К ВОПРОСУ О ТРАДИЦИИ КУРГАННОГО ЗАХОРОНЕНИЯ В КОБАНСКОЙ КУЛЬТУРЕ

АННОТАЦИЯ

 В материале впервые в отечественной историографии предлагается новый подход в интерпретации появления обряда курганного захоронения, применительно к кобанской археологической культуре.Он позволяет «вывести» эту традицию за рамки однозначно трактуемого понятия «этнокультурная принадлежность» и поставить вопрос о взаимозависимости смены обряда погребения от смены хозяйственных и социальных приоритетов.

Ключевые слова: кобанская культура,  обряд погребения, курган, культура.

Кобанская археологическая культура, распространенная на территории Центрального и Северо-Восточного Кавказа в эпоху поздней бронзы и в раннем железном веке, формировалась и развивалась в разнообразных контактах с населением Северного Кавказа, Закавказья и степных зон Евразии. В настоящее время известно множество как бытовых (поселения), так и погребальных памятников, обладающих как общими чертами, что позволяет считать их относящимися к одной культуре, так и особенностями, что приводит к выделению её локальных вариантов. Во-многом это связано с  различиями в  обрядах погребения, среди которых особое место занимает способ погребения и характер погребального сооружения.  При этом  априори считается, что местным, или автохтонным, является население, хоронившее своих умерших в грунтовых  захоронениях, без возведения над ними курганных насыпей, тогда как инокультурные кочевники определяются по расположению их усопших в курганах. На этом основании большинство курганных погребений эпохи  раннего железного века, найденные на территории Северного Кавказа, многие исследователи соотносят с племенами киммерийцев, скифов, савромат, сармат и ранних алан. В то же время, среди прочих типов погребальных сооружений, выделяемых на материалах  кобанской археологической культуры Северного Кавказа, присутствует и обряд погребения в курганах. В.И.Козенковой, среди учтённых ею  1235 погребений, есть и 128 (10,4%) захоронений, устроенных под курганными насыпями, причем часть из них относится ко времени до середины – второй половины VII в. до н.э. – т.н. раннескифского этапа [7,  с.17, с.90-97]. Наличие в кобанской культуре  подкурганных захоронений  отмечал и В.Б. Виноградов [5,  с.63-64]. Однако, присутствие в ней этого обряда   видятся исследователям по-разному. Для периода финальной стадии эпохи поздней бронзы традиции курганных захоронений объясняются остаточным влиянием предшествующих культур северокавказского происхождения, считая это свидетельством этнической преемственности населения [5,с.238,239; 13, с.49]. По заключению В.И. Козенковой  в формировании основ «кобани» на начальном этапе принимали участие племена предшествующих культур – северокавказской и катакомбной [9,с.89,91].Такими свидетельствами могут быть  грунтовые и подкурганные катакомбные захоронения предкобанского периода, раскопанные в зоне строительства Кашхатауской ГРЭС (Кабарда). В них металлические изделия и керамика по декору обладали чертами северокавказской КИО, а форма предметов и некоторые особенности их художественного оформления – классические кобанские [1].

На территории Змейского поселения, помимо наслоений других эпох,    выделяется слой, связанный с северо-кавказкой КИО. Он во многих местах был нарушен последующими перекопами, что привело к разрушению культурного слоя кобанского времени. Там где он сохранился (в раскопах СКАЭ) фиксируется мощность до 80 см. Керамические материалы из хозяйственных ям, относящиеся к северо-кавказской КИО, М.А. Бакушевым датированы  XVII-XVI вв. до н.э. На наш взгляд, столь «узкая» дата (всего 200 лет) довольно коротка для такого насыщенного культурного слоя. Вероятнее всего, его финальная стадия приближается к периоду «Кобан I а». Судя по опубликованным профилям, на участках культурного слоя, не затронутого перекопами, в его формировании не прослеживается четко выраженного перерыва. Это может свидетельствовать о постоянном обитании его насельников, вплоть до времени формирования «классической кобани» - т.е. до последних веков II тыс. до н.э. [2].  

