ПОНЯТИЕ  «СИМВОЛ»:  СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ  ПОДХОД

Демидова  Марина  Владимировна

канд.  филос.  наук,  доцент  кафедры  философии  Поволжского  института  управления  имени  П.А.  Столыпина  —  филиала  РАНХ  и  ГС  при  Президенте  РФ,  г.  Саратов.

Е-mail: 

.

CONCEPT  «SYMBOL»:  SOCIO-PHILOSOPHICAL  APPROACH

Demidova  Marina

Candidate  of  Science,  Assistant  professor  of  Stolypin  Volga  Region  Institute  of  Administration  Russian  Presidential  Academy  of  National  Economy  and  Public  Administration,  Saratov.

АННОТАЦИЯ

В  статье  представлена  попытка  определения  понятия  «символ»,  осуществлённая  на  основе  социально-философского  и  дисциплинарного  подходов.  Впервые  выявлена  общая  для  различных  дисциплинарных  подходов  характеристика  символа,  которая  легла  в  основу  авторского  определения.

ABSTRACT

The  article  presents  the  attempt  to  create  the  concept  of  a  symbol  based  on  socio-philosophical  and  disciplinary  approaches.  For  the  first  time  the  characteristic  of  a  symbol  which  is  general  for  different  disciplinary  approaches  was  detected.  This  characteristic  provides  the  basis  for  author’s  concept.

Ключевые  слова:  символ;  информация;  социальная  философия;  дисциплинарный  подход;  Э.  Кассирер;  П.  Бурдье.

Key  words:  symbol;  information;  social  philosophy;  disciplinary  approach;  E.  Cassirer;  P.  Bourdieu.

Формулирование  понятия  «символ»  —  достаточно  сложная  задача,  так  как  в  истории  его  изучения  предлагались  различные  интерпретации,  осуществлённые,  исходя  из  тех  или  иных  предметно-профессиональных  интересов  исследователя.

Согласно  религиоведческим  трактовкам,  символ  —  коммуникатор,  информационный  посредник,  с  помощью  которого  возможно  функционирование  социума  при  религиозно  ориентированном  мировоззрении.  При  эстетическом  осмыслении  специфика  символа  индивидуально-социальна,  так  как  он  выступает  в  качестве  коммуникатора  между  отдельным  индивидом  (художником)  и  социумом,  для  которого  предназначены  творения.  С  позиций  культурологии  символ  —  посредник  между  миром  и  человеком  в  качестве  творца  идеалов,  ценностей,  преображающих  культурную  действительность.  В  философских  определениях  присутствует  обращение  к  символу  как  к  необходимому  посреднику  в  процессе  познания,  понимания,  конституирования  и  конструирования  внутреннего  и  внешнего  миров  человека.  В  психологических  интерпретациях  символ  выступает  как  одна  из  характеристик  человеческого  сознания  и  подсознания,  которая  несёт  в  себе  информацию  о  психическом  состоянии  человека.  В  политических  науках  символ  имеет  утилитарное  значение,  необходим  при  конструировании  политической  реальности;  здесь  символ  —  часто  средоточие  вкладываемых  в  него  полит-технологами  смыслов.  В  социологии  символ  —  результат  социального  творчества,  один  из  факторов  в  процессе  социальной  трансформации.  Отличительной  особенностью  социальных  трактовок  символа  является  понимание  его  как  коммуникатора  и  регулятора  общества  [3].

Попытаемся  сформулировать  понятие  «символ»  на  основе  социально-философского  и  дисциплинарного  подходов,  а  также  на  основе  созданной  нами  ранее  типологии  символа,  согласно  которой  определением  символа,  по  нашему  мнению,  одинаково  удовлетворяющим  всем,  рассмотренным  выше  дисциплинарным  интерпретациям,  —  социальной,  политической,  экономической,  психологической  и  другим,  является  следующее:  символ  —  это  информационный  посредник  в  процессе  взаимодействия  человека  и  мира.  Поэтому  в  основе  типологизации  символов  лежат  виды  информации.  По  типам  символы  могут  быть  визуальными,  тактильными,  обонятельными,  вкусовыми,  текстовыми,  числовыми,  звуковыми,  истинными,  ложными  [3].

