КИРГИЗИЯ  И  ЕВРАЗИЙСКОЕ  ПРОСТРАНСТВО:  ВОЗМОЖНОСТИ  ИНТЕГРАЦИИ

Халанский  Игорь  Викторович

канд.  ист.  наук,  доцент  кафедры  политологии  КРСУ,  Республика  Киргизия  г.  Бишкек

E-mail: 

KIRGHIZIA  AND  EURASIAN  SPACE:  POSSIBILITIES  OF  INTEGRATION

Khalanskiy  Igor

cand.  hist.  sciences,  associate  professor  of  department  of  political  science  of  KRSU,  Republic  of  Kirghizia  Bishkek

АННОТАЦИЯ

Статья  посвящена  проблемам  вхождения  Киргизии  в  Таможенный  Союз  и  евразийское  пространство.

ABSTRACT

The  article  dedicates  problems  integration  in  Custom  Union  and  Eurasian  space. 

Ключевые  слова:  Центральная  Азия;  Киргизстан;  интеграция;  стратегия. 

Keywords:  Central  Asia;  Kyrgyzstan;  strategy;  integration.

После  выхода  из  состава  Советского  Союза  бывшие  республики  Центральной  Азии  перестали  играть  для  России  приоритетное  значение.  Сейчас  ситуация  меняется.  Начиная  с  первого  президентского  срока  Владимира  Путина,  предпринимаются  попытки  формирования  новых  региональных  интеграционных  структур,  преимущественно  сосредоточенных  на  регионе  Центральной  Азии.  Казахстан,  Киргизия  и  Таджикистан  стали  важной  частью  российской  политики  в  данном  регионе.  Казахстан  [10]  является  одним  из  самых  главных  и  важных  союзников  России.  Он  входит  в  Единое  экономическое  пространство  (ЕЭП),  Организацию  Договора  о  коллективной  безопасности  (ОДКБ)  и  в  Евразийское  экономическое  сообщество  (ЕврАзЭС).  Киргизия  и  Таджикистан  являются  членами  ОДКБ  и  ЕврАзЭС,  и  наряду  с  этим  они  заявили  о  своем  намерении  присоединиться  к  ЕЭП.  Оба  эти  государства  существенно  зависят  от  России  в  сфере  двусторонних  экономических  отношений  и  в  вопросах  безопасности.  Отношения  двух  других  центральноазиатских  республик  бывшего  СССР  с  Россией  и  с  возглавляемыми  ею  многосторонними  объединениями  существенно  отличаются.  В  середине  2000-х  годов  отношения  России  и  Узбекистана  развивались  весьма  энергично:  Ташкент  присоединился  к  ОДКБ  и  ЕврАзЭС,  однако  из-за  разногласий  относительно  роли  стран  и  использования  Россией  этих  механизмов  Узбекистан  приостановил  свое  членство  в  ЕврАзЭС  в  2008  году  и  в  ОДКБ  в  2012  году.  Позиция  «позитивного  нейтралитета»,  занятая  Туркменией,  отдалила  её  от  двусторонних  соглашений  с  другими  государствами  Центральной  Азии  и  в  какой-то  степени  с  Россией. 

Цели  России  в  Центральной  Азии  связаны  со  множеством  масштабных  целей  внешней  политики.  Кроме  реальных  выгод  от  сотрудничества  в  рамках  ОДКБ,  ЕврАзЭС  и  ЕЭП,  продвижение  Россией  этих  механизмов  и  организаций  является  важной  составляющей  её  стратегии  по  утверждению  статуса  главного  и  преимущественного  актора  в  регионе,  поскольку  Москва  играет  ведущую  роль  в  постсоветской  интеграции.  Основу  этих  организаций  создают  Казахстан,  Киргизия  и  Таджикистан.  Соответственно,  Центральная  Азия  важна  для  внешней  политики  России  в  целом.  В  присутствии  в  Центральной  Азии  многих  других  иностранных  держав  Кремль  видит  препятствие  для  реализации  своей  стратегии,  поскольку  центральноазиатские  страны  постепенно  уходят  с  российской  орбиты  и  отказываются  от  своей  постсоветской  идентичности.  Поэтому  Россия  стремится  развивать  такие  многосторонние  структуры,  видя  в  них  способ  привлечь  страны  Центральной  Азии  к  отношениям  с  Москвой,  и  пользуясь  их  постсоветским  характером,  лишить  другие  иностранные  державы  возможности  поднять  свои  отношения  с  центральноазиатскими  государствами  до  такого  же  уровня.  Таким  образом,  Центральная  Азия  неизбежно  будет  иметь  непреходящее  значение  для  путинской  концепции  Евразийского  союза. 

