ОТВЕТСТВЕННОСТЬ РУКОВОДИТЕЛЯ ДОЛЖНИКА И ИНЫХ ЛИЦ В ДЕЛЕ О БАНКРОТСТВЕ

RESPONSIBILITY OF THE HEAD OF THE DEBTOR AND OTHER PERSONS IN THE CASE OF BANKRUPTCY

Evgeny Zverev

undergraduate student Altai branch of RANEPA

Russia, Barnaul

Alexey Chesnokov

scientific adviser, Ph.D., head of department. Civil law and process, Altai branch of RANEPA

Russia, Barnaul

АННОТАЦИЯ

В статье рассмотрена характеристика главы 3.2 Закона о банкротстве об ответственности руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве. Обращается внимание на основные новеллы и концептуальные недостатки правового регулирования.

ABSTRACT

The article examines the characteristics of Chapter 3.2 of the Bankruptcy Law on the liability of the head of the debtor and other persons in a bankruptcy case. Attention is drawn to the main novelties and conceptual shortcomings of legal regulation. The question is raised about abandoning the model of subsidiary liability and replacing it with direct tort liability for harm caused to the rights of creditors.

Ключевые слова: банкротство, субсидиарная ответственность, деликтная ответственность, юридические лица, убытки, права кредиторов.

Keywords: bankruptcy, subsidiary liability, tort liability, legal entities, losses, creditors' rights.

Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» [1] (далее – Закон о банкротстве) содержит в себе гл. III.2., посвященную привлечению руководителя должника и иных лиц к субсидиарной ответственности с целью взыскания задолженности, включенной в реестр требований кредиторов. Стоит обратить внимание на то, что при привлечении к субсидиарной ответственности учитывается срок? равный трехлетнему периоду до объективного банкротства должника (п. 1 ст. 200 ГК РФ). Под объективным банкротством понимается состояние, когда активы должника снизились до уровня, который не позволяет удовлетворить в полном объеме требования всех кредиторов.

Существует грань между попаданием должника в состояние объективного банкротства и возникновению признаков банкротства. При признаках уже не имеет значение сокрытие контролирующим должника лицом (далее – КДЛ) фактов, указывающих на неплатежеспособность или недостаточность имущества должника [3, С. 22]. При этом основанием для привлечения к субсидиарной ответственности является наличие единовременно следующих обстоятельств: КДЛ, имеющее фактическую возможность давать должнику обязательные для исполнения указания или иным образом определять его действия; неправомерные действия (бездействия) данного лица, причинившие вред кредиторам и влекущие за собой субсидиарную ответственность; недостаточность активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами [3, с. 62].

Под понятием «контролирующее должника лицо» подпадают физические и юридические лица, имеющие либо имевшие не более чем за 3 года до возникновения признаков банкротства, а также после их возникновения до момента принятия арбитражным судом заявления о признании должника несостоятельным, право давать обязательные для исполнения им указания или возможность иным образом определять его действия. Согласно этому, в силу должностного положения КДЛ могут быть признаны главный бухгалтер, финансовый директор и должностные лица, осуществляющие корпоративный контроль над должником.

Однако в Закон о банкротстве целесообразно внести дополнение по расширению круга лиц, указываемых в заявлении о привлечении к субсидиарной ответственности. Например, в случае наличия доказательств, подтверждающих причастность супруги или супруга, а также совершеннолетних дееспособных детей контролирующего лица должника к действиям, которые привели к неплатежеспособности организации, это должно послужить основанием для привлечения их к солидарной субсидиарной ответственности.

Специального регулирования на законодательном уровне требует правовое положение так называемого «номинального» руководителя (формально входящего в состав органов юридического лица, но не осуществлявшего фактическое управление). На сегодняшний день в российском праве данного понятия не существует, а также признаков, по которым такого руководителя можно определить. При введении данного понятия и соответствующих признаков, по которым руководитель будет признаваться «номинальным», а также способов его защиты можно будет более эффективно влиять на действительных фактических руководителей организации, которые своими действиями или бездействием привели организацию в статус неплатежеспособной и в конечном итоге в процедуру несостоятельности (банкротства). Практическая же реализация данного механизма возможна на основании заявления кредитора о применении субсидиарной ответственности к субъектам гражданско-правовых отношений [7, с. 242].

Презумпция наличия статуса КДЛ при получении выгоды за счет незаконных или недобросовестных действий содержит два юридических факта: факт-основание, присутствующий в гипотезе нормы, и факт-предположение, заключенный в диспозиции нормы. Имеется в виду, что если установлено конкретное лицо, являющееся КДЛ, то, как следствие, необходимо доказать факт получение выгоды этим лицом, например, когда вклад в уставной капитал организации оформляется как договор займа и выплаты по такому договору будут считаться дивидендами от деятельности, или когда был получен доход за счет произведенной экономии на оплату оказанных услуг или выполненных работ.

Под выгодой стоит понимать увеличение или сбережение активов, а также любые благоприятные для КДЛ изменения, которые могут иметь имущественные и неимущественные блага. Так, в презумпции указано, что выгоду КДЛ получает за счет причинения вреда неправомерным подконтрольным поведением должника, то есть вред и выгода противопоставляются. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РФ отметила, что по смыслу ст. 1064 ГК РФ вред представляет собой любое умаление охраняемого законом материального и нематериального блага, любые неблагоприятные изменения в охраняемом законом благе, которое может быть как имущественным, так и неимущественным (нематериальным) [8].

