ИССЛЕДОВАНИЕ «КУЛЬТУРНОЙ ПАМЯТИ» В ИСТОРИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ

АННОТАЦИЯ

Цель статьи – показать актуальность внимательного прочтения научно разрабатываемого понятия «культурная память». В статье были рассмотрены основные теории «культурной памяти» и схожие теории, затрагивающие исторический, политический и культурологический аспект проблемы. Анализ работ зарубежных и отечественных ученых продемонстрировал существующий опыт накопленных исследований, который прослежен от индивидуального свойства памяти до общественных обобщений. Полученная информация может быть использована в методических разработках специалистов, занимающихся теоретическим изучением человека, а также для прикладных общественных наук.

ABSTRACT

The purpose of the article is to show the relevance of the attentive reading of the scientifically designed concept of "cultural memory". The article covered the main theories of "cultural memory" and similar theories affecting the historical, political and cultural aspect of the problem. The analysis of the works of foreign and domestic scientists has demonstrated the existing experience of accumulated research, which is traced from the individual properties of memory to public generalizations. The information obtained can be used in the methodological developments of specialists involved in theoretical study of a person, as well as for applied social sciences.

Ключевые слова: культурная память, историческая память, политика.

Keywords: cultural memory, historical memory, politics.

Актуальность данного исследования вызвана общей характеристикой культурного человека, свойств его поступков и памяти. Вследствие этого возникает внимание к вопросу, в данном случае к культурной памяти человека, как фактора культурной личности, а также роли культурной памяти в науке со всеми ее современными характеристиками.

Научная актуальность данной работы вызвана тем, что тематика культурной памяти получила свое развитие недавно, в отечественной гуманитарной науке существование фундаментальных работ по данному вопросу невелико. Такие работы начали появляться в конце последнего десятилетия XX века; были разработаны ряд теоретических аспектов, общих концепций, которые нуждаются в дальнейшем уточнении и систематизации получаемого знания. Научная актуальность исследуемой проблемы проявляется в новизне темы, что предполагает дальнейшую междисциплинарную теоретическую работу, включая в себя синтез терминов и их дефиниций из разных сфер гуманитарного знания, в которых разрабатывается данная проблема. Это обусловлено тем, что наличие нестрогой системы определения и толкования понятий приводит к путанице в объекте самой темы, в смежных гуманитарных науках, изучающих эту же тему, а также в междисциплинарном обобщении.

Следующим фактором научной актуальности являются малая степень разработанности проблемы культурной памяти и свойства культурной памяти, присущей культурной личности. И далее – культурного общества, что позволяет изучать эту тему широко другим гуманитарным наукам: социологии, психологии, антропологии и т.д. Все эти темы не находят научного отражения применительно к эмпирическому материалу.

Слабая степень апробирования теории культурной памяти актуализирует изучение этого направления в гуманитарных и прикладных науках как одно из перспективных.

Политико-идеологическая актуальность разработки данной теории обусловлена ярдом современных идеологий и направлений мысли, которые затрагивают культурного субъекта.

Приведем такой пример. Так, мы можем проанализировать, что культурный субъект превращается в цифровой субъект. Происходит переход от одной стадии к другой. Переход не приносит проблемы и потери для культурной личности. Однако цифровой субъект дистанцируется. По наблюдениям, у такого человека привязанностей нет. У него появляются новые привязанности, которые становятся неформальными. Происходят глобальные явления и изменения, общество таким образом может потерять профессионала, а это очень важно для сегодняшнего общества. У цифрового субъекта нет культурных связей и преемственностей. Исходя из нужд общества, современная проблема дистанцированности должна повернуться лицом. Вот что является сегодня проблемой для науки, что создается и открывается для исследований. В этой связи философия должна дать отклик на современную жизнь нового внеличностного субъекта.

Человек без культурной памяти выражает себя как носитель. Это характеризует его отношение к стране. Он не застрахован от ошибок в будущем. Соответственно, здесь нужна связь с прошлым. Необходимо с научной точки зрения выявить то, что позволяет сформировать ценностную систему человека, прошлого, страны, народа. А также каких ошибок опасаться; каких сложных культурных явлений, чтобы современность не приводила к агрессивному сносу памятников и запрету книг.