Москва  также  считает  Центральную  Азию  важным  элементом  своей  большой  энергетической  стратегии.  Во  время  бурного  развития  в  начале  и  середине  2000-х  годов  российская  экономика  шла  вперед  на  волне  высоких  цен  на  энергоресурсы.  Одной  из  составляющей  уравнения  было  условие,  что  Россия  по  низким  ценам  покупает  энергоресурсы  в  Центральной  Азии,  использует  их  для  удовлетворения  внутренних  потребностей,  а  собственные  энергоресурсы  поставляет  на  экспорт,  обеспечивая  национальный  экономический  рост.  Россия  стремится  сохранить  ситуацию,  когда  трубопроводы  в  этом  регионе  идут  через  ее  территорию,  дабы  энергоресурсы  стран  Центральной  Азии  не  уходили  на  сторону  [2].

Альтернативы  интеграции  стран  постсоветского  пространства  не  существует.  Стремительно  растущая  глобальная  конкуренция  не  оставляет  выбора  между  сохранением  суверенитетов  в  формате  интеграционного  альянса  («Евразийский  проект»),  либо  полной  потерей  суверенитета  с  подчинением  программам  «управляемых  конфликтов»  и  геополитического  проектирования,  далекого  от  национальных  интересов  стран  региона  («Большая  Центральная  Азия»,  «Большой  Ближний  Восток»,  «Новая  Южная  Азия»,  «Независимый  Курдистан»,  «Восточный  Туркестан»  и  т.  п.)  [5].

Для  понимания  принципов,  алгоритмов  и  механизмов  реализации  евразийских  интеграционных  проектов,  начальным  из  которых  является,  без  сомнения,  Таможенный  союз  необходимо  признать  аксиому  неадекватности  применения  понятия  «Центральная  Азия»  —  как  совокупности  политических,  экономических  и  общественных  институтов.  Во  всех  государствах  Центральной  Азии  сформировались  олигархические  и  финансово-промышленные  группы,  преследующие  интересы,  неадекватные  национальным  интересам  и  способные  в  силу  специфики  местных  политических  систем  оказывать  существенное  воздействие,  как  на  политические  пристрастия  первых  лиц,  так  и  на  политику  государств  региона  в  целом.  Теневой  характер  огромных  секторов  экономики  в  каждой  из  стран  региона  также  зачастую  препятствует  легальным  интеграционным  инициативам.

«Ни  в  России,  ни  в  Казахстане,  ни  тем  более  в  Средней  Азии  нет  чёткого  понимания  —  что  же  такое  качественная  интеграция,  которая  подразумевает  под  собой  наличие  большого  ряда  не  только  экономических,  но  и  политических  консенсусов.  Активное  политическое  декларирование  быстрого  расширения  Таможенного  союза  (а  в  перспективе  —  Евразийского  союза),  за  счет  простого  присоединения  Киргизии,  Таджикистана,  а  также  Украины,  —  тому  подтверждение.  Простейший  анализ  показывает,  что  в  случае  вступления  Киргизии  в  Таможенный  союз,  заградительные  пошлины  повысят  конкурентоспособность  киргизских  товаров  в  сравнении  с  китайским  импортом.  Правда  при  проблемной  киргизской  границе  (обусловленной  недопустимой  слабостью  и  коррумпированностью  всех  государственных  институтов  КР),  возникает  вопрос:  смогут  ли  пошлины  ограничить  контрабандные  потоки?  Ответ  здесь  однозначен:  заградительные  пошлины  на  границе  КР  будут  иметь  смысл  только  при  присутствии  на  этой  границе  таможенников  и  пограничников  из  других  стран  ТС»  [9,  с.  63].

