ВОЗРАСТНАЯ СТРУКТУРИЗАЦИЯ НАСЕЛЕНИЯ НА ПУТИ ОТ ВЕКТОРА К ЭТАПУ ВОСТОЧНОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ

THE AGE STRUCTURE OF THE POPULATION ON THE WAY FROM VECTOR TO THE STAGE OF THE EASTERN DEVELOPMENT OF RUSSIA

Oleg Zhuchkov

candidate of technical sciences, professor of of Technology and organization of construction department of Far East Federal University,

Russia, Vladivostok

Olga Tupikova

candidate of еconomic  sciences, assistant of professor of of Technology and organization of construction department of Far East Federal University,

Russia, Vladivostok

АННОТАЦИЯ

В статье рассматривается динамика возрастной структуры насе­ления России на этапах завершения советского и начала постсоветского периодов. Сравнительный анализ выполнен на трех территориальных уровнях - общероссийском, ДВФО и Приморского края.

Констатируется последовательное снижение населения трудоспо­собного возраста в сторону роста численности пожилых и старых людей при увеличении продолжительности их жизни. Обсуждаются возможные направления трудоустройства настроенных работать с позиций достиже­ния национальных целей и стратегических задач Российской Федерации. Рассматриваются проблемы пенсионной реформы и работоспособности пенсионеров. Предлагаются пути преодоления структурных ограничений и совершенствования качественного состава трудовых ресурсов для возможного ускорения социально-экономического развития Дальнего Востока в условиях перехода от тренда к этапу восточного развития страны.

ABSTRACT

The article examines the dynamics of the age structure of the population of Russia at the stages of the completion of the Soviet and the beginning of the post-Soviet period. The comparative analysis was carried out at three territorial levels - the All-Russian, the Far Eastern Federal District and the Primorsky Territory.

A gradual decrease of the working-age population and increasing number of the elderly and old people is noted with an increase of their life expectancy. The possible directions of employment of those who are determined to work from the standpoint of achieving the national goals and strategic tasks of the Russian Federation are discussed. The problems of pension reform and the working capacity of pensioners are considered. We propose ways to overcome structural limitations and improve the qualitative composition of labor resources for the possible acceleration of the economic and social development of the Far East in the conditions of transition from the trend to the stage оf the eastern development of the country.

Ключевые слова: динамика населения, возрастная структура, восточное развитие, национальные интересы, пенсионная реформа, трудоустройство пенсионеров, дальневосточный социум.

Keywords: population dynamics, age structure, eastern development, national interests, pension reform, employment of pensioners, Far Eastern society.

Рассматривая стратегию дальневосточного развития России, можно констатировать, что назрела пора перехода от восточного вектора к восточному этапу развития. Сибирь и Дальний Восток как «последний frontier Азии» имеют несомненные конкурентные преимущества, чтобы занять выигрышные позиции в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Считается, что уже через 20 лет Азия будет в центре мира и восточные территории России способны открыть нашей стране «путь к науке, технологиям, деньгам поднимающейся Азии». И хотя «первый импульс пришел из Москвы», все большее значение будет приобретать состояние и динамика трудового потенциала Дальнего Востока. Одна из его важнейших характеристик – возрастная структура населения.

Для ее рассмотрения нами были взяты 2 периода – советский и постсоветский. В них приняты следующие «контрольные точки»: 1979 год (крайний год предкризисной ситуации, когда прекратился рост реальных доходов, у отдельных групп населения началось их снижение, широко развились явления застоя, это год всесоюзной переписи населения); 1991 год (начало стремительных политических и экономи­ческих преобразований в России); 2002 год (начало нового тысячелетия, учитывая статистические данные на начало года); 2017 год (начало проведения исследований).

Сравнительная динамика исследовалась на трех территориальных уровнях: в целом по России, по Дальнему Востоку и по Приморскому краю (характерному субрегиону территории в дислокации населения и коммуникациях Тихоокеанской России).