Таким образом, в условиях нарастающих социальных проблем и противоречий культурная память имеет обостренность в самом обществе.

Интерес к феномену памяти прослеживается еще с античной философии, где она представляется явлением индивидуального сознания, локализованным в голове индивида и представляющим собой некое статичное хранилище информации. Такое представление сохранялось до самых первых исследований в области экспериментальной психологии XIX века.

С начала XX века сформировалось новое понимание памяти как динамической системы, которая функционирует не только внутри субъекта, но и в общественной психологии. Первые концепции, связанные с новой интерпретацией феномена памяти, отражены в работах А. Варбурга [1], Л.С. Выготского [2], М. Хальбвакса [8], Э. Дюркгейма [3]. В 1920–1930 гг. отечественные психологи А.Р. Лурия и Л.С. Выготский выделяли понятие «культурная память» [5], формулируя социальную концепцию памяти. К проблемам памяти в последние десятилетия XX века стали активно обращаться историки (Ж. ле Гофф, Р. Коллингвуд, И. Олабарри, Й. Рюзен, Дж. Тош), открыв более широкое поле для исследования – историю культуры. В конце XX века термин «культурная память» был наиболее подробно описан немецким египтологом Яном Ассманом, который в своей работе «Культурная память» развивал теорию коллективной памяти Мориса Хальбвакса.

Многие зарубежные ученые занимаются изучением литературных и художественных произведений с точки зрения того, как последние отражают специфику и сложность культурной памяти (М. Ширвани, Коллин М. Конуэй, Кэрол Буич Дэвис, Э. Коресаар и др.). Руководитель школы культурологии НИУ ВШЭ В. Куренной рассматривает проблемы культурной памяти, связанные с влиянием на нее новой медийной ситуации.

Теория памяти в большинстве случаев в отечественной и зарубежной исторической науке рассматривалась как метод для исследования определенных обществ, в результате чего акцентирование в объекте исследования теории памяти предполагает рассмотрение, прежде всего, историографии данных теорий.

Впервые в историографии тема изучения теории памяти от Я. Ассмана была положена в работах А. Ассман, где теория культурной памяти рассматривалась как важная веха в исследовании памяти традиционных обществ. Однако в ее работах подчеркивалась нестройность понятийного аппарата концепции культурной памяти, что, на ее взгляд, нуждалось в дальнейшей проработке. В результате чего А. Ассман выделила и обосновала политическую память, отделив ее от социальной и культурной памяти, тем самым задав фреймы каждого из направлений изучения памяти. В своих работах исследовательница обратила внимание на темпоральные рамки теорий. Так, она доказывала необходимость трансформации теории Я. Ассмана при исследовании современного общества. В работах А. Ассман одной из первых показала значимость теории культурной памяти Я. Ассмана, а также указала на необходимые элементы доработки его теории.

Дальнейшие исследования европейских историков, философов и культурологов относительно теории культурной памяти совмещают подходы Яна и Алейды Ассман в единую теорию памяти.

Гораздо больше распространена и цитируема теория «мест памяти» французского исследователя Пьера Нора. Так, его труд «Франция – память» П. Хаттон причислил к постмодернистской историографии, изучающей археологию памяти. В обзоре теории Пьера Нора Хаттон заметил их сходство в анализе коммемораций с М. Фуко. Главный смысл идеи издания «Франция – память» П. Хаттон видел в осмыслении заката французской национальной памяти, свидетелем которого стал данный проект.

Во многом П. Хаттон согласился с позициями П. Нора, поддерживая его утверждения о том, что история в современном понимании представляет собой память, которую общество предпочитает прославлять.

Достаточное внимание концепции теории «мест памяти» уделял французский философ, представитель феноменологии Поль Рикёр, который в своей монографии «Память, история, забвение» [6] выявил темпоральные характеристики концепции Пьера Нора. Философ подчеркивал разницу во взглядах на концептуальный вопрос соотношения истории и памяти между Морисом Хольбваксом и Пьером Нора, где последний придерживался более сложной системы взаимоотношений, чем простая дихотомия.