По С.Л. Дудареву наличие подкурганных кобанских основных погребений является местной чертой, неразрывно связанной с погребальными традициями предшествующего времени, тогда как впускные захоронения – признак кочевнического присутствия в регионе [6,с.40,71,74,79].  Отметим, что это не совсем так, например, погребение из г. Ставрополя было основным. Ещё по одному захоронению у г. Кисловодска это предполагается [12, с.31,32].  Эта тенденция имела место для т.н. «доскифского» периода. Начиная с середины  - второй половины VII в. до н.э. кочевнические погребения на территории Центрального Предкавказья – уже основные в курганах [11,с.18].  Однако в это время подкурганные погребения, связанные с кобаснкой кульурой, продолжают оставаться по0преимуществу основными, а зачастую – и единственными в этих насыпях (Ани-Ирзо, Бойси-Ирзо, Ачхой-Мартан, Бамут, и др.). Но даже для этого времени этнокультурная интерпретация курганных захоронений требует особого дифференцированного подхода, когда для кочевнической атрибуции комплекса предлагается выявление особых черт погребальной обрядности и инвентаря, который в совеем большинстве случаев не характерен местным, кавказским обычаям того времени [5, с.33]. Учитывая то обстоятельство, что предметы конского снаряжения, как в целом - вооружение всадника и оснащение коня, не имеют узкой этнической спецификации, выявление захоронений т.н. «местных» и пришлых» насельников края предлагается делать, прежде всего, на основании микродеталей погребальной обрядности, и во вторую очередь - заупокойного инвентаря [6, с.42]. В этом случае признание за погребенным «кавказскости», или, наоборот, «кочевничества» происходит на основании «весомости», либо колличественности  выделяемых исследователями признаков. Однако и в этом случае однозначного ответа на вопрос – кто же был погребен в данном конкретном случае, у специалистов порой так и не бывает. Так, например, публикуя вновь открытые в курганах впускные погребения предскифского времени С.Я. Березин и В.Е. Маслов так и не смогли однозначно ответить на вопрос, кому принадлежат эти комплексы - представителям западнокобанской культуры или степного мира. Вновь выявленное захоронение  № 15 из кургана № 3 могильника «Бородыновка-3», погребение № 8 из кургана № 1 могильника «Курсавский-3», как и погребение у с. Садовое, они склонны рассматривать в качестве представителей подвижных групп пришлых скотоводов, невзирая на то, что большинство предметов вооружения и связанные с ними аксессуары из воинских погребений на Северном Кавказе, несомненно, были изготовлены в среде кобанского или протомеотского населения. К тому же ими признается, что наиболее яркие  комплексы, изредка сопровождающиеся захоронениями лошадей, известны пока лишь в западнокобанских могильниках. Многочисленные погребения воинов-всадников со сравнительно богатым инвентарем сосредоточены в западно- кобанских могильниках в предгорной полосе. Именно из этих комплексов происходят предметы, которые указывают на связи с Закавказьем и Передней Азией.  По признанию В.Е. Маслова, уверенно выделить захоронения пришельцев из массива кобанских погребений вплоть до начала раннескифского периода – примерно с середины  VII в. до н.э. пока не удается. На этом фоне инокультурные погребения скотоводов сопредельной степной зоны, за редким исключением, выглядят невыразительными и бедными. Доминировала новочеркасская культурная группа, тесно связанная с западно- кобанскими племенами, частично продвинувшимися из предгорий в степь. Синхронные черногоровские степные комплексы выглядят пока лишь разряженным архаичным фоном, на котором в предгорьях проходили главные культурно-исторические процессы [3,с.175-177,179-181;10,с.100,101].  