Абсолютная численность населения представлена в таблице1.

Таблица 1.

Динамика численности населения (на начало года)

Отметим уверенный рост численности к граничному году периодов и существенное снижение ее к началу третьего тысячелетия на всех трех уровнях. К настоящему времени по сравнению с 2001 годом можно констатировать некоторый рост численности в целом по стране (около 2 %), продолжающееся ее снижение по региону (округу) около 4 %, а по субрегиону (Приморью) даже 4,6%. Существенных перемен на начало 2018 года нет: по России примерно 146 млн.чел., ДВФО – 6184 тыс.чел., Приморью – 1912,1 тыс.чел.

Как известно, заселение Дальнего Востока обязано миграции, которая обеспечила самые высокие в России (и бывшем СССР) темпы прироста населения (таблица 2) по [2].

Таблица 2.

Темпы прироста населения

В 1991 г. впервые на Дальнем Востоке зарегистрировано сни­жение общей численности населения, продолжавшееся до 2017 года, а в Приморье – и по настоящее время. При этом, если в 2016 г. пре­вышение числа выбывших над приехавшими составляло 3 тыс.чел., то в 2017 г.- уже 5,7 тыс.чел. Заметим помимо снижения прироста дальне­восточного населения с 70-х годов наблюдается также понижение результативности миграции: из каждых практически 7 мигрантов только 1 отдавал предпочтение проживанию на Дальнем Востоке, тогда как в довоенные годы на одного прижившегося в регионе приходилось всего 2 переселенца. К 1991г. это соотношение стало 1:17.

Население Дальнего Востока высоко урбанизированное [3]. На про­тяжении многих лет в половой структуре населения преобладала доля мужчин, ибо миграция выбирала в основном мужское население для работы в трудных сезонных отраслях и на Севере. В 90х годах коли­чество мужчин и женщин здесь примерно сравнялось с тенденцией превышения доли женщин в южных районах и городском населении.

Сохранение на протяжении длительного времени негативных тенденций в течении демографических процессов естественно привело к деформации возрастной структуры населения. Ее динамика на конт­рольные точки советского периода приведена в таблице 3.

Таблица 3.

Возрастная структура населения Дальнего Востока на конечном этапе советского периода

Значительное участие миграции обеспечило более высокую долю трудоспособного населения в начале этапа против среднероссийской (в основном за счет северных территорий – Магадан, Камчатка, Сахалин), однако, это значение снижается к концу этапа.

Дальний Восток имел самую высокую в России долю лиц моложе трудоспособного возраста практически все это время, уступая по этому показателю только Восточной Сибири (28,5 %). Это единственный экономический район с самым низким удельным весом лиц старше трудоспособного возраста, но в 1991г. он вплотную подошел к границе «постарения населения». По представлениям демографического департа­мента ООН такой границей является доля лиц старше трудоспособного возраста, превышающая 10 %. С этого времени характерной чертой возрастной структуры населения ДВР, как и России в целом, считается демографическое старение, причем, как «старение сверху» из-за посте­пенного сокращения числа детей вследствие сокращения рождаемости, так и «старение снизу», вызываемое ростом числа старых людей.

Прежде всего это происходит в Приморском и Хабаровском краях, а также в Амурской области. Стабильно высокая доля молодежи (около 32%) оставалась только в Республике Саха (Якутия). Динамика возрастной структуры в постсоветский период показана в таблице 4.

Таблица 4.

Возрастная структура населения Дальнего Востока в постсоветский период

Существенный миграционный отток, низкая рождаемость и рост продолжительности жизни привели за достаточно короткий промежу­ток времени к увеличению абсолютной и относительной доли людей пожилого возраста. В сочетании с малочисленностью поколения детей, родившихся в 90-х годах, это стало причиной ускоренного старения населения Дальнего Востока. Если на первом этапе периода к началу «миллениума» на всех уровнях отмечается рост доли трудоспособного населения при сокращении «молодежной» составляющей, то к 2018 г. произошло ее снижение при относительной стабилизации группы моложе трудоспособного возраста и существенного нарастания доли пожилых людей.