Осмыслял концепцию Пьера Нора в контексте культуральной истории Питер Бёрк, которую он назвал одной из форм ее проявления. Он отметил, что по мере отдаления событий они обрабатываются бессознательным и утрачивают нечто из своей специфики.

Как результат они становятся более похожими на схему для передачи информации следующим поколениям. Таким образом, в предметную область культурной истории входит реконструкция механизмов сохранения воспоминаний в контексте ментальности и чувств исследуемой эпохи.

Широкое распространение теории памяти получили в отечественной историографии, где концепции культурной памяти Яна Ассмана и «мест памяти» Пьера Нора рассматриваются как способы и методики для исследования памяти определенного периода в истории, так и как самостоятельные парадигмы в теоретических контекстах. В связи с чем в историографическом обзоре следует выделить основные направления исследования и обозначить ведущих авторов работ.

Прежде всего, стоит выделить направление, в котором производится критика теорий памяти как несостоятельных. Так, по мнению А.М. Руткевича [7], определение «коллективной памяти» некорректно, поскольку при существовании общих воспоминаний у каждого индивида происходит свое индивидуальное осмысление данного опыта, особая передача объяснительных схем. В связи с чем Руткевич сделал вывод о том, что «всякий раз речь должна идти не о “коллективной памяти”, а о средствах воздействия одних людей на других, о традиции в своем первоначальном значении “передачи” опыта, знаний и навыков». То есть автор определил то, что в исследованиях необходимо говорить не о «коллективной памяти», а о «исторической политике».

Стоит выделить направление, которое изучает соотношение между такими понятиями, как «память» и «забвение», а также рассматривает преодоление исторической травмы путем забвения. Так, Н.А. Кочеляева [4] посредством анализа еврейского и польского обществ выделила основные формы воздействия государства на общество в рамках как исторической политики, так и феномена коллективной памяти. Соответственно, часть отечественных историков памяти рассматривали систему взаимоотношений между понятиями «историческая память» и «историческая политика». Прежде всего, это работы О.Ф. Русановой, которая, во многом опираясь на исследования Пьера Нора, рассматривала феномен исторической политики государства в рамках «войны памяти», а также «законодательства памяти» на примере анализа современной ситуации в России и Франции. В свете данного подхода достаточно интересно проследить осмысление концепций исторической и культурной памяти, а также ее связи с политикой памяти в работах Н.Л. Мысливец, О.А. Романова. Где наблюдается смешение понятийного аппарата данных теорий, результатом которого является некритичное утверждение о тождестве понятий памяти и «подменной» истории в современном дискурсе. Исследованиями теорий исторической памяти, в частности концепции Я. Ассмана и Пьера Нора, их анализом, а также выявлением эвристического потенциала занимались Л.П. Репина, О.Б. Леонтьева, В.В. Нуркова.

Список литературы:

1. Васильев А.Г. Теория социальной памяти Аби Варбурга в интеллектуальном контексте эпохи // Время – История – Память: ист. сознание в пространстве культуры. – М., 2007.
2. Выготский Л.С. Психология развития человека. – М. : Смысл; Эксмо, 2005. – 1136 с.
3. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. – М. : Наука, 1991. – 576 с.
4. Кочеляева Н.А. Взаимодействие механизмов памяти и забвения в исторической перспективе // Культурологический журнал. – 2012. – № 1 (7) / [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://cr-journal.ru/rus/journals/107.html&j_id=9 (дата обращения: 17.04.2021).
5. Иванов В.Вс. Соотношение индивидуальной и социальной памяти в контексте интеграции семиотико-антропологического, математического и естественно-научного подходов // Пленарный доклад на «Гуманитарных чтениях РГГУ – 2014» / [Электронный ресурс].  – Режим доступа: http://gefter.ru/archive/12105 (дата обращения: 17.04.2021).
6. Рикёр П. Память. История. Забвение. – М. : Гуманитар. лит., 2004. – 728 с.
7. Руткевич А. М. Прошлое историка // Философский журнал. – 2008. – № 1.
8. Хальбвакс. М. Социальные рамки памяти / пер. с фр. и вступительная статья С.Н. Зенкина – М. : Новое издательство, 2007. – 348 с.