Для  того,  чтобы  убедиться  в  полной  достоверности  предполагаемого  нами  определения  понятия  «символ»  с  позиций  социально-философского  подхода,  обратимся  к  одному  из  самых  фундаментальных  исследований  данного  понятия,  принадлежащему  немецкому  философу-неокантианцу  Э.  Кассиреру  (1874—1945).  Данное  исследование  проводилось  им  на  протяжение  всего  своего  творческого  пути  и  состоит  из  нескольких  основных  работ:  «Познание  и  действительность.  Понятие  субстанции  и  понятие  функции»,  «Логика  наук  о  культуре»,  «Философия  символических  форм»,  «Миф  государства»  [5,  6,  7,  11]  и  других.  Считаем,  что  эти  работы  являются  логически  взаимосвязанными  частями  одного  исследования  —  исследования  символа.  Если  более  ранние  работы  Э.  Кассирера  отличаются  культурно-философской  направленностью,  то  наиболее  поздняя  —  «Миф  государства»  —  политической  и  социально-философской.  А  это  значит,  что  исследование  понятия  «символ»  Э.  Кассирером  наиболее  широкое.  В  связи  с  чем  оно  вызывает  у  нас  наибольший  интерес.

Согласно  Э.  Кассиреру,  символ  —  культурная  универсалия,  выступающая  исключительно  в  функциональном  качестве  как  конституирующе-конструируемый  посредник  в  актах  мышления.  Символ  является  средством,  с  помощью  которого  происходит  оформление  духа  в  модальностях  культурного  бытия,  представленных  символическими  формами.  Согласно  Э.  Кассиреру,  человек  есть  результат  творческого  усилия  по  созиданию  самого  себя  посредством  символизации  [2,  с.  3].  В  более  поздней  работе  «Миф  государства»  Э.  Кассирер,  анализируя  политические  мифы,  признаёт  социальную  функцию  мифа  как  символической  формы  и  приходит  к  выводу  о  том,  что  политический  миф  представляет  собой  искусственную  конструкцию  и  технологию  власти.  Понятия  знака,  символа  и  фикции  отождествляются  Э.  Кассирером  с  понятием  «функция»,  поэтому  символ  выступает  у  него  в  качестве  универсального  метода  познающего  и  созидающего  человека.  То  есть,  символ,  по  Э.  Кассиреру,  —  это  функция,  это  конституирующе-конструируемый  посредник  в  актах  мышления.

К  данному  рассуждению  Э.  Кассирера  применим  диалектический  подход  и  зададимся  вопросом  вопреки,  а  может,  в  продолжение  его  идей:  может  ли  функция  быть  несимволической?

Для  этого  нужно  определиться  с  понятием  «функция».  Э.  Кассирер  противопоставлял  понятие  «функция»  понятию  «субстанция».  У  него  функция  —  это  процесс  формирования,  в  отличие  от  субстанции,  —  по  его  мнению  безотносительной  к  любым  изменениям  [10,  s.  14].  Современный  исследователь  функционального  подхода  в  науке  Ю.Г.  Марков  определяет  функцию  как  поведение  [8,  с.  15].  «Оно  вызывается  преобразованием  информации,  которое  осуществляется  способом,  отвечающим  структурным  особенностям  системы  и  отражающим  характер  закономерностей,  описывающих  внутренние  связи  и  отношения  в  системе...  При  определённых  условиях  информационный  процесс,  реализуемый  поведением  системы,  выполняет  различные  другие  функции,  в  частности  функции  усилителя  энергии...»  [8,  с.  150].  М.И.  Сетров  склонен  рассматривать  информацию  как  особую  форму  энергетических  процессов,  когда  устанавливается  определённое  соответствие  по  силе  и  сродству  энергии  сигнала  и  энергии  отображения  [9].  Особенность  энергетического  подхода  к  определению  информации  состоит  в  том,  что  в  нём  подчёркивается  материальная  сторона  информационного  процесса  [8,  с.  152].  То  есть  символ  —  материален?

Если  следовать  рассуждениям  современных  исследователей  понятия  «функция»,  то  они  неотъемлемы  от  понятия  «информация»,  которая  имеет  материальную  характеристику.  Наряду  с  понятием  «информация»  применяется  понятие  «негэнтропия»  как  мера  упорядочивания.  Иногда  негэнтропийное  поле  называют  информационным,  так  как  информация  переносит  обобщённую  негэнтропию  внутри  системы  и  между  системами.  Если  проинтерпретировать  данный  процесс  в  терминологии  Э.  Кассирера,  то  негэнтропийное  поле  и  информация  у  него  сливаются  в  понятие  «функция»  или  «символ»,  который,  согласно  Э.  Кассиреру,  нематериален.

