СИСТЕМНО-ДЕСКРИПТОРНАЯ НАГРУЖЕННОСТЬ НАУЧНОГО ФАКТА

Нерубасская Алла Александровна

канд. филос. наук, доцент ОНАС им. А.С. Попова,

 г. Одесса

E-mail: saylor03@ukr.net

Системно-параметрический анализ сложных систем, какими являются гносеологические объекты научный факт и интерпре­тирующая его теория, актуален и диктуется экзистенцией человека в обществе и для общества. К тому же в философии нет специальных исследований этих проблем с позиции системного подхода. Эта проблема актуализируется и в условиях роста междисцип­линарных научных исследований.

Особую актуальность проблеме придает потребность в перео­смыслении судьбоносных событий в истории Украины и других стран бывшего СССР в условиях независимости, борьбы за демократические изменения, повышения роли в мировом содружестве. Факты, какой бы природой они не обладали, например, научной или политической, могут быть проинтерпретированы, т. е. получают новый смысл в рамках какой-либо концепции, теории, идеологии.

К тому же проблема потребности постоянной переинтерпретации фактов появляется во всех областях науки, где человек сталкивается с невозможностью однозначного определения и осмысления посредством существующих систем знания. Восприятие и пояснение окружающей действительности, которые постоянно изменяются в результате взаимозависимого существования человека с миром, приводит к необходимой переинтерпретации фактов.

В истории развития научного и философского мышления по проблеме соотношения факта (эмпирического уровня познания) и теории (теоретического уровня познания) сложились две концепции: эмпиризм и теоретизм. В эмпиризме чувственный опыт считался единственным источником знаний, все знание пытались обосновать только на основе опыта и посредством опыта. В отличие от эмпиризма в теоретизме признается решающим элементом знания теория. Эмпиризм в его идеалистическом виде представляют Беркли, Юм, Мах, Авенариус, Богданов, логические эмпирики и т. д. Опыт ими ограничивается совокупностью ощущений или представлений, отрицается, при этом, что в основе опыта лежит объективный мир. В материалистическом эмпиризме, представленном в работах Ф. Бэкона, Гоббса, Локка, французских материалистов XVIII в., считавших, что источником чувственного опыта является объективно существующий внешний мир, всеобщий и необходимый характер знаний выводят не из ума, а из опыта [4, с. 426].

Коллектив московских исследователей, С.А. Лебедев, А.Н. Авдулов, Г.Б. Бромберг, В.Г. Борзнеков, В.В. Ильин и др. эмпиризм определили как «одну из основных интерпретаций природы научного знания, согласно которой главным источником, основанием и критерием истинности любых утверждений науки является их соотвеитствие конкретному множеству эмпирических (чувст­венных) данных» [11, с. 29]. Яркими представителями этого течения являлись так же Дж.Ст. Милль, Р. Карнап, К. Поппер и др.

Теоретизм определяется как «одна из основных интерпретаций природы научного знания, согласно которой главным источником, основанием и критерием истинности любых утверждений науки и особенно фундаментальных научных теорий (парадигм) не их соот­ветствие конкретным эмпирическим данным, а их внутренняя непротиворечивость, конструктивная полезность, приемлимость для научного сообщества и органическая «вписываемость» (гармония) в структуру наличного (непроблематизированного) знания» [11, с. 29].

Существуют онтологические различия между теоретическим и эмпирическим знанием. Онтология в теоретизме представлена, по мнению ученых [11, с. 145], миром мысленных, идеальных конструктов («чистых ощущений»). Онтология эмпиризма — это мир принципиально наблюдаемых, эмпирических предметов. Целью нашего исследования будет выразить эти идеи в системных категориях, на системно-параметрическом языке, использующем системные связи, где эмпирия и теория могут находиться в связанном отношении, а в качестве основания различия этих позиций будет выступать системное положение факта и объясняющей его теории.

Исследования связи эмпиризма и теоретизма, используя системные категории, проводила д-р филос. наук Л. Терентьева [7], [8]. В предлагаемой работе будут продолжены исследования в данной тематике.

В рамках системного метода — эмпиризм и теоретизм — это будут коренным образом различающиеся системные модели. «Существовать в эмпирическом мире — значит иметь такое предметное содержание, которое принципиально наблюдаемо и многократно воспроизводимо» [11, с. 146]. В эмпиризме факт занимает центральное, устойчивое место, а теория находится в его подчинении. Экспериментатор и факт являются в некотором смысле «судьями» теории. Если теория и следствие оказываются несопоставимыми с экспериментальными данными, то теория отвергается [1]. В эмпиризме восхождение от частного к общему, т. е. индукция, дает в заключении предположительное, гипотетическое знание. По-нашему мнению, на формализованном системном языке эмпиризму присуще такие схемы роста знания: 1) m+m+m…+m→ (m)P— субъектно-предикатная формула, где m- отдельные факты эмпирического поля, Р-свойство. 2) (m)P1+ (m)P2+ …+(m)Pк→ (m)R, где R— это отношение.

