники,  действующие  на  территории  России,  применяют  достаточно  широкий  спектр  форм  и  методов  работы  с  новобранцами.  Их  содержание  и  интенсивность  зависят  от  многих  факторов,  в  том  числе  —  от  особенностей  идеологии  той  или  иной  радикальной  организации.  Выделяют  следующие  формы  и  методы  пропагандистской  работы  [13,  с.  81—83]:

·     сочетание  в  проповедях  традиционалистских  и  модернистских  черт  в  трактовке  ислама,  что  позволяет  приспособить  мусульманскую  догматику  к  современному  этапу  развития  цивилизации.  Здесь  считается  не  только  возможным,  но  и  необходимым  сочетать  ислам  не  только  с  официальными  институтами  мусульманского  мира,  но  и  с  современными  либеральными  западными  ценностями;

·     упрощенческий  характер  идеологических  построений.  В  процессе  вербовочной  работы  изначально  в  сознании  адептов  формируется  довольно  простая  схема  построения  мира:  «мир,  в  том  числе  и  общество,  совершенны  по  воле  бога,  всякое  несовершенство  общества  (зло  и  несправедливость  в  нем)  привносятся  людьми  (неверующими,  верующими  неправильно  и  верующими  неискренне)».  Следовательно,  борьба  с  неверными  и  есть  смысл  истинной  веры  [4,  с.  137].  Содержащаяся  в  этой  схеме  мобилизационная  установка  подкрепляется  «нужными»  фразами,  взятыми  из  текстов  Корана  и  подвергшимися  интерпретации  террористическими  идеологами.  Такая  информация  в  доступной  форме  доносится  до  сознания  адептов,  обладающих,  как  правило,  минимальным  уровнем  религиозной  грамотности;

·     проповедование  набора  простых  практических  действий,  которые  мусульманин  должен  совершать  в  настоящей  жизни  для  того,  чтобы  обеспечить  себе  место  в  раю.  «Убивай  «неверных»  —  врагов  Аллаха  и  врагов  религии»,  «Сражайся  против  тех,  кто  не  соблюдает  законы  ислама»,  «Аллах-идеал,  Пророк  —  вождь,  джихад  —  средство  достижения  цели,  смерть  во  имя  Аллаха  —  заветная  мечта»  —  такие  лозунги  используют  исламисты  в  своей  пропагандистской  работе  с  адептами.  Анализ  текстов  обращений-листовок  чеченских  сепаратистов  показал,  что  воззвания  к  участию  в  насильственных  действиях  включали  как  религиозные  призывы  (лозунги  джихада,  газавата,  призывы  к  обучению  в  исламской  армии  и  утверждению  шариата,  угрозы  смерти  вероотступникам),  так  и  светскую  риторику  (призывы  к  национально-освободительной  борьбе)  [18,  с.  27—28];

·     применение  специальных  психологических  механизмов,  приемов  и  средств  речевой  манипуляции,  воздействующих  не  только  на  сознание,  но  и  на  эмоции  и  чувства  индивида  и  способствующих  некритичному  восприятию  адептами  тех  или  иных  положений  террористической  идеологии.  К  тактикам  речевого  манипулирования  относятся  следующие:  тактика  манипулятивной  подачи  информации  (её  искажение,  утаивание,  селекция),  тактика  манипулятивной  стратегии  (воздействие  на  чувства,  потребности,  личностные  слабости  людей)  и  тактика  демагогии  [16];

·     направленность  проповедей  на  выделение  мусульман  (в  том  числе  —  неофитов)  в  элитную  группу  в  обществе.  Анализ  обращений-листовок,  распространяемых  на  Северном  Кавказе,  показал,  что  чеченцы-сепаратисты  в  оправдание  своих  насильственных  действий  использовали  следующие  объяснительные  технологии:  террористы  представлены  отважными  воинами,  которые  отстаивают  интересы  своего  народа  и  обороняют  отечество;  кавказские  народы  показаны  как  древние  и  зрелые  нации  с  высокой  духовной  культурой.  Обсуждение  российской  стороны  строится  на  упрёках  и  разжигании  ненависти  к  России  и  её  властям,  к  русскому  этносу;  подчеркивается  не  прекращавшееся  на  всей  протяжении  истории  противостояние  России  с  Чечнёй  (и  шире  —  с  Кавказом),  опасность  захватнических  намерений  России  в  кавказском  регионе,  бедствия,  претерпеваемые  от  неё,  проводятся  вневременные  аналогии  между  событиями  исторического  былого  и  актуального  настоящего  [18,  с.  27];

