ДЕГУМАНИЗАЦИЯ В ФИЛОСОФИИ КОММУНИКАЦИЙ XXI ВЕКА

АННОТАЦИЯ

В настоящее время человек все больше ищет себя в контексте языковых коммуникаций, поэтому статья будет посвящена фило­софскому осмыслению дегуманизации коммуникаций в современном обществе. Над проблемой нахождения посредника, который способен перевести личностный смысл и трансформировать его в сознание других работают такие представители философии коммуникаций, как – Ю. Хабермас, Э. Левинас и др. Именно их труды легли в основу при написании данной работы. Важно рассмотреть те деструкции и разрушения, которые вызывают в человеческой субъективности совре­менные социальные коммуникации. Если рассмотреть современные социально-информационные коммуникации, то в текущих коммуни­кативных процессах воспроизводятся исключительно игровые модели, которые вызывают дефицит гуманизма. Рассмотрение главной причины формирования социальной и личностной зоны комфорта, притупляющей гуманистическое начало в системе социальных коммуникаций, а также поглощение реального мира человека виртуальной средой, потре­бовало большее изучение образов, которые человек моделирует в виртуальной среде, тем самым утрачивая контроль над самосознанием. Возможно в современных социальных коммуникациях будут характерны такие противоречия как: формирование единого глобального коммуникативного пространства планеты, тем самым упрощение содержательности коммуникации или же изобилие транслируемой информации, которое влечет к неосознанности этого истинного знания. Именно поэтому стоит более углубленно рассмотреть противоречивость функционирования системы современных социальных коммуникаций.

Ключевые слова: молодежь, коммуникация, коммуникативные технологии.

В ХХ веке философия становится опытом постижения человеком субъективности в разных измерениях: человек все больше ищет себя в контексте языковых коммуникаций, в ракурсе социального отчуждения, в соотношении виртуального и реального, общения и деятельности. В работах многих исследователей (таких как Э. Гуссерль, М. Бубер, М. Хайдеггер, Э. Левинас, Ю. Хабермас и многих других) утверждается, что основной формой постижения субъективности, внутреннего мира «другого» человека является общение, имеется ввиду субъект-субъектная коммуникация, которая радикально противоположна отношению «субъект-объект». Вариантом этой позиции становится и исследование связи личности и общества в философии существования, анализ углубляющегося отчуждения человека на основе развития науки и техники в работах Э. Гуссерля, Ж.-П. Сартра, М. Хайдеггера, а так же представителей Г. Маркузе и Т. Адорно. Все эти и другие модели, выстроенные на основе субъективности, открыли перво­степенную значимость того содержания, которое образуется в пространстве коммуникации и общения. Теперь основной проблемой становится нахождение того посредника, который способен перевести личностный смысл в текстовую и знаковую форму, сохранить его там и снова трансформировать в сознание других участников общения. Именно над этой проблемой работают представители философии коммуникаций, примыкающей к герменевтике, философии культуры, философской антропологии – Ю. Хабермас, Э. Левинас, Х-Г. Гадамер, М.М. Бахтин, В.С. Библер, Н. Луман и др. Роль такого посредника в их учениях выполняют речевые коммуникации, язык, тексты, поступки, игра. Но эти суждения должны быть осмыслены на гуманистическом, культурно-антропологическом субъективном анализе места и роли человека, и в плане возможностей его самореализации в пространстве коммуникаций. Однако в философии ХХ века все более актуальной темой становится исследование тех деструкций и разрушений, которые вызывают в человеческой субъективности современные социальные коммуникации. Одной из характеристик человека в этих коммуни­кациях выступает дегуманизация человека.

Одним из первых пространство дегуманизации исследовал Э. Фромм. Дегуманизация, согласно его логике, это существование человека в модусе обладания, владения. Гуманизм характеризует его реальное, не искаженное бытие. Обладание – как важнейший модус современного общества – порождает психологический комфорт, внутреннее наслаждение, установку на собственное «Я». Э. Фромм утверждал: «Если я эгоист, то это проявляется не только в моем поведении, но и в моем характере. Быть эгоистом - значит, что я хочу всего для себя; что мне доставляет удовольствие владеть самому, а не делиться с другими; что я должен стать жадным, потому что если моей целью является обладание, то я тем больше значу, чем больше имею; что я должен испытывать антагонизм по отношению ко всем другим людям... Я никогда не могу быть удовлетворенным, так как моим желаниям нет конца; я должен завидовать тем, кто имеет больше, и бояться тех, кто имеет меньше. Но я вынужден подавлять эти чувства, чтобы изображать из себя (перед другими, как и перед самим собой) улыбающееся, разумное, искреннее и доброе челове­ческое существо, каким старается казаться каждый» [1].

