ГРАНИЦЫ ПРИМЕНИМОСТИ ТЕХНОКРАТИЧЕСКОГО ПОДХОДА В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ

LIMITS OF APPLICABILITY OF TECHNOCRATIC APPROACH IN POLITICAL PHILOSOPHY

Petr Vinogradskiy

student, Department of Political Science, Moscow State Pedagogical University,

Russia, Moscow

АННОТАЦИЯ

В статье на примере осмысления концепций Н. Макиавелли, Т. Веблена и Д. Белла подвергается анализу возможность создания полностью не идеологизированного технократического подхода в политике и изучается возможные пределы его применимости в политической практике.

ABSTRACT

In the article on the example of the analysis of concepts N. Machiavelli, T. Veblen and D. Bella analyzes the possibility of creating a completely non-ideological technocratic approach in politics and examines the possible limits of its applicability in political practice.

Ключевые слова: технократия, идеология, Н. Макиавелли, Т. Веблен.

Keywords: technocracy, ideology, N. Machiavelli, T. Veblen.

Одной из ключевых политических проблем современности стал кризис традиционных идеологий. Он был порожден развалом СССР, мировой системы социализма и созданием «общества спектакля» на Западе, с характерным для него доминированием фактора манипуляции сознанием.

Результатом этого стал не только кризис традиционных идеологий таких как: социализм, социал-демократия или либерализм, но и кризис всей политической системы представительской демократии в целом. Под сомнение была поставлена сама идея рационального выбора человеком той или иной политической позиции. В России этот кризис идеологий приобрел и институциональное измерение в виде запрета на государственную идеологию (статья 13 Конституции РФ).

На этом фоне большую популярность приобрела концепция технократии, обобщая которую можно сказать, что суть технократического подхода, в узком понимании этого термина, заключается в требовании перехода власти (или части власти) к научно-техническим специалистам, как носителям объективного знания, а в «широком» понимании — в необходимости принимать решения в общественной сфере, исходя из единственно правильного, рационального, неангажированного и научно-эмпирически обоснованного знания. Эта концепция тесно связывается с происходящей научно-технической революцией и формированием информационного общества и получает все большее распространение, как в России, так и во всем мире. Для того, чтобы проанализировать возможность ее практического применения и ее обоснованность, необходимо проанализировать, а на сколько действительно внеидеологичны и объективны философы и идеологии технократизма?

Обращаясь к истории технократических идей, можно увидеть, что предтечей технократизма в политическом измерении выступает знаменитый Флорентийский писатель и общественный деятель Никколо Макиавелли.

Одним из первых обратил внимание на это К.Маркс, изображая оригинальность макиавеллизма в виде политики, освобожденной решительно от всяких своих связей с моралью и религией [7, с.68]. Впоследствии именно этой трактовки творчества Макиавелли придерживались Кассирер, Реноде, Ольшки и Хэнкока и другие ученые. Он для них — трезвый   специалист, не связанный ни этическими, ни политическими принципами, объективный исследователь политики, нравственно-нейтральный ученый, который (как утверждает Карл Шмид) предвосхитил Галилея в применении индуктивных методов к социальному и историческому материалу и не имел никакой моральной заинтересованности в использовании сделанных им технических открытий, одинаково готовый отдать их и освободителям, и деспотам, хорошим людям и подлецам.

Прежде всего он верил в разум, метод Макиавелли заключался в максимально рациональном, тщательной взвешивании всех реально имеющихся альтернатив, широко применяя метод индукции, он отбрасывал все недостоверное, ложное, все казавшиеся ему нереальным, утопическим для того, чтобы прийти к единственно верному с его точки зрения результату.

Автор «Государя» с недоверием относился к любым не основанным на фактах и реальности политическим построениям. «Многие измыслили республики и княжества, никогда не виданные и о которых на деле ничего не было известно. Но так велико расстояние от того, как проистекает жизнь в действительности, до того, как должно жить, что человек, забывающий, что делается ради того, что должно делать, скорее готовит свою гибель, чем спасение» [6, с.124].

Оценивая сферу политики (государство и общество), Макиавелли стремился рассуждать как ученый – объективно, спокойно и без каких-либо предвзятых отношений к чему-либо. Собственно, именно в этом и заключался технократизм его подхода к политике. Это не был чистый технократизм, характерный для XX века с его приматом науки и техники и передачи власти в руки людей науки. Во время Макиавелли для проявлений технократизма подобного типа не было совершенно никаких предпосылок. Но именно в политическом измерении Макиавелли впервые в истории общественной мысли последовательно стремился к рационально мыслимому, логически выверенному знанию. Однако внимательное изучение творчества Макиавелли заставляет поставить под вопрос его знаменитый аморализм и даже рациональную объективность, «технократичность» его политического мышления. Под технократизмом в политическом измерении мы понимаем изучении политики рационально-научными методами вне какой-либо связи с религиозными или идеологическими ценностями. Однако, автор «Государя» и «Размышлений» вовсе не был ни противником нравственности как таковой, ни человеком равнодушным к вопросам морали, скорее, опираясь на опыт реальной политики, не имевшей ничего общего ни с христианской, ни с общечеловеческой нравственностью, он последовательно преодолевал идеологические основы именно средневековой идеологии, ища при этом новые критерии нравственности в реальной земной действительности, и прежде всего в самой политической деятельности нового государя, которая с его точки зрения должна быть направленна на общественное оздоровление Италии, ее единство и освобождение от иностранных захватчиков. Подход в политике не является его мировоззренческой позицией, а представляется ему лишь полезным средством для достижения своих целей и выражения своей личности. Таким образом перед нами все та же идеология Возрождения, но, образно выражаясь, вывернутая наизнанку. Цели, преследуемые Макиавелли, прекрасны и благородны, но гуманизм Макиавелли основан не только на гуманных целях, но и на нечеловеческих средствах достижения этого человеческого идеала. Эти противоречия вполне осознавались самим Макиавелли, они воспринимались им как трагические противоречия своего времени.