·     «рациональное»  сравнение  европейского  и  исламского  миров,  в  котором  подчеркиваются  негативные  характеристики  европейской  цивилизации,  основанной  на  насилии,  распутстве  и  ярко  выраженном  социальном  неравенстве,  и  несомненные  преимущества  исламского  мира.  Одной  из  групп  причин  активизации  террористической  деятельности  в  странах  зоны  распространения  ислама  является  непринятие  определенными  слоями  общества  западной  модели  политической  системы  и  выдвижении  в  качестве  альтернативы  модели  исламской  формы  правления  [1,  с.  14];

·     использование  изначально  заложенных  в  исламе  идей  равенства  и  социальной  справедливости,  пропаганда  тезиса  о  том,  что  ислам  способен  решить  социально-экономические  и  политические  проблемы  современного  общества,  даже  если  при  решении  будут  использоваться  формы  насилия  и  террора;

·     использование  идеи  сплоченности  мусульманского  сообщества,  их  равенства  независимо  от  расовых,  этнических  и  других  различий,  возможности  почувствовать  себя  «защищенными»,  получить  помощь  в  случае  возникновения  жизненных  трудностей  от  других  мусульман.  Ваххабизм  утверждает  принципы  «братства»  мусульман  и  их  равенства  перед  Аллахом,  отвергает  какие-либо  общественные  и  сословные  деления  между  ними  [1,  с.  17].  При  этом  наблюдается  своеобразное  растворение  индивидуального  начала  в  общине,  когда  рядовой  член  обязан  лишь  исполнять  точно  и  полно  предписания  общины,  и  вся  ответственность  перед  богом  за  совершенные  поступки  возлагается  на  внешнего  на  него  авторитета  [4,  с.  138—139];

·     использование  протестных,  оппозиционных  и  антигосударственных  настроений  в  обществе,  когда  идеи  социальной  справедливости,  равенства,  братства,  высокого  морального  облика  мусульман,  борьбы  с  коррумпированной  государственной  властью  и  преступностью  представляются  населению  как  форма  социального  протеста  и  борьбы  за  свои  права  [13,  с.  10];

·     использование  антиправославной  риторики,  дискредитация  Русской  Православной  Церкви;

·     формирование  у  адептов  восприятия  реального  мира  в  качестве  второстепенного  по  сравнению  с  загробным  миром,  в  качестве  своеобразного  «зала  ожидания»  перед  «ахиратом»  (посмертным  воздаянием);

·     использование  идеи  морального  отделения  от  «неверного  общества»,  являющейся  одной  из  основ  формирования  ненависти  и  вражды  к  не-мусульманам.  Одной  из  важнейших  характеристик  динамики  и  регуляции  террористических  групп  выступает  изолированность  от  остального  мира,  и  включение  в  такую  группу  определяется  специфической  идентификацией,  основанной  на  построении  жесткой  конструкции  мира,  где  противопоставлены  «наш  мир»  и  «мир  враждебный»  [3,  с.  34];

·     применение  идеи  о  делении  мусульман  на  «правоверных»,  сторонников  «чистого»  ислама,  и  «номинальных»,  которые  считают  себя  мусульманами,  но,  по  мнению  приверженцев  фундаменталистов,  не  являются  таковыми.  Провозглашая  строгое  единобожие,  ваххабиты  относят  к  «неверным»  мусульман-вероотступников,  совершивших  «самомалейшее  отступление»  от  принципа  единобожия,  «лицемеров»-мусульман,  высказывающих  приверженность  к  исламу  и  скрывающих  неверие,  последователей  любых,  кроме  ваххабизма,  идеологических  течений  ислама,  которые  отвергают  шариат  в  качестве  единственно  возможного  источника  права  [1,  с.  18].  На  основе  данного  тезиса  формируется  негативное  отношение  адептов  к  представителям  официального  исламского  духовенства.