К  положительным  эффектам  обычно  относят  то,  что  вступление  в  ТС  Киргизии  сделает  рентабельным  размещение  объектов  промышленности  и  сельского  хозяйства  на  её  территории.  Отсутствие  внутренних  таможенных  пошлин,  единые  фитосанитарные  и  технические  стандарты  должно  привести  к  тому,  что  производитель  из  Киргизии  получит  доступ  на  рынки  России,  Казахстана  и  Белоруссии.  Несомненным  положительным  результатом  для  Киргизии  выглядит  перспектива  свободного  перемещения  капиталов,  инвестиций,  и  в  первую  очередь  —  свободное  перемещение  рабочей  силы  в  ТС  (до  2  млн.  граждан  Киргизии).  Позитивные  условия  для  развития  сельского  хозяйства  —  это  перспектива  т.  н.  «рекреационной»  экономики.  Вторая  по  значимости  и  перспективам  статья  экспорта  КР  на  рынки  ТС  —  продукция  агропромышленного  комплекса  с  упором  на  экологически  чистые  продукты.  В  случае  устранения  барьеров  на  границе  Киргизии  с  Казахстаном  перед  киргизстанскими  производителями  откроются  не  только  освоенные  ранее  рынки  Алма-Аты  и  Алма-Атинской  области,  но  и  Центральный  Казахстан,  Урал  и  Сибирь.  Откроются  новые  перспективы  для  дальнейшего  развития  легкой  промышленности,  экспортные  возможности  которой  росли  в  Киргизии  даже  в  кризисные  годы.  Развитие  индустрии  туризма  КР  также  выиграет  от  вступления  в  ТС,  значимо  увеличится  поток  платежеспособных  туристов  и  инвестиций  в  сектор,  хотя  многое  будет  зависеть  от  осуществления  грамотной  маркетинговой  политики  государства.  Горнорудная  промышленность  не  будет  доминировать  в  экспорте  КР  в  страны  ТС.  Скорее  всего,  будет  найден  баланс  интересов  между  «старыми»  инвесторами  из  Китая,  Канады,  других  стран,  уже  имеющих  интересы  в  горнорудной  промышленности  КР  и  потенциальным  интересом  «новых»  инвесторов  из  числа  компаний  стран  ТС.  В  этой  связи  особый  интерес  вызывает  специализация  и  кооперация  КР  по  некоторым  комплексным  проектам  горной  металлургии  в  РФ,  включая  атомную  промышленность.

«Понимая  необходимость  вступления  Киргизии  в  Таможенный  союз  в  долгосрочной  перспективе,  необходимо  осознавать,  что  это  окажется  чрезвычайно  болезненным  в  краткосрочном  плане  («шоковая  терапия»).  Средняя  ставка  таможенных  пошлин  вырастет  до  10  %,  что  сделает  китайский  реэкспорт  значительно  менее  выгодным  и  уменьшит  таможенные  сборы  почти  на  треть.  Канал  реэкспорта  на  льготных  условиях  ВТО  будет  перекрыт  на  границе  Казахстана  в  случае  затягивания  решения  вопроса  вступления  в  ТС,  но  даже  при  вступлении  в  ТС  это  негативно  повлияет  на  значительный  слой  торговцев,  которые  реэкспортируют  почти  70  %  китайских  товаров.  Повышение  таможенных  пошлин  будет  нарушать  обязательства  Киргизии  перед  ВТО,  что  приведет  к  колоссальным  компенсационным  штрафам,  для  выплат  которых  у  КР  отсутствуют  какие-либо  ресурсы.  Будет  необходимо  отрабатывать  новые  протоколы  с  ВТО  почти  по  6  тысячам  товарных  позиций.  Одно  из  наихудших  последствий  социального  характера  —  многократный  рост  цен  на  китайскую  продукцию  повседневного  спроса,  рост  розничных  цен  в  связи  с  поставками  более  дорогой  продукции  стран  ТС.  Многие  производства  в  Киргизии  будут  фактически  утрачены»  [12]. 