Ту же картину наличия идеологической основы при формально провозглашаемом примате рациональности мы увидим, если обратимся к творчеству такого отца технократизма как Торстейн Веблен.  В своих работах он исходил из логики развития производственных отношений позднего монополистического капитализма, ключевым для него было противоречие между «реальной индустрией» (производством) и «бизнесом» (сферой финансового обращения). Индустрия, с его точки зрения, представлена прежде всего инженерно-техническим персоналом, рабочими, которые заинтересованы в прогрессе. Представители же бизнеса ориентированы исключительно на прибыль, и производство как таковое им не интересно. И если ранний капитализм характеризовался господством производителя, то в современном Веблеру обществе господствует финансист, контролирующий ценные бумаги и финансы и получающий спекулятивные доходы, не связанные с производством. В результате финансовый рынок доминирует над рынком производственным (стоимость финансовых активов становиться больше стоимости материальных), а зачастую и вступает в противоречие с его интересами.

Поэтому, с точки зрения Веблера, власть капиталистов становится неэффективной, а сами они постепенно превращаются в паразитический «праздный класс». Интересы же общества и развитие индустрии подводит к необходимости социальных преобразований и к необходимости установления на производстве власти инженеров – «технократии» (лиц, получающих власть на основании знания ими современной техники). Основной их целью по Веблеру является наилучшая работа промышленности, а не прибыль. И поскольку все подчиняется законам рациональности и может быть изучено с помощью науки, то инженеры в конченом итоге должны прийти и к политической власти, ибо они могут более эффективно осуществлять управление и блюсти общественные нужды. Не трудно увидеть, что у Т. Веблена речь идет о весьма экзотичной, но все же вариации социалистических идей, где превалирует идея общественного блага, подвергается анафеме ориентация на прибыль, «кредит является одним из обветшалых институтов, который путем преобразования должен выйти из употребления… Наверно, и банкир отживет свой век» [4, с. 45], только на месте мессианского класса стоят не только рабочие, но и (и в первую очередь) техническая интеллигенция, а главной целью видится не возвращение человека к самому себе и удовлетворение разумных потребностей, а всесторонние развитие производства.

В отличии от Т. Веблена Гэлбрейт постулировал якобы уже произошедший «конец старого капитализма». С его точки зрения отделение функции управления от функции владения капитала создало совершенно новую общественную ситуации и поменяло структуру социума. Функция управления перешла в руки «технопрофессионалов», управляющих капиталом, и этот переход являлся следствием развития науки и техники.

Вместе с функциями управления к специалистам, по мнению Гэлбрейта, переходит и власть над предприятием и, соответственно, над капиталом. Таким образом и в его концепции под маской технократических идей прослеживается определенная политическая и идеологическая позиция.

Если мы обратимся к творчеству такого современного идеолога технократии как Д. Белл, мы увидим иную идеологическую концепцию. С его точки зрения, общества стран Запада постепенно объективно входят в постиндустриальную стадию, которая характеризуется центральным местом теоретических знаний, оказывающих решающее значение для изменения общества, в социальной структуре господством «меритократии», класса технических специалистов, в управленческой сфере принятием решений на основе «интеллектуальных технологий», при этом новая технократическая элита не только не претендует на переустройство общества, но и не получает политической власти, хотя образует группу влияния, конкурирующую за власть со «старыми элитами» капиталистов и бюрократии – «В постиндустриальном обществе элита – это элита знающих людей. Такая элита обладает властью в пределах институтов, связанных с интеллектуальной деятельностью: исследовательских организаций, университетов и т.п., но в мире большой политики она обладает не более чем влиянием» [2, с.79].

С точки зрения Белла, выдвижение этой новой «технократической элиты» представляет собой общественный прогресс из-за присущей ей нравственности, эффективности и т.д., ставшей в свою очередь следствием доступа к знаниям и более высокого уровня образования.

Таким образом, можно прийти к выводу, что за видимой объективностью, научностью всех этих концепций четко прослеживается их идеологическая направленность, их политическая ангажированность. Сама концепция технократии в современном мире становиться идеологическим концептом и оказывает влияние на формирование общественного сознания. Более того, сокрытие ее идейной направленности активно используется политическими элитами для манипуляции сознанием и становиться фактором управления обществом.

Список литературы:

1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. — М.: Академия, 1999. - 944 с.
2. Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе. — М.: Прогресс, 1986. 453 с.
3. Веблен Т. Теория праздного класса: экономическое исследование институций. — М.: Прогресс, 1984. — 183 с.
4. Гуревич П. С. Конец философии или её возрождение? // Философская школа. 2017, №1.— С. 11-21.
5. Гэлбрейт Дж. К. Новое индустриальное общество — The New Industrial State (1967).—АСТ, 2004.— 608 с.
6. Макиавелли Н. Государь; Рассуждения о первой декаде Тита Ливия ; . - Санкт-Петербург : Азбука-классика, 2007. - 270   с.
7. Маркс К., Энгельс Ф. Письма. М.: Московский рабочий, 1922. С. 68.