Рассмотрим эмпиризм и теоретизм как системы. Прежде всего, необходимо найти их концепты, т. к. субстратом могут выступить философские тексты и идеи, а структурой сама философская концепция этих течений. Субстрат, структура и концепт системы — это ее дескрипторы. В упрощенном виде концепт, как цель данной философской системы, можно вывести из самого названия данной философской школы: цель эмпиризма — это ориентация на эмпирические науки, поиск проверяемости теорий на основе опыта (принцип верификации, принцип фальсификации); цель теоретизма — это ориентация на теоретическое обоснование гипотез, концепций. В системной модели теоретизма центральной идеей является концепция зависимости факта (эмпирического знания) от теории. Усложняются функции теоретической интерпретации факта: добавляется объяснительная и прогностическая функции теории. Здесь теория выходит на роль «судьи». Факт объявляется «теоретически нагруженным».

Идея зависимости фактов от теории была выражена на языке теоретической «нагруженности» [5], [10]. Факты поставили в зависи­мость от теории постпозитивисты Т. Кун, П. Фейерабенд и др.

«Зависимость» субстрата от структуры и концепта, на наш взгляд, можно рассмотреть как «нагруженность». Используя параметрическую ОТС, разработанную доктором философских наук, А. Уемовым, построим модель механизма «нагруженности» субстрата, который выступает в научной теории как эмпирический базис. Если факты представить как субстратный уровень теоретической системы, то можно допустить, что этот субстратный уровень подвергается структурной и концептуальной нагруженности.

Существует двойная зависимость субстрата от структуры и субстрата от концепта. Эту зависимость можно рассматривать как 1) зависимость субстрата от структуры (атрибутивной или реляционной), 2) зависимость структуры от концепта.

Выделим виды «нагруженности» научного факта, используя формализацию системного языка и параметрическую общую теорию систем, а также системнуюсвязанность слоев знания, «нагружающих» событийную часть факта. Событийная часть факта не меняется. В ходе развития научных теорий меняется интерпретация событийной части. Научный факт — это событие, интерпретированное учеными в рамках той или иной теории.

Виды «нагруженности» в рамках системного рассмотрения можно представить так:

1.         концептуальная «нагруженность» событийной частинаучного факта;

2.         структурная «нагруженность» событийной частинаучного факта;

3.         субстратная «нагруженность» событийной частинаучного факта.

Концептуальная «нагруженность» событийной части научного факта — это «нагруженность», которая может образоваться в случае рождения нескольких переинтерпретирующих теорий, т. е. тех теорий, которые событийную часть исследуют, каждая по-своему, и в контексте каждой из теорий мы получаем новый научный факт, хотя с одним и тем же событийным содержанием. В этом случае событийная часть научного факта «нагружается» целой научной концепцией. Структурную «нагруженность» событийная часть может получить в результате включения ее в структуру теоретической системы. Субстратная «нагруженность» — это «нагруженность» событийной части факта с эмпирическим рассмотрением.

Можно рассмотреть некоторую зависимость субстрата от концепта и структуры. Факт может выступать субстратом системы. Над субстратом располагается структура, которая «нагружает» собой субстратный факт. Но и структура, в свою очередь, «нагружена» концептом. А это значит, что субстрат «нагружен» и структурой, и концептом, т. е. речь идет о двойственной «нагруженности». О такой нагруженности писала д-р филос. наук, Л. Терентьева.

На наш взгляд, как отмечалось выше, существует три разно­видности «нагруженности», по типу трех системных дескрипторов: концепта, структуры и субстрата. Если следовать утверждению, что концепт системы объект определенный [9, с. 126] и это значит, что он известен еще до того, как получена какая-либо информация о системе, то, как системообразующее свойство, концептуальная «нагруженность» научного факта может характеризовать свойство системы. Но концепт системы — это еще и системообразующее отношение, удовлетворяющее какому-либо свойству, значит, если есть отношение в системе, значит концептуальная «нагруженность» факта — это высокий теоретический уровень системы.

Структурная «нагруженность» научного факта может пред­ставлять собой как «нагруженность» системообразующим отноше­нием, так и «нагруженность», которая идет от всей совокупности отношений между элементами. Более того, как утверждается, структура может быть инвариантом [9, с. 127], а значит, по нашему мнению, «нагружаться» как минимум два раза. Например, законы Кеплера, в ходе развития науки получают статус структурных элементов по отношению к тем субстратным данным, которые открыл Т. Браге [3].