Так  может  ли  быть  функция  несимволической,  то  есть,  материальной?  Если  следовать  нашим  предшествующим  рассуждениям,  да.  Но  значит  ли  это,  что  символ  —  материален?  Теоретически  —  да.  А  практически?  Ответ  на  этот  вопрос  пока  нам  неизвестен,  тем  более,  что  исследователи  неоднозначны  в  мнениях  на  этот  счёт.  Что  касается  Э.  Кассирера,  то  с  его  времён  физика  шагнула  далеко  вперёд  и  многие  её  знания,  например,  о  негэнтропии,  были  просто  неизвестны  марбургскому  неокантианцу.  Но  его  определение  символа  как  посредника  в  актах  мышления,  на  наш  взгляд,  справедливо,  хотя  и  общо.  А  вот  отождествление  Э.  Кассирером  функции  с  символом  сомнительно,  исходя  из  изложенных  нами  выше  размышлений,  согласно  которым,  если  понимать  символ  как  информационный  посредник  в  процессе  взаимодействия  человека  и  мира,  то  понятие  «функция»  шире  понятия  «символ».

Теперь  обратимся  к  более  узким  исследованиям  символа  —  в  социальных  процессах.

В  социологии  символ  —  результат  социального  творчества,  один  из  факторов  в  процессе  трансформации  общества.  Данная  традиция  представлена  такими  именами  как  А.  Шютц,  Дж.Г.  Мид,  Ч.  Кули,  У.  Томас,  У.  Джеймс,  Р.  Парк,  Г.Д.  Блумер,  М.  Кун,  Р.  Прус,  Т.  Парсонс,  Н.  Элиас,  П.  Бергер,  П.  Лукман,  О.А.  Лавджой,  П.  Бурдье  и  другими  [3].

Т.  Парсонс  трактует  символ  как  структурный  элемент  социального  взаимообмена.  Считает,  что  социальное  действие  носит  знаковый  характер,  а  поэтому  создаваться  символ  может  из  собственного  социального  действия;  иногда  символ  является  результатом  действия,  а  иногда  само  действие  является  символом.  «Символы  служат  в  качестве  средств  коммуникации,  и  в  тот  момент,  когда  возникает  такая  коммуникативная  символическая  система,  мы  можем  говорить  о  началах  культуры,  становящейся  частью  системы  действия»  [14,  p.  5].  На  этом  основании  Т.  Парсонс  создаёт  классификацию  символических  систем.  Символические  системы,  в  которых  доминирующую  роль  играет  когнитивная  функция,  могут  быть  названы  «убеждения»  или  «идеи».  Те,  в  которых  приоритетна  катектическая  функция  —  «экспрессивные  символы».  Те,  где  главенствует  оценочная  функция  —  «нормативные  идеи»  или  «регулятивные  символы»  [15,  p.  163].  По  Т.  Парсонсу  структура  каждой  из  таких  символических  систем  основывается  на  системе  её  действий,  так  как  символ  —  это  понятие,  включающее  в  себя  реально  сложившиеся  модели  поведения:  социальные,  правовые,  религиозные  и  другие,  функционирующие  в  обществе.

Согласно  З.  Маху,  те,  кто  совершают  действия  по  изменению  социальной  системы,  прибегают  к  символизированию  этих  действий  для  того,  чтобы  «оправдать  введение  новых  норм  и  ценностей,  трансформацию  баланса  власти  и  легитимировать  новый  социальный  порядок»  [13,  p.  50].  Д.  Расмуссен  называет  символ  лингвистическим  «агентом,  необходимым  для  социально-политической  трансформации»,  основным  условием  которой,  по  его  мнению,  является  «трансформация  сознания»  [16,  p.  80].

Подобные  идеи  высказывались  ранее  Э.  Кассирером  в  работе  «Миф  государства».  Здесь  на  примере  нацистского  режима  Германии  времён  Третьего  Рейха  Э.  Кассирер  показал,  как  посредством  символического  конструирования  социума,  можно  им  манипулировать.  Суть  тоталитарного  нацистского  государства,  согласно  Э.  Кассиреру,  —  в  унификации  членов  социума  на  основе  этно-национальной  принадлежности.  Тоталитаризм  представлялся  ему  как  техническое  сочетание  мифических  (образно-символических)  способов  мышления  и  социальной  организации,  как  результат  инструментализации  политического  разума.