Вступление  Киргизии  в  ТС  есть  прежде  всего  не  экономическая,  а  политическая  задача,  что  может  отрицательно  сказаться  на  судьбе  Евразийского  экономического  союза.  Поэтому  форсированный  характер  процесса,  когда  выставлялись  требования  завершить  процесс  уже  к  концу  2013  года,  является  угрозой  не  только  для  самой  Киргизии,  но  и  для  ТС  в  целом.  Экономика  Киргизии  едва  составляет  0,5  %  от  экономики  России,  поэтому  не  интересует  российские  экономические  круги  [3].  Покупательная  способность  населения  Киргизии  для  бизнес-кругов  России,  Казахстана  и  Белоруссии  делает  практически  нулевой  её  значимость  как  рынка.  Поток  рабочей  силы  из  Киргизии  будет  нарастать  быстрее,  чем  приход  проектов  из  стран  ТС  в  Киргизию,  что  актуализирует  проблему  нехватки  кадров  в  целом,  а  квалифицированных  —  в  особенности.

В  случае  несогласования  процессов  экономической  интеграции  Киргизии  (и  Таджикистана)  в  ТС  всеми  тремя  странами  ТС  и  одновременного  обеспечения  безопасности  стран,  можно  получить  коридор  нестабильности  от  границы  Афганистана,  которая  с  июля  2012  г.  фактически  открыта  в  районе  Бадахшана,  до  Белоруссии.  Во  всех  трех  странах  ТС  сильная  президентская  власть,  а  процедуры  «парламентской»  республики  —  Киргизии,  не  гарантируют  продуктивного  взаимодействия.  Киргизия  за  счет  чрезвычайно  слабого  государственного  аппарата  может  стать  «внутренним  оффшором»  для  стран  ТС,  где  можно  будет  уходить  от  налогов  и  отмывать  деньги.  Поэтому  в  первую  очередь  Казахстан  будет  против  вступления  Киргизии  в  ТС,  так  как  в  таком  случае  именно  он  будет  буфером  для  России  и  именно  он  будет  испытывать  наиболее  серьёзные  проблемы,  связанные  с  вступлением  Киргизии  в  ТС.  Препятствием  является  также  сложившийся  в  странах  ТС  образ  Киргизии:  по  данным  ВЦИОМ  только  12  %  россиян  назвали  Киргизию  страной,  с  которой  надо  интегрироваться.

«Таможенный  союз  —  это  вызов  состоятельности  государства  и  системы  управления  в  Киргизии,  на  который  они  в  нынешнем  своем  состоянии  оперативно  ответить  не  способны»  [6].  Не  случайно  многие  прозападные  настроенные  киргизские  политики  публично  настаивали  на  быстром  вступлении  в  ТС  в  2013  году.  Лоббируя  это,  они  имели  ввиду  неизбежные  негативные  последствия  для  всех:  и  для  Таможенного  союза,  и  для  России,  и  для  Киргизии,  и  для  Казахстана.  Одновременно  группой  киргизских  политиков  проектируется  ухудшение  отношения  к  «русскости»,  как  таковой,  поскольку  именно  хорошее  отношение  к  России  и  русскому  удерживает  пока  западный  проект  для  Киргизии  от  прямой  реализации.  Форсированное  вступление  в  Таможенный  союз  в  течение  короткого  времени  прогнозируемо  вызовет  резко  негативные  социальные  последствия,  которые  планируется  перевести  в  антирусское  и  антироссийское  русло.  Идеологической  рамкой  этого  проекта  ориентировочно  может  стать  2016  год,  столетняя  годовщина  восстания  в  Киргизии,  полярно  противоположно  оцениваемого  с  точки  зрения  этнополитических  характеристик  [8].  Поспешная  инкорпорация  Киргизии  в  ТС  может  дезавуировать  саму  идею  Таможенного  союза,  поэтому  необходима  последовательная  и  точечная  работа  по  эффективному  сближению  с  учетом  всех  рисков.