Однако,  следует  отметить,  что  псевдоисламские  салафистские  религиозно-экстремистские  идеи  не  имеют  ничего  общего  с  духовным  поиском  внутри  ислама  [6].  Коран  и  Сунна  отвергают  и  строго  осуждают  терроризм.  В  основе  мусульманского  вероучения:  повеление  творить  мир  и  добро  и  неприемлемость  посягательства  на  человеческую  жизнь,  которая  считается  высшим  даром  Всевышнего.  Во  2-й  суре  Корана  как  важнейший  завет  приводятся  слова:  «Не  творите  на  земле  зла»  (Коран,  2:60)  [8].  В  священной  книге  мусульман  людей  призывают  «творить  добро  и  благое».  В  Коране  прямо  сказано:  «Творите  добро,  поскольку  Аллах  любит  творящих  добро»  (Коран,  2:195)  [8].  Священное  писание  ислама  провозглашает  свободу  вероисповедания  и  свободу  совести,  категорически  запрещает  самоубийство,  участие  в  войне  женщин,  выступает  за  гуманное  обращение  с  пленными.  Выход  из  Ислама  и  переход  в  другую  веру,  согласно  Корана  и  Сунны,  не  влечет  за  собой  какого-либо  мирского  наказания,  а  оставляется  на  Суд  Божий.  Ни  в  Священном  Коране,  ни  в  Сунне  не  говорится  об  определенном  типе  государственного  устройства,  так  называемом  «исламском  государстве».  Истинно  исламское  мировосприятие  не  приемлет  никакие  формы  насилия,  жестокости  и  принуждения,  проявления  которых  рассматриваются  как  искажение  основополагающих  принципов  Ислама.  Через  распространение  идей  ислама  о  гуманизме,  человечности,  толерантности  и  равенства  всех  перед  Богом  возможно  прийти  к  укреплению  стабильности,  устойчивости  и  мирных,  добрососедских  отношений  в  многонациональном  и  поликонфессиональном  российском  обществе  [9,  с.  7—12].

Следует  четко  видеть  различия  между  исламом  и  исламским  радикализмом.  Тогда  как  ислам  —  это  лишь  религия,  хотя  и  охватывающая  многие  сферы  жизнедеятельности  верующих  —  семью,  быт,  социальное  и  экономическое  устройство  [4,  с.  86],  исламский  радикализм  —  это  «идеологическая  доктрина  и  основанная  на  ней  социально-политическая  практика,  которые  характеризуются  нормативно-ценностным  закреплением  идеологического,  политико-мировоззренческого  и  даже  вооруженного  противостояния  мира  «истинного  ислама»  по  отношению  к  миру  «неверных»  вовне  и  миру  «неистинной  веры»  внутри  ислама  и  требуют  абсолютного  социального  контроля  и  мобилизации  (служения  идее)  своих  сторонников»  [1,  с.  24].

Таким  образом,  террористические  организации  используют  ислам  в  качестве  организационной  и  идеологической  оболочки  своей  деятельности,  при  этом  искажая  и  интерпретируя  основные  постулаты  исламского  учения  в  нужном  для  своей  преступной  деятельности  русле.  Своими  обращениями  к  Корану  радикалы  подрывают  гуманную  основу  ислама  —  веротерпимость  и  ненасильственный  призыв  к  единобожию.  Внедряемое  таким  путем  в  массовое  сознание  салафитское  учение  ведет,  в  конечном  счете,  к  дискредитации  ислама  в  глазах  мировой  общественности.