Национал-социалистическая  идеология,  по  мнению  Э.  Кассирера,  неуязвима  для  рациональной  критики,  так  как  облечена  в  мифическую  форму,  в  основе  которой  лежат  обычаи,  табу,  предсказания,  а  не  регулирование  жизни  с  помощью  законов.  Именно  в  регрессе  религиозных  и  правовых  понятий  индивидуальной  ответственности  виделась  Э.  Кассиреру  стагнация  в  развитии  общества.  Достигается  этот  регресс  с  помощью  четырёх  техник  политических  мифов  [11,  s.  270—295].

Первая  —  манипуляция  средствами  языка,  целью  которой  является  социальное  взаимодействие.  Такая  манипуляция  в  национальном  масштабе  требует  владения  техническими  средствами  коммуникации.  Вторая  техника  —  ритуализация  действий,  с  помощью  которой  возможно  достичь  устранения  границ  между  общественной  и  частной  сферами  жизни.  По  мнению  Э.  Кассирера,  она  применяется  для  того,  чтобы  «уничтожить  чувство  личной  индивидуальной  ответственности»  [11,  p.  284—285].  Третья  техника  —  уничтожение  всех  идеальных  ценностей  с  целью  замены  их  конкретными  образами  добра  и  зла.  Для  объединения  членов  общества  выбирается  единственная  ценность,  не  признающая  никаких  других.  В  нацистской  Германии  это  был  миф  о  расе  [11,  р.  287].  Четвёртая  техника  предполагает  использование  мифической  концепции  «судьбы»,  политическая  функция  которой  состоит  толковании  событий  предзаданными,  предуготованными,  а  соответственно,  не  требующими  использования  демократических  методик  в  управлении  [2].

Все  четыре  техники,  по  мнению  американского  исследователя  творчества  Э.  Кассирера  Дж.М.  Кройса,  служат  одной  и  той  же  цели:  запрету  на  индивидуальное  мышление  и  критическую  дискуссию  [12,  p.  73].  В  «Мифе  государства»  Э.  Кассирер  представил  миф  как  некую  символическую  власть,  как  конструкцию,  которую  можно  наполнить  желаемым  содержанием.  По  его  мнению,  цель  политических  мифов  —  изменение  мировоззрения  людей  на  такое,  с  помощью  которого  ими  легче  управлять  [11,  р.  286].  В  качестве  противодействия  символической  власти  политического  мифа  он  видит  развитие  критического  мышления  и  личной  ответственности  членов  общества  [2].

Опираясь  на  социологические  размышления  Э.  Дюркгейма  и  лингвистические  Ф.  де  Соссюра,  французский  философ  П.  Бурдье  определил  «символические  системы  как  средства  познания  и  коммуникации,  которые  «могут  осуществлять  свою  структурирующую  власть  лишь  потому,  что  они  структурированы.  Символическая  власть  есть  власть  конструировать  реальность,  устанавливая  гносеологический  порядок»  [1,  с.  89].  «Символы  являются  инструментами  par  exellence  социальной  интеграции:  как  инструменты  познания  и  общения  они  делают  возможным  консенсус  по  поводу  смысла  социального  мира»  [1,  с.  91].  К  числу  символических  систем  П.  Бурдье  относил  и  идеологические  системы  как  средства  господства,  в  которых  воспроизводится  структура  поля  социальных  классов  и  которые  служат  частным  интересам.  Сила  символических  систем  держится  на  том,  «что  отношения  силы  выражаются  и  проявляются  в  них  только  в  преобразованном  и  неузнаваемом  виде  отношений  смысла»  [1,  с.  95].

Н.  Элиас  понимает  символ  методологически  —  в  попытке  анализа  знакового  универсума  человека  в  его  временной  и  пространственной  протяжённости.

Если  обобщить  наши  размышления  относительно  исследований  символа  в  социальных  процессах,  можно  сказать,  что  отличительной  особенностью  социальных  трактовок  символа  является  понимание  его  в  качестве  коммуникатора  между  индивидами,  также  в  качестве  средства  конструирования  общества,  а  также  как  инструмент  регулирования  социальных  процессов.  Но  в  любом  случае  символ  —  всегда  некая  ёмкость,  вмещающая  в  себя  ту  или  иную  информацию.