Большинство  экспертов  считают,  что  для  успеха  интеграционных  усилий  необходимо;  во-первых,  создавать  единый  механизм  контроля  над  выполнением  всех  договорных  обязательств,  в  котором  участвовали  бы  все  стороны  интеграции;  во-вторых,  необходимо  параллельно  обсуждать  совместный  контроль  границ  стран  Таможенного  союза  в  целом,  при  сохранении  контроля  внутренних  границ;  в-третьих,  учитывая  реальную  экономическую  и  социально-политическую  ситуацию,  возможность  расширения  Таможенного  союза  ограничить  в  обозримой  перспективе  только  формулой  «3  +  3»:  страны-учредители  ТС  —  Россия,  Белоруссия,  Казахстан;  и  участники  процесса  вступления  в  ТС:  Киргизия,  Таджикистан,  Украина;  в-четвертых,  правительству  КР  необходимо  осознать,  что  резкого  притока  инвестиций  и  мощного  подъема  экономики  ждать  не  приходится,  а  экспорт  труда  будет  долго  оставаться  основной  статьей  доходов  (как  и  в  Таджикистане),  практически  в  его  нынешнем  виде;  в-пятых,  при  резком  росте  производства  одежды  и  её  высокой  ликвидности  на  рынках  стран  ТС,  для  Киргизии  есть  риски  по  потере  конкурентоспособности  в  виду  роста  таможенных  пошлин  на  ткани  и  фурнитуру,  поступающие  в  КР  из  стран-членов  ВТО.  При  грамотной  политике  поддержки  производителей  и  экспортеров  Киргизия  может  занять  свою  нишу  в  ЕЭП,  став  "большой  фабрикой"  или  найдя  свой  путь  по  схеме  "fast  fashion"  для  некоторых  российских,  белорусских  и  казахстанских  брендов,  ныне  использующих  собственное  производство  либо  аутсорсинг  в  странах  Юго-Восточной  Азии  [7].

Наконец,  ключевым  и  прорывным  для  Киргизии  может  быть  создание  мощных  энерго-горнометаллургических  кластеров  (ЭГМК)  по  аналогии  с  Южно-Таджикским  территориально-производственным  комплексом.  Особенно  это  актуально  в  аспекте  будущего  строительства  каскада  Верхне-Нарынских  ГЭС  и,  пока  гипотетически,  Камбаратинской  ГЭС-1,  а  также  в  случае  пока  имеющего  проектный  характер  строительства  железной  дороги  Казахстан-Киргизия-Таджикистан  (ККТжд)  как  инфраструктурной  проекции  присоединения  КР  и  РТ  к  Таможенному  Союзу  [11].

  Естественно,  что  реализация  данного  проекта,  в  полной  мере  отвечающего  национальным  интересам  КР,  абсолютно  исключает  лоббируемый  КНР  и  ее  агентами  в  госструктурах  Киргизии  проект  железной  дороги  Кашгар-Ош-Андижан.  В  этом  случае,  с  учетом  большого  потенциала  месторождений  полезных  ископаемых  и  при  условии  расширения  объединенной  военной  базы  РФ  в  КР,  включая  южный  регион,  можно  будет  говорить  о  серьезном  потенциале  таких  ЭГМК  в  Киргизии.  Например,  это  мог  бы  быть  электролизный  завод,  производящий  алюминий  из  местного  сырья  -  нефелиновых  сиенитов,  используя  дешевую  и  избыточную  электроэнергию  Нарынских  ГЭС  с  возможностью  эффективной  логистики  по  железной  дороге  ККТжд.  Мощная  военная  структура  РФ/ОДКБ  в  данном  случае  необходима  как  гарант  безопасности  в  среднесрочной  перспективе,  по  мере  обострения  глобальной  конкуренции  мировых  центров  и  полюсов  силы  в  регионе. 

Борьба  за  раздел  Центральной  Азии  принимает  все  более  агрессивные  формы.  Об  этом  свидетельствует  рост  антироссийских  выступлений  в  странах  региона,  активизация  сети  западных  НПО  и  рост  исламской  активности.  Например,  сегодня  неправительственный  сектор  Кыргызстана  представлен  80  МНПО  и  около  4  тыс.  местных  НПО,  в  которых  работают  более  100  тыс.  человек,  что  превышает  2  %  от  общей  численности  населения  страны.  При  этом  работники  данного  сектора  являются  политически  грамотными,  юридически  «подкованными»  и  интеллектуально  развитыми  гражданами,  владеющими  иностранными  языками,  поскольку  перед  устройством  на  работу  они  проходят  качественный  отбор.  Практически  все  НПО,  получающие  большие  гранты  из  США  или  стран  Европы,  не  скрывают  своих  доноров,  среди  которых  доминируют  Фонд  «Сороса»,  Агентство  по  международному  развитию  США  (ЮСАИД),  Американский  национальный  демократический  институт  международных  отношений  и  др. 