Обладание проявляет себя как деструкция, разрушение челове­ческой субъективности в ряде аспектов: а) в привязанности к вещам и комфорту за счет отказа от развития собственной духовности, социальной ответственности; б) в согласии индивидов с внешним манипулированием, стандартизацией поведения, образа жизни, ценностей; в) в выборе человеком мировоззрения индивидуализма за счет утраты социальной солидарности и прогрессирующего социального отчуждения; г) в утрате потребности в глубоких духовно-культурных коммуникациях и принятии коммуникаций типа «шоу», сенсации, слухов, социальных мифов и т. п.

Один из парадоксов современных социально-информационных коммуникаций заключается в том, что рост свободы человека реали­зуется не в его духовно-культурном обогащении, не в творчестве, а в виртуальной среде, которая объективно ставит под вопрос проявления реального бытия человека и ориентирована на развитие адаптивных реакций на стандарты массовой культуры. Массовое сознание связывает индивидов единством массового потребления и образа жизни. Межличностное взаимодействие и взаимопонимание здесь как бы осуществляются, выступая как согласия или разногласия в оценке значимых в этом пространстве событий. Все эти события компенсируют деструктивность личности, создавая условия для того, чтобы «казаться, а не быть». В современных коммуникативных процессах воспроизводятся исключительно игровые модели. Но они не столько развивают человека, совершенствуя его субъективность и свободу, сколько маскируют контекст заложенной в них манипуляции. Дефицит гуманизма – важное проявление реального социально-культурного кризиса современного общества. Человек не может иденти­фицировать себя только с абстрактными образами денег, власти, совокупности вещей, он всегда больше, всегда «иное» по отношению к материально-вещественной среде. Именно поэтому потребление нередко дополняется удовольствием, гедонизмом, благодаря которым индивиды самоутверждаются, подтверждая собственное существование.

Но главной причиной формирования социальной и личностной зоны комфорта, притупляющей гуманистическое начало в системе соци­альных коммуникаций, является центральная жизненная установка личности, ориентированная на потребление. Однако, как верно отметил Э. Фромм, «потреблению присущи противоречивые свойства: с одной стороны, оно ослабляет ощущение тревоги и беспокойства, поскольку то, чем человек обладает, не может быть у него отобрано; но, с другой стороны, оно вынуждает его потреблять все больше и больше, так как всякое потребление вскоре перестает приносить удовлетворение. Современные потребители могут определять себя с помощью следующей формулы: я есть то, чем я обладаю, и что я потребляю». Но при этом глубина внутреннего мира человека, общий уровень культуры, раскрытие и развитие истинно человеческих качеств, взращиваемых человечеством на протяжении веков, остаются все более невостребованными.

Еще одной причиной деформации духовного мира личности является поглощение реального мира человека виртуальной средой в связи с экспоненциальным развитием информационных технологий. Если изначально их развитие подразумевало расцвет человеческих возможностей, то под воздействием роста техногенной среды эти технологии все больше становятся целью социальной активности. По нашему убеждению, подобный сдвиг в сторону развития исклю­чительно информационных, а не гуманистических технологий, был вызван недостаточной степенью развития общей человеческой культуры, а также преобладанием мировоззрения индустриального типа общества, о котором писал Э. Фромм. Человечество оказалось не готовым конструктивно использовать потрясающие воображение технологии для раскрытия всего гуманистического потенциала, воспеваемого мыслителями эпохи Возрождения и Нового времени. В действи­тельности, перед лицом глобальных проблем нового тысячелетия, благодаря распространению массовой культуры, катастрофическому падению общей культуры и развитию виртуальной реальности, человечество предпочитает отстраняться от реального мира, замещая его псевдоценностями и игровыми моделями. Современное совер­шенствование систем дополненной виртуальной реальности приводит ко все большей изоляции мира человека от обычной обыденной реальности. Все больше его каналы взаимодействия с окружающей средой уходят от обычной жизни и замыкаются на виртуальную реальность, которая при этом становится все более и более функционально замкнутой и самодостаточной. «Сегодня уже для всех вполне очевидно, что виртуальная реальность может с успехом использоваться для развлечений, ведь она помогает представить себя в другой роли и в другом обличии. Однако в действительности этот эффект связан с модификацией «Образа-Я», т. е. сознания и само­сознания пользователя. Это значит, что последствия этого значительно серьезнее, чем обычно представляют, и далеко выходят за рамки собственно развлечений» [2].