Список  литературы:

1. Бекбосынова  С.С.  Исламский  фактор  и  терроризм  в  современном  мире.  Политологический  анализ:  Автореф.  дис.  канд.  полит.  наук.  М.,  2007.  —  26  с.
2. Гайнутдин  Р.  Ислам  против  терроризма  //  Терроризм  и  религия  /  Науч.  ред.  В.Н.  Кудрявцев;  сост.  Л.В.  Брятова.  М.:  Наука,  2005.
3. Гурба  В.Н.  Терроризм  в  регионах  адатных  культур:  на  примере  Северо-Кавказского  региона:  Автореф.  дис.  доктора  социол.  наук.  Новочеркасск,  2011.  —  58  с.
4. Добаев  И.П.  Исламские  радикализм:  генезис,  эволюция,  практика:  монография.  Ростов-н/Д.:  Издательство  СКНЦ  ВШ,  2003.  —  414  с.
5. Единый  федеральный  список  организаций,  в  том  числе  иностранных  и  международных  организаций,  признанных  судами  Российской  Федерации  террористическими  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.rg.ru/2014/02/15/organizatsii-dok.html  (дата  обращения:  17.04.15).
6. Жусилбек  Г.  Ислам  и  терроризм  —  попытка  анализа  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://horizonresearch.kz/index.php/ru/analytics-ru/106-islam-and-terrorism  (дата  обращения:  11.02.2015).
7. Концепция  противодействия  терроризму  в  Российской  Федерации  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.rg.ru/2009/10/20/zakon-dok.html  (дата  обращения:  17.04.15).
8. Коран  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://священный-коран.рф/smyslovoj-perevod-kulieva-sury-1-po-20.html  (дата  обращения:  16.04.15).
9. Мавляутдинов  И.С.  Социальная  роль  Ислама  как  фактора  стабилизации  общества:  на  примере  Республики  Татарстан:  Автореф.  дис.  канд.  социол.  наук.  Казань,  2007.  —  24  с.
10. Мелентьева  Н.  Размышления  о  терроре  //  Сайт  «АртПолитИнфо».  —  2014.  —  21  сентября.  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://artpolitinfo.ru/731/  (дата  обращения:  05.02.2015)
11. Мкртычян  А.А.  Влияние  средств  массовой  информации  на  психологические  последствия  терроризма:  Автореф.  дис.  канд.  псих.  наук.  М.,  2012.  —  38  с.
12. Назиров  Д.  Проблемы  терроризма,  религиозного  экстремизма  и  пути  их  преодоления:  Автореф.  дис.  доктора  филос.  наук.  Душанбе,  2009.  —  47  с.
13. Противодействие  террористической  и  иной  экстремистской  деятельности  исламских  радикальных  структур  на  территории  государств-участников  Содружества  независимых  государств:  материалы  международного  научно-практического  семинара,  М.,  2014.  —  97  с.
14. Резникова  А.В.  Структурные  и  динамические  характеристики  современного  религиозного  экстремизма:  Роль  «исламского»  фактора  в  Северокавказском  регионе:  Автореф.  дис.  канд.  социол.  наук.  Ростов-н/Д.,  2005.  —  22  с.
15. Роль  средств  массовой  информации  и  Интернета  в  предупреждении  терроризма:  материалы  IV-й  Всероссийской  научно-практической  конференции  (том  1),  М.,  2013.  —  119  с.
16. Сергеева  Е.В.  Проблема  выявления  речевого  манипулирования  при  проведении  лингвистической  экспертизы  «экстремистских»  сайтов  Интернета  (на  примере  файла  «LEZGINKA.flv»)  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.ling-expert.ru/conference/langlaw2/sergeeva.html  (дата  обращения:  11.02.2015).
17. Чудинов  С.И.  Терроризм  как  социокультурный  феномен:  Автореф.  дис.  канд.  филос.  наук.  Новосибирск,  2006.  —  26  с.
18. Щебланова  В.В.  Современный  терроризм  в  глобализации  социальных  рисков:  структуралистко-конструктивистский  контекст:  Автореф.  дис.  доктора  социол.  наук.  Саратов,  2010.  —  39  с.