Поскольку под денежным выражением причиненного вреда понимаются убытки, то и полученная выгода может быть выражена в денежном эквиваленте. Под денежным выражением выгоды должны пониматься доходы, которое лицо, воспользовавшись нарушением права, получило или должно будет получить, а также обретение чужого имущества, которые это лицо не получило бы при обычных условиях гражданского оборота, то есть без нарушения прав [9, с. 39]. На данный момент Закон о банкротстве содержит в себе пять презумпций доказывания статуса КДЛ для привлечения к субсидиарной ответственности, в том числе за утрату или недостоверность корпоративной документации, а также за недостоверность сведений в Единый государственный реестр юридических лиц и Единый федеральный реестр юридически значимых сведений о фактах деятельности юридических лиц, индивидуальных предпринимателей и иных субъектов экономической деятельности (п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве).

Первая презумпция предусматривает положения, согласно которым перед тем, как обратиться с заявлением о привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности необходимо оспорить сделку, заключенной КДЛ, то есть признать ее недействительной. Данные действия направлены на ускорение судебного разбирательства, поскольку в одном обособленном споре можно заявить сразу два заявления. Однако эта презумпция не отменяет того, что если уже имеется судебный акт о признании сделки недействительной, то он является неоспоримым доказательством фактаоснования [10, с. 23]. Данная презумпция также применима в случаях недостаточности голосов у одного из кредиторов для оспаривания сделки должника. Для применения первой презумпции заявителю необходимо доказать, что сделка, совершенная либо одобренная КДЛ, нанесла существенный вред кредитору (например, крупные сделки по Закону об акционерных обществах) и КДЛ знал либо должен был знать о ее последствиях. Одобрение сделки, например общим собранием акционеров, не освобождает КДЛ от привлечения к ответственности.

Вторая презумпция предполагает привлечение к ответственности за отсутствие учетных и (или) отчетных документов или искажение информации в этих документах не только генерального директора, но и иных лиц, которые в силу своих должностных полномочий по ведению (составлению) и хранению обязательной документации существенно затрудняют проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве. Верховным Судом РФ сформирована судебная практика, отражающая правовую позицию по данному вопросу, на которую должны ориентироваться арбитражные суды и юридическое сообщество [11].

Третья презумпция применяется, если в отношении КДЛ уже вступило в силу решение суда о привлечении его к административной, налоговой и (или) уголовной ответственности. Однако это не освобождает заявителя от обязанности доказывания привлечения КДЛ и к субсидиарной ответственности. Основания освобождения от доказывания, предусмотренные ст. 69 АПК РФ, будут применимы только в том случае, если размер основного долга превышает 50% от общего размера требований кредиторов третьей очереди, включенных в реестр по основной сумме задолженности. В связи с этим для предоставления в суд документов, подтверждающие вину КДЛ необходимо в первую очередь направить заявление об истребовании доказательств в порядке, установленном п. 4 ст. 66 АПК РФ.

При применении третьей презумпции стоит учесть, что КДЛ подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в порядке, предусмотренном не только главой III.2 Закона о банкротстве, но и гл. 25 (ответственность за нарушение обязательств), и гл. 59 ГК РФ (обязательства вследствие причинения вреда). Следовательно, привлечение КДЛ к ответственности связано не с фактом вынесенного ранее определения о привлечении к ответственности руководителя, а с фактом противоправного действия лица, которое повлекло за собой невозможность удовлетворения в полном объеме всех требований кредиторов. Четвертая презумпция включает в себя невозможность полного удовлетворения требований кредиторов в связи с отсутствием или искажением документации должника. Обязанность по хранению документов предусмотрена многими законодательными актами, регулирующими правовое положение отдельных хозяйствующих субъектов. К субсидиарной ответственности при применении данной презумпции может быть привлечено не только КДЛ, но иные лица, ответственные за хранение документов. В таких случаях КДЛ привлекается к ответственности солидарно с иными установленными лицами.

Пятая и последняя презумпция заключается в невозможности удовлетворения требований всех кредиторов в связи с отсутствием или недостоверностью сведений, подлежащих обязательному отражению в Едином государственном реестре юридических лиц и (или) в Едином федеральном реестре сведений о фактах деятельности юридических лиц.

Подводя итог, отметим, что введение презумпции, предусмотренной п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве, направлено на более быстрое доказывание основания привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности. В случаях, когда презумпция не может быть применена, например, если действия (бездействия) КДЛ привели к образованию задолженности по основному долгу в результате выездной налоговой проверки, применяется общая схема доказывания.

Список литературы:

1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 11.06.2021)
2. Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ (ред. от 20.04.2021) «О несостоятельности (банкротстве)»
3. Гутников О.В. Деликтная ответственность за нарушение относительных прав: перспективы развития в российском праве / О.В. Гутников // Закон. 2017. – № 1. – С. 54.
4. Степанов Д.И. Экономический анализ корпоративного права / Д.И. Степанов // Вестник экономического правосудия. 2016. – № 9. – С. 221.
5. Суханов Е.А. Ответственность участников корпорации по ее долгам в современном корпоративном праве // Проблемы современной цивилистики: Сборник статей, посвященных памяти профессора С.М. Корнеева / Отв. ред. Е.А. Суханов и М.В. Телюкина. М.: Статут, 2017. – 348 с.
6. Цепов Г.В. Можно ли судить за алчность? Ответственность контролирующих лиц коммерческой корпорации перед кредиторами за принятие чрезмерного предпринимательского риска при угрозе несостоятельности / Г.В. Цепов // Закон. 2016. – № 8. – С. 208.