Весной  2013  года,  как  будто  по  заказу  и  практически  одновременно,  в  Казахстане  и  Киргизии  начались  беспрецедентные  по  активности  антироссийские  кампании.  В  Казахстане  её  начало  ознаменовалось  заявлением  о  необходимости  перевода  казахской  письменности  на  латиницу,  усиления  роли  казахского  языка,  свертывания  казахско-российского  сотрудничества.  К  этому  же  ряду  событий  можно  отнести  и  ультимативное  требование  от  России  передать  космодром  Байконур  в  полное  распоряжение  Казахстана.  А  в  марте  2013  года  национал-либеральная  оппозиция  Казахстана  пыталась  инициировать  плебисцит  по  выходу  Казахстана  из  Таможенного  союза. 

«"Мы  видим  кремлевские  амбиции  по  собиранию  земель,  —  заявил  общественный  деятель  Казахстана  Амиржан  Косанов.  —  Нарышкин  заявил  о  едином  парламенте.  Шувалов  говорил  о  единой  валюте.  И  понятно,  где  будет  этот  парламент  находиться  и  что  за  валюта  такая  будет.  Поэтому  есть  опасения,  что  все  это  будет  клоном  или  плохой  копией  Советского  Союза".  Аргументация  практически  слово  в  слово  совпадает  с  заявлением  бывшего  госсекретаря  США  Хиллари  Клинтон  о  «недопустимости  ресоветизации  региона».  Очень  похоже  развивается  ситуация  и  в  соседней  Киргизии,  где  заговорили  о  разрыве  соглашения  с  Россией  о  строительстве  каскада  Нарынских  ГЭС  и  Камбаратинской  ГЭС.  «Электростанции  должны  на  100  %  принадлежать  Киргизии»,  —  заявил  парламентарий  Омурбек  Текебаев.  Там  же,  в  киргизском  парламенте,  требуют  отказа  от  давно  согласованной  продажи  «Кыргызгаза»  «Газпрому»,  поскольку  это  «стратегическая  инфраструктура».  Депутат  Омурбек  Абрахманов  потребовал  прекратить  вещание  российского  Первого  канала.  «Российский  бюджет  должен  оплачивать  ретрансляцию  Первого  канала  в  КР,  —  сказал  он.  –  Считаю  неэтичным,  что  за  российских  олигархов  Абрамовича  и  Ковальчука,  владеющих  акциями  канала,  платят  небогатые  жители  Кыргызстана"»  [1]. 

В  условиях  осознания  Россией  неспособности  присоединить  в  обозримом  будущем  всю  бывшую  советскую  Центральную  Азию  в  регионе  наметилось  создание  двух  «клубов  по  интересам».  К  одному  из  них,  явно  проамериканскому,  явно  отошел  Узбекистан  и  неявно  –  Таджикистан.  Ко  второму  —  уже  входящий  в  Таможенный  союз  Казахстан  и  усиленно  туда  стремящаяся  Киргизия.  Об  этом  свидетельствуют,  в  частности,  значительные  финансовые  вливания  РФ  в  Киргизии.  О  том,  что  Запад  старается  этого  не  допустить,  повторять  излишне.  Напряжение  «элит»  в  странах  Центральной  Азии  по  отношению  к  экономической  и  политической  интеграции  лежит  ещё  и  в  том,  что  они  испытывают  вполне  понятный  страх  потерять  не  только  экономические  рычаги,  но  и  часть  своего  политического  влияния,  под  нажимом  более  агрессивных  и  состоятельных  российских  «элит».