Сочетание динамики абсолютной численности и возрастной струк­туры населения под влиянием естественного и миграционного движения в постсоветский период по граничным годам (2017 г. в сравнении с 1991 г.) отражено в таблице 5.

Таблица 5.

Динамика возрастных категорий за постсоветский период (2017 г. к 1991 г.)

Как следует из таблицы, снижение численности населения как общее, так и трудоспособного возраста, незначительное в целом по России, существенно выше на Дальнем Востоке (почти на четверть), несколько менее в Приморье. Существенное снижение численности лиц моложе трудоспособного возраста в России (более четверти) гораздо значительнее в ДВФО, чуть меньше в Приморье (все более 40%). Рост численности населения старше трудоспособного возраста при общероссийских почти 30 % составил 65 % по восточному региону и более 50 % - в Приморском крае.

По данным Института социально-политических исследований (ИСПИ) РАН средний возраст населения территорий в рассматриваемые годы постсоветского периода изменялся так (таблица 6).

Таблица 6.

Средний возраст населения в рассматриваемом контексте (лет)

Как видим в целом по Дальнему Востоку население остается относи­тельно «моложе» населения в среднем по России при худших показателях на юге и лучших на севере.

Напомним, что в настоящее время к трудоспособному возрасту относятся мужчины 16-59 лет, женщины 16-54 года. По условиям проекта «пенсионной реформы» трудоспособный возраст продляется соответственно до 64 и 59 лет.

Правительство РФ в аргументах к «пенсионной реформе» оперирует демографическим термином «ожидаемая продолжительность жизни» (ОПЖ), которая рассчитывается на основании сложившихся тенденций смертности в тот или иной период. По его мнению, это показатель составляет 72,7 года. Но тренд на естественную убыль населения продолжается. В 2017 г. превышение смертности над рождаемостью составило 130 тыс.чел., а с начала этого года (по май месяц) на 40 тыс.чел., т. е. почти на 16 тыс.чел. (67%) больше, чем за аналогичный период предыдущего года.

Исследования ИСПИ по методике «демографического листа» в прошлом году показали, что продолжительность жизни мужчин в ДВФО почти 64 года, тогда как в ЦФО и ЮФО 67-68 лет, а в СКФО – более 71 года. Женщины в среднем живут почти на 10 лет дольше мужчин, но с худшими показателями по здоровью. По данным иссле­дования Высшей школы экономики (ВШЭ) 62 % женщин и каждый второй мужчина в возрасте от 55 до 59 лет страдают хроническими заболеваниями. И в настоящее время в целом уровень инвалидности российского населения примерно в 5 раз выше, чем в развитых странах. Новая пенсионная реформа, скорее всего, еще больше обострит проблемы «инвалидизации» населения. В стране фактически не создана система гериатрической и геронтологической помощи, которая необходима пожилым и старым людям.

По данным Росстата в возрастном диапазоне от 45 до 90 лет в стране насчитывается 29 921 тыс.чел, а при этом пенсионеров на начало 2018 г. – 46 071 тыс.чел., т. е. более 30 % - «досрочники». При средней пенсии в России 14,2 тыс.руб. в месяц в 2016г. (по сведениям ИСПИ) люди в среднем и пожилом возрасте трудились так (таблица7).

Таблица 7.

Доля работающих по возрастным группам

По оценке Фонда «Общественное мнение» 53 % российских пенсио­неров прекращают работу против своего желания (политика компаний о 40-летних сотрудниках, решение работодателя, состояние здоровья).

Между тем, демографическая нагрузка – это не соотношение между работающими и пенсионерами, как нам пытаются представить. Это соотношение между работающими и неработающими, в число которых входят дети, подростки, инвалиды, а также вышедшие на пенсию досрочно. В 1998 г. по данным Росстата на 100 работников приходилось 150 неработающих, сегодня – 103. И уровень этой демографической нагрузки не достигнет параметров 1998 г. даже в 2050 г.