Действительно, моделируя в виртуальной среде множество образов, человек утрачивает контроль над самосознанием и начинает полностью идентифицировать себя исключительно со своим виртуальным «Я». Крайней формой такого разобщения сознания и самосознания, точкой невозврата из виртуального мира, по результатам последних исследований, является аутизм. В результате, происходит подмена истинных этических и эстетических ценностей стереотипно-массовыми, личностная сущность растворяется во внешних виртуальных образах, а подлинный смысл общения превра­щается в коммуникативную субъект-объектную игровую модель. Уход личности от реального мира чреват отказом от собственной воли и самоконтроля, и, главное, ведет к утрате смысла и ценности жизни. В виртуальной реальности жизнь личности теряет подлинный смысл и замещается внедряемыми в сознание программно-эмоциональными установками. «Современное состояние науки и техники позволяет совершенно незаметно для сознания человека вводить в его память любую информацию без его ведома, которая усваивается, как пища и становится своей, т. е. определяет его потребности, желания, вкусы, взгляды, самочувствие картину мира». Отсюда – проблемы отчуж­дения, одиночества, пустоты. Отсутствие утверждающих принципов и жизненных установок принуждает незащищенную от внешних воздействий личность замыкаться на узком вымышленном мирке, мире иллюзий «Я», не содержащих в себе «Ты» как отражения «Я». Так возникает главная установка социального паразитизма – одно­направленное эгоистическое прагматичное использование «Другого» в целях получения от него максимума благ без равноценного обмена. Социальный паразитизм – логическое завершение утраты социальных связей между индивидами, культурно-гуманистического наполнения этих связей, обеспечивающих расширение пространства Человека.

Какие же противоречия в социальных коммуникациях характерны для современного информационного общества? Во-первых, формиро­вание единого глобального коммуникативного пространства планеты при техническом развитии и усложнении порождает стремительное упрощение содержательности этих коммуникаций, все большее исключение из них человеческого начала. Во-вторых, изобилие транс­лируемой информации, ее быстро растущее многообразие все реже переходит в истинное знание, и еще реже осознается. Это приводит, с одной стороны, к внешней эрудированности, псевдоинтеллекту­альности, а с другой стороны - к деградации человеческой сущности в силу отсутствия целостного рационально-чувственного развития и познания человеком мира. В-третьих, несмотря на растущее число новых информационных технологий и расширение коммуникативного пространства, развивается социальное отчуждение личности, ее одино­чество, эгоизм и паразитизм. Поскольку личность с ее глубиной внутреннего мира и великолепным потенциалом перестала быть истинной ценностью, раскрытие подлинной человеческой сущности не заложено и в процессы социальных коммуникаций и общения, через которые оно реализуется. Так развивается внутренняя ожесто­ченность личности, нетерпимость к внутреннему миру другого. Этим обусловлена потребность в поиске и обосновании альтернативных моделей развития социальных коммуникаций и конкретизации в них перспектив человека.

Противоречивость функционирования системы современных социальных коммуникаций свидетельствует о необходимости восстановления центрального статуса человека как цели их развития.

Список литературы:

1. Fromm E. To Have Or to Be? / E. Fromm – Harper & Row, Publ., 1976, 215 p.
2. Луценко Е.В. Критерии реальности и принцип эквивалентности виртуальной и "истинной" реальности, Научный журнал КубГАУ [Электронный ресурс]. - Краснодар: КубГАУ, 2004. - № 06(8), с 9-27. - Режим доступа: http://ej.kubagro.ru/2004/06/10/p10.asp.