Координатор  региональных  программ  Центра  изучения  Центральной  Азии,  Кавказа  и  Урало-Поволжья  Института  востоковедения  РАН  Александр  Князев  говорит  о  данном  аспекте  крайне  резко.  «Фундаментальная  предпосылка,  она  же  базис  и  первооснова  всех  процессов  в  Киргизии,  включая  и  нынешние  события:  изначальная  несостоятельность  государства.  Необузданный  либерализм  периода  президентства  Аскара  Акаева  сыграл  дурную  шутку  с  ним  самим,  его  смели  три  фактора:  попытки  играть  в  многовекторную  политику  обусловили  проведение  американцами  «цветного  сценария»,  в  котором  в  альянсе  сработали  три  основные  силы  —  родоплеменная,  кланово  региональная  оппозиция  (в  его  случае  —  преимущественно  южная),  недопустимо  расплодившиеся  неправительственные  организации,  воспитанные  на  дурно  понятых,  клишированных  представлениях  о  формах  государственного  устройства  и  управления,  и  криминальные  группировки,  стремившиеся  к  переделу  сфер  влияния.  На  фоне  той  тотальной  безответственности  и  безнаказанно  зашкаливавшей  «свободы»,  которая  была  сформирована  в  акаевский  период,  попытка  Курманбека  Бакиева  при  поддержке  США  сформировать  авторитарное  правление  потерпела  фиаско.  Северные  кланы  на  фоне  естественного  общественного  недовольства  социально-экономической  ситуацией  с  помощью  подконтрольных  криминальных  группировок  осуществили  реванш.  Но  особенность  киргизской  так  называемой  элиты  (этот  термин  к  Киргизии  приходится  использовать  для  простоты  объяснений,  реально  он  здесь  не  вполне  применим)  состоит  в  том,  что  объединяться  кланы,  племена,  группировки,  вожди  и  лидеры  и  т.  д.  способны  только  по  принципу  «против  кого-либо»,  «за  что-либо»  —  никогда»  [4].

Таким  образом,  для  стран  Центральной  Азии  вопросы  интеграции  и  обеспечения  безопасности  непосредственно  связаны  с  сохранением  политической  стабильности  и  целостности,  решением  социально-политических,  экономических  и  культурных  проблем.  Тем  более  данная  тема  актуальна  в  реалиях  нового  времени,  когда  многие  мировые  эксперты  прогнозируют  возможность  распространения  деструктивных  тенденций  («арабской  весны»)  и  на  страны  Центральной  Азии. 

Список  литературы:

1.Александров  М.  Как  с  цепи  сорвались  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.imperiya.by/pc26-15846.html  (дата  обращения  18.03.2013  г.).

2.Арис  С.  Управляя  Средней  Азией:  тактика  России  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.  imperiya.by/club4-15687.html  (дата  обращения  06.03.2013  г.). 

3.Вступление  Кыргызстана  в  Таможенный  Союз:  ЗА  и  ПРОТИВ  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://  www.region.kg  /  index.php?option=com_content&view=article&id  (дата  обращения  04.08.2011  г.).

4.Князев  А.А.  Этап  «афганизации»  Киргизия  уже  прошла,  впереди  —  перспективы  Сомали  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://topwar.ru/29232-aleksandr-knyazev-etap-afganizacii-kirgiziya-uzhe-proshla-vperedi-perspektivy-somali.html  (дата  обращения  06.06.2013  г.).

5.Кривошапов  С.  Нас  отрежут  и  пришьют?  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.mk.kg/index.  php?option=com_  content&view=article&id=  4686  (дата  обращения  19.02.2013  г.).

6.Леонтьев  М.  Киргизия  —  страна,  терпящая  перманентное  бедствие  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.  odnako.org/magazine/material/show_18552  (дата  обращения  26.05.2012  г.).

7.«Новая  шоковая  терапия»  —  вступление  Киргизии  в  ТС:  закрытый  ситуационный  анализ  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.imperiya.by/politics1-15961.html  (дата  обращения  28.03.2013  г.).

8.Тёмная  история  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.mk.kg/index.php?option=com_content&view=article&id  =4683:  2013-02-19-06-12-39&catid=64  (дата  обращения  19.02.2013  г.).

9.Халанский  И.В.  Киргизия  и  векторы  евразийской  интеграции  //  Кыргызско-Российские  отношения:  позитивные  реалии  и  перспективы  сотрудничества.  Бишкек,  КРСУ,  2013. 

10.Шпаков  В.  Маленькие  нюансы  большого  Казахстана  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.  odnako.org/blogs  /show_24664/  (дата  обращения  24.03.2013  г.).

11.Шустов  А.  Деньги,  военная  база  и  ГЭС:  Россия  и  Киргизия  договорились  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.imperiya.by/pc26-13918.html  (дата  обращения  21.09.2012  г.).

12.Шустов  А.  Битва  за  киргизское  золото  или...  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.imperiya.by  /  club4-14204.htm  (дата  обращения  25.10.2012  г.).