По мнению В.Р. Эрлиха, курганный обряд  является признаком определённого социального статуса погребённого и не фиксирует его принадлежность  к определённому  этносу или культуре [14, с.116]. С.Б. Вальчак отмечает, что носители новочеркассого культурного комплекса – не кочевники в чистом виде. Это была группа вооруженных всадников, главным способом материального обеспечения которых выступало исключительно присвоение чужой собственности [4,с.92-94].    

Исходя из отмеченного выше, мы делаем следующий вывод. На наш взгляд, принципиальная ошибка при рассмотрении погребений с инвентарём т.н. «смешанного типа» и рядом черт, свойственных как кобанским, так и степным древностям состоит в том, что исследователями при этом анализировались три различные категории: тип хозяйства (раннекочевнический) форма быта (когда война – это новое общественное разделение труда), которым соответствуют определённые погребальные практики, и этнокультурная принадлежность, соответствующая  тому или иному локальному варианту кобанской археологической культуры. Факторы, которые влияли на присутствие в погребальной практике «кобанцев» обряда захоронения в курганах, могли быть различными, основанными на производственном компоненте (подвижное скотоводство), с учётом социально – престижных (военизированный контингент) и погребальных традиций предшествующего времени. Их применение происходило в конкретно – исторических условиях контактной зоны предгорных равнин как особой эколого-географической зоны.

Список литературы:

1. Атабиев Б.Х. Археологические открытия в Кабардино – Балкарии //  Отражение цивилизационных процессов в археологических культурах Северного Кавказа и сопредельных территорий. Юбилейные XXV «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа»:тезисы док. международ. научной конф.(Владикавказ,13-18 апреля 2008 г.). Владикавказ,   2008. – 407 с. С.13.
2. Бакушев М.А. Новые исследования Змейского поселения кобанской культуры // Археологическое наследие: материалы и интерпретации. Сборник научных трудов. Вып.2. -   Владикавказ: ИИА,2021. –  С.9-41.
3. Березин С.Я., Маслов В.Е. Воинское предскифское погребение близ г. Железноводск // КСИА, Вып. 249. Часть I. -  М.: Языки славянской культуры, 2017.  - С.174-186.
4. Вальчак С.Б. Конское снаряжение первой трети I тыс. до н.э. на юге Восточной Европы. -  М.: «Таус», 2009. - 292 с.
5. Виноградов В.Б. Центральный и Северо-Восточный Кавказа в скифское время (VII-IV вв. до н.э.). (Вопросы политической истории, эволюции культур и этногенеза). -  Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство,1972. – 392 с.
6. Дударев С.Л. Взаимоотношения племен Северного Кавказа с кочевниками Юга Восточной Европы в предскифсую эпоху (IX-первая половина VII в. до н.э.). -  Армавир: АГПИ,1999. – 400 с.
7. Козенкова В.И. Кобанская культура. Восточный вариант. САИ. Вып.В2-5. -  М.: Наука,1977. – 88 с. 
8. Козенкова В.И. Кобанская культура. Западный вариант. САИ. Вып.В2-5.  - Том III.  - М.: Наука,1989. – 196 с.
9. Козенкова В.И.Культурно – исторические процессы на Северном Кавказе в эпоху поздней бронзы и в раннем железном веке (Узловые проблемы происхождения и развития кобанской культуры).  - М.: «Наука,1996. – 163 с.
10. Маслов В.Е. Черногоровское погребение в степном Предкавказье //КСИА. Вып.241. -  М.: Языки славянской культуры, 2015. -  С.95-103.
11. Махортых С.В. Скифы на Северном Кавказе. -  Киев: Наукова Думка,1991. – 136 с.
12. Махортых С.В. Киммерийцы на Северном Кавказе. -  Киев: Наукова думка,1994. – 95 с.
13. Чеченов И.М. К вопросу о локальных вариантах кобанской культуры // Археолого-этнографический сборник. Вып.1. -  Нальчик: Эльбрус, 1974. –   С.14-51.
14. Эрлих В.Р.У истоков раннескифского комплекса. -  М.: Госмузей Востока,1994. – 148 с.