Спорный вопрос появляется в отношении субстратной «нагруженности» научного факта. На наш взгляд, существует и этот вид «нагруженности», но только не самого факта, а его событийной стороны. Обратимся к чувственному познанию, которое, как известно, отличается от эмпирического. Чувственное знание — это знание в виде ощущений и восприятий свойств вещей, непосредственно данных органами чувств. Эмпирическое знание — это как бы следующий этап познания, а значит и эмпирический уровень знания — это уровень, который мы получаем не непосредственно, а опосредовано, «нагружая» им чувственный опыт. Тогда можно утверждать, что субстратная «нагруженность» как опосредованно полученное значение существует.

В процессе развития научного знания, существует еще один этап, который может называться субстратной «нагруженностью» — это момент попадания фактического материала со структурного или концептуального уровней снова на эмпирическое поле. Например, те же законы Кеплера, утрачивая свою структурную значимость в исследованиях Ньютона, получают субстратное значение в механике Ньютона.

Как и в случае со структурой, один и тот же субстрат может находиться в основе систем с различными отношениями элементов, а значит, может выступить инвариантом системы. Например, математическая физика содержит целый ряд постоянных величин, например, с — скорость света, G — постоянная тяготения и др.

Эти постоянные участвуют в основных уравнениях физики. Б. Рассел отмечает, что «основные постоянные представляют собой то, что остается от грубых фактов после всего того, что может быть сведено к уравнениям. Следует отметить, что мы гораздо более уверены в значении этих постоянных, чем в той или иной их интер­претации» [6, с. 76]. Обращаясь к схеме «нагруженности», событийные части факта, которые рассматриваются как субстрат (m) системы — это и есть постоянные, их теоретические интерпретации — это P-свойства.

Постоянная Планка словесно выражалась различными способами, однако, все эти изменения нисколько не повлияли на ее числовое значение. Что бы ни случилось с квантовой теорией в дальнейшем, можно быть уверенным, что постоянная h сохранит свое значение. То же самое можно сказать и о других константах. Электроны могут полностью исчезнуть из основных принципов физики, но «е» и «m» выживут. В известном смысле можно сказать, что открытие и измерение этих постоянных является наиболее прочным достижением современной физики. Все остальные изменения относятся только к интерпретационной части научного факта, а значит к теории.

Возвращаясь к субстратному уровню системы, заметим, что и субстратный уровень, может «нагружать» и выступить как «нагруженность» событийной части научного факта, его чувст­венного уровня, хотя как самая слабая из всех дескрипторных видов «нагруженности». А.Эйнштейн, акцентируя внимание на эмпири­ческом уровне, говорил, что наука должна начинаться с фактов и оканчиваться ими вне зависимости от того, какие теоретические структуры строятся между началом и концом [13]. Поэтому выделить субстратную «нагруженность» мы считаем необходимым, наравне с двумя другими видами, выделить в отдельный вид системной «нагруженности», а именно, в системно-субстратную.

Список литературы:

1. Гносеологические аспекты измерений. — Киев: Наукова думка, 1968. —304 с.
2. Даннеман Ф. История естествознания. //Пер. с нем. П. Юшкевича. В 3-х томах. Т. 2. — М.: Наука, 1938. — С. 13—14.
3. Даннеман Ф. История естествознания. //Пер. с нем. П. Юшкевича. В 3-х томах. Т. 2. — М.: Наука, 1938. — С. 13—14.
4. Ильин В.В. История философии: Учебник для вузов. — СПб.: Питер, 2003. — 732 с.
5. Кун Т. Структура научных революций. — Москва: Прогресс, 1977. — 303 с.
6. Рассел Б. Проблемы философии. //Пер. с англ. В.В. Целищева. — Новосибирск: Наука, 2001. — 111 с.
7. Терентьева Л.Н. К системно-параметрической экспликации теоретической нагруженности научного факта. //Тезисы областной конференции «Системный анализ научного знания». — Одесса. — Ноябрь. 1986. — С. 102—103.
8. Терентьева Л.Н Системно-параметрический анализ структуры и развития научной теории. — Киев.: УМК ВО, 1991. — 52 с.
9. Уемов А.И. Системный подход и общая теория систем. — М.: Мысль, 1978. — 272 с.
10. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. // Переводы с англ. и нем. /Ред. и авт. вступ. ст. И.С. Нарский. — М.: Прогресс, 1986. — 542 с.
11. Философия науки. //Под ред. С.А. Лебедева, — М.: Академический прект; Трикста, 2004. — 736 с.
12. Философский словарь под ред. И.Т. Фролова. — 4-е издание. — М.: Политиздат, 1981. — 445 с.
13. Эйнштейн А. Собрание научных трудов в 4-х томах. — Москва: Наука, 1967. — 599 с.