Аргументы власти о безотлагательной необходимости пенсионной реформы в сравнении с экономически развитыми странами также достаточно лукавы. Все эти страны приступили к своим пенсионным реформам, когда их население устойчиво стало жить дольше (от 76,4 до 80,1 года у мужчин и от 81,2 до 86,8 года у женщин в США и Японии, соответственно), используя достаточно гибкие механизмы проведения. Средние доходы пенсионеров там, по нынешнему курсу рубля, много­кратно выше (в 3-4 раза в Греции и Франции, 7-8 раз – в Израиле и Финляндии, более 10 раз – в Дании и т. п.) При этом, как правило, за скобками остаются участие людей в негосударственных пенсионных фондах и созданные ими накопления на предприятиях (у тех же англичан и французов), масса институтов, помогающих им встать на ноги и защитить свои права. В этих условиях наш выход на среднюю пенсию в 20 тыс.руб. к 2024 г. выглядит неубедительно.

Более чем сомнительно заявление о возможности реально сэкономить за счет реформы 2,3 трлн.руб. и пустить их на развитие экономики. Эти деньги следует искать не там. По оценке Счетной палаты 1,9 трлн.руб. расходов федерального бюджета неэффективны. Госкорпорации «де-юре» должны направлять в бюджет не менее 50% по МСФО, а тот же «Газпром» в 2017г. заплатил только 27%. Переоценка категорий «досрочников» позволит сэкономить более 400 млн.руб.. Тот же Пенсионный фонд России (ПФР) в 2014 г. тратил на свою работу 18 % средств от 7-триллионного бюджета (в частности на строительство своих новых резиденций), тогда как в развитых странах норма – 5 %. По мнению специалистов «увеличение пенсионного возраста не позволит сбалансировать бюджет ПФР из-за регрессивной фискальной политики». И эти источники экономии для бюджета можно продолжать.

Таким образом, произошедшие структурные сдвиги привели к количественному снижению трудоспособного населения, изменению качественного состава трудовых ресурсов, а также собственно к их старению. В этих условиях призыв Президента «совершить рывок» можно осуществить, по нашему мнению, только при консолидации всего общества, развивая и обновляя технологические фонды и, главное, вкладывая в людей, в «человеческий капитал» [4]. Иначе никакого «шестого технологического уклада» стране не достичь.

И если уж президент пересмотрел свое мнение 2005 года о неиз­менности в стране пенсионного возраста, то реализовать его следует осторожно и последовательно, минимизируя «неэффективные расходы» федеральных и региональных бюджетов, внести изменения в трудовое законодательство, создавать новые рабочие места для разновозрастных категорий населения (с достаточной оплатой труда), вывести из «серой» зоны работающих там от безвыходного положения, отменить «плоскую» шкалу налогообложения и ввести прогрессивную шкалу (например с 3‑5 млн.руб.), увеличить отчисления в социальные фонды добы­вающих компаний, повысить надежность медицинского обеспечения с учетом возрастных категорий на местах.

Президент потребовал увеличить продолжительность жизни Россиян к 2024 г. до 78 лет, а к 2030 г. – до 80 лет. По данным Высшей школы организации и управления здравоохранением (ВШОУЗ) продолжительность жизни у нас зависит от качества и доступности медицинской помощи на 30 %, от социально-экономических факторов - на 37 %, от образа жизни человека (в частности, потребления алкоголя и табака) – на 33 %.

Отечественная история показывает, что доступность медицинской помощи возрастала тогда, когда на нее выделялись государственные ассигнования. Доля же госрасходов на медицину в ВВП у нас стыдливо низка для развитой страны и к тому же снижается: с 90-х годов с 7-8 % до 3,6%. По расчетам той же ВШОУЗ расходы на медицину должны расти хотя бы на 15 % ежегодно. Пока же принятая стратегия на приоритет развития новых ультрасовременных медицинских центров осуществляется в ущерб общедоступной медицинской помощи. Отсюда и оценка эффективности системы здравоохранения в России (между­народным агентством Bloomberg) – последнее 55 место.