Согласно  Ю.Г.  Маркову,  феномен  информации  «может  эффективно  использоваться,  по-видимому,  лишь  в  рамках  функционального  подхода»  [8,  с.  155].  Общество  не  может  не  функционировать  по  определению.  Функционирующее  общество  мы  можем  охарактеризовать  как  информационную  систему,  так  как  процессы,  происходящие  в  нём  всегда  имеют  информационную  составляющую  —  будь  то  политика,  культура,  искусство  или  другие  сферы  его  деятельности.  Функционирование  социальной  системы  -  это  информационный  процесс.  Преобразование  информации,  то  есть  символов,  в  поведение  социальной  системы  осуществляется,  благодаря  её  структурным  особенностям.  Символ  процессуален,  так  как  обретает  значение  только  в  процессе  коммуникации  с  ним  и  посредством  его.  Коммуникация  необходима  для  преобразования  информации  и  определяется  контекстуально  системой  ценностей.  Характер  информации  зависит  от  интеллектуальных,  культурных  психологических  и  других  характеристик  субъектов  её  восприятия.  Или  другими  словами,  символ,  будучи  информационным,  раскрывается  через  контекст  своего  существования.  Поэтому,  возможно  неслучайно  «символ»  часто  определяется  как  идеальный  смысл,  вкладываемый  интерпретатором  в  понимание  чего-либо.  Также  это  преобразование  информации  выражает  суть  закономерностей,  на  основе  которых  осуществляются  связи  и  отношения  в  социальной  системе.

В  итоге  предпринятых  рассуждений  можем  сделать  следующий  вывод.  Наше  определение,  согласно  которому  символ  —  это  информационный  посредник  в  процессе  взаимодействия  человека  и  мира,  считаем  обоснованным  с  позиций  социально-философского  подхода.  Считаем  возможным  создание  на  основе  предложенного  определения  символа  нового  методологического  принципа  изучения  общественных  процессов,  осуществляемого  по  информационному  признаку.

Список  литературы:

1. Бурдье  П.  О  символической  власти  //  Бурдье  П.  Социология  социального  пространства.  М.,  СПб.,  2007.  —  С.  87—96.
2. Демидова  М.В.  Символическая  власть  и  правящая  элита:  социально-философский  анализ  //  Инновации  в  науке:  материалы  XIV  международной  заочной  научно-практической  конференции.  Часть  II.  Новосибирск.  «Сибирская  ассоциация  консультантов»,  2012.  —  С.  6—15.
3. Демидова  М.В.  Типология  символа:  социально-философский  подход  //  Инновации  в  науке:  материалы  XVIII  международной  заочной  научно-практической  конференции.  Часть  II.  Новосибирск:  Изд.  «СибАК»,  2013.  —  С.  112—118.
4. Демидова  М.В.  Человек  как  «animal  symbolicum»  в  философии  культуры  Э.  Кассирера:  историко-философский  анализ.  Автореф.  дис.  канд.  филос.  наук.  Саратов,  2007.  —  25  с.
5. Кассирер  Э.  Познание  и  действительность.  Понятие  субстанции  и  понятие  функции.  М.,  2006.  —  400  с.
6. Кассирер  Э.  Логика  наук  о  культуре  //  Кассирер  Э.  Избранное.  Опыт  о  человеке.  М.,  1998.  —  С.  7—154.
7. Кассирер  Э.  Философия  символических  форм.  В  3-х  т.  М.;  СПб.,  2002.  Т.  1.  272  с.;  Т.  2.  280  с.;  Т.  3.  398  с.
8.  Марков  Ю.Г.  Функциональный  подход  в  современном  научном  познании.  Новосибирск:  «Наука»,  1982.  —  255  с. 
9. Сетров  М.И.  Основы  функциональной  теории  организации.  Л.,  1972.  —  164  с.
10. Gawronsky  D.  Ernst  Cassirer:  Leben  und  Werk  //  E.  Cassirer  //  Hg.  Von  P.  Schlipp  /  Stuttgart,  1966.  —  S.  1—27.
11. Cassirer  E.  The  Myth  of  the  State.  New  Haven:  Yale  University  Press,  2008.  —  303  p.
12. Krois  J.M.  Cassirer:  Symbolic  Forms  and  History.  YUP,  1987.  —  262  p.
13. Mach  Z.  Symbols,  Conflict,  and  Identity:  Essays  in  Political  Antropology.  Albany.  1993.  —  160  p.
14. Parsons  T.  The  Social  System.  New  York.  1951.  —  552  p.
15. Parsons  T.  Values,  Motives  and  Systems  of  Aktion.  1954.  —  139  p.
16. Rasmussen  D.M.  Symbol  and  Interpretation.  The  Hague:  Martinus  Nuhoff,  1974.  —  106  p.