Но дело не только в медицине и личном образе жизни. Для повышения «качества жизни должны быть низкие налоги, дешевые кредиты, справедливые суды, независимые партии, благожелательный контроль, реальная борьба с поборами».

Люди пожилого возраста не смогут заменить молодых работников. Эти группы работают в разных профессиях и обладают разными возможностями. Если несколько лет назад самым крупным отраслевым работодателем была промышленность, сегодня это торговля. Примерно половина всех занятых в России приходится на 29 массовых профессий, многие из которых не требуют высокой квалификации. Самые распространенные – это продавец и водитель легкового автомобиля, на которые приходится около 15 % всей занятости. И еще охранники, вахтеры, кладовщики, гардеробщики и т. п. Это профессии «со свободным входом», где не надо иметь особую квалификацию, зави­симость от образования и опыта. А предпринимательство, инновации, новые технологии – для этого нужны молодые. Это уже проблема всей экономики, а не пенсионной системы.

Происходящие структурные сдвиги, в свою очередь, накладывают серьезные ограничения на возможность ускоренного социально-экономического развития регионов Дальнего Востока.

Дополнительными требованиями к остающимся здесь и к канди­датам на переселение в ДВФО можно считать: личный интерес к участию в развитии территории, необходимые физические и интеллектуальные составляющие, достаточные квалификация и компетентность, должную технологическую подготовленность, удовлетворенность предлагаемыми условиями проживания. Можно говорить о формировании на этом этапе здесь определенного «социума - территориальной общности людей» [1], разделяющих эти требования и способных ответственно решать национальные цели и стратегические задачи развития России на этой территории. Видимо, люди начинают это понимать. В Приморском крае с начала реализации Федерального закона о дальневосточном гектаре (1 июня 2016 г.) по настоящее время из 47 тыс. заявлений более четверти аннулировано гражданами самостоятельно.

Сейчас здесь нужны не временщики, конъюнктурно использующие ситуацию. «Дальневосточники должны вновь почувствовать себя передовым отрядом России, вести за собой соотечественников». Пока же уезжают лучшие кадры в самом трудоспособном возрасте (в 2017 г. – 17 тыс.чел). Единый день голосования не добавил лигитимности партии власти (пример Приморского и Хабаровского краев).

12 сентября 2018г. на пленарном заседании IV Восточного форума Президент заявил о необходимости разработать национальную прог­рамму развития Дальнего Востока на период до 2025 г. с перспективой до 2035 г., ориентироваться на темпы экономического роста Дальнего Востока выше среднемировых, не менее 6 % в год. «Стремиться нужно к тому, чтобы как можно больше наши границы жили, работали и строили свои дома, создавали семьи, растили детей именно здесь – на Дальнем Востоке».

Список литературы:

1. Алаев Э.Б. Социально-экономическая география. Понятийно-терминологи­ческий словарь. - М.: «Мысль», 1983. – С. 182-183.
2. Дальний Восток России: / под. ред. П.А. Минакера. - М.: Прогресс-Комплекс Экопрос, 1993. – 156 с.
3. Жучков О.А., Тупикова О.А. Динамика российского расселения в условиях растущей урбанизации с учетом восточного вектора // Актуальные вопросы экономических наук и современного менеджмента / сб. статей по материалам VII Междунар.науч.-практ. конф. № 2(5). – Новосибирск: Изд. АНС «СибАК», 2018. - С. 70-80.
4. Жучков О.А., Тупикова О.А. К проблеме кадрового обеспечения отечествен­ного производства /Современная наука: проблемы и перспективы: сб. мат-лов III Междунар. науч.-практ. конф. – Ставрополь: ЛОГОС, 2017. – С. 26-35.