АНГЛИЙСКИЙ ФОЛЬКЛОР В ТРАДИЦИИ ВЕЛИКОБРИТАНИИ

АННОТАЦИЯ

С самого раннего детства мы сталкиваемся с фольклорными произведениями своего народа. Родители читают детям сказки, поют колыбельные, развлекают их небылицами. Однако в современных школах нередко опускается изучение иностранного фольклора. Между тем, произведения разных народов могут служить не только для развлекательных целей, но и как ресурс изучения культуры другой страны.

Ключевые слова: британский фольклор, сказки.

Британский фольклор чрезвычайно богат и разнообразен. Он пришел к нам из глубокой древности и хранит на себе печать тех эпох и тех культур, в недрах которых создавался. Кельтские племена (пикты, белги, гелы, скотты, бритты и другие) пришли на Британские острова с европейского континента еще в первом тысячелетии до нашей эры и принесли с собой высокоразвитую культуру. Скотты передали впоследствии свое имя шотландцам, а от бриттов произошло латинское название Британия - его утвердили за завоеванными ими землями римские легионеры. Когда легионы ушли, на смену господству, продолжавшемуся несколько веков, Рима приходит в V-VI веках н.э. вторжение воинственных германских племен англов, саксов, ютов и фризов. Англосаксы оттеснили кельтов на запад и север страны, а также в Ирландию и дали захваченной территории новое наименование - Англия.

Британские острова нередко подвергались также в те времена набегам скандинавских викингов-датчан и норвежцев (часть которых там и осела), а в 1066 году были покорены норманнами.

Отзвуки жестоких битв, сотрясавших никогда Британию, отчетливо слышны в ее фольклоре. Эти отзвуки слышны в ирландских сагах - эпических прозаических рассказах со стихотворными вставками, великолепных памятниках кельтской культурной наследия. Их любимым героем стал бесстрашный воин Кухулин, чей удар рогатым копьем неотразим, а самому ему, как говорит одна из саг, присущи только три недостатка: то, что он был слишком молод, слишком смел и очень прекрасен. Эти отзвуки слышны в уэльских легендах о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, которые послужили основой для множества литературных обработок.

Артуровские легенды, зародившись в пятом веке, складывались в течение длительного времени и прошли несколько стадий в своем развитии. Фигура короля Артура, который является то бесстрашным воином, то справедливым и мудрым правителем, выросла постепенно для кельтов в символ сопротивления иностранному нашествию - сначала англосаксонскому, а затем и норманнскому. Народ наделил в своих сказаниях Артура бессмертием, выразив веру в то, что он не умер, а лишь погрузился в сон вместе с преданными рыцарями и ждет заветного часа, чтобы прийти на помощь.

Благодаря естественным контактам кельтов с другими народами король Артур и его славные рыцари, его добрый советчик - прорицатель и волшебник Мерлин стали также достоянием английского, фольклора, отправились в победное шествие по европейскому континенту, начав с мирного завоевания Франции. Та же судьба постигла искусно вплетенную в артуровский цикл романтическую легенду о Тристане и Изольде, которая получила широкое распространение, дойдя до славянских земель [2].

По всему миру разнеслась слава о благородном разбойнике Робине Гуде. В балладах английских менестрелей он воспет как веселый и отважный защитник народа от всевозможных угнетателей, всегда готовый поднять лук, бьющий без промаха, во имя свободы и справедливости. Таким - который туго натянул свой лук - изображен легендарный стрелок и на памятнике, сооруженном в его честь в городе Ноттингеме, столице того графства, где находится Шервудский лес, служивший пристанищем Робину Гуду и его лихим, не ведающий страха молодцам. Из народных баллад Робин Гуд шагнул на страницы классической литературы (он упоминается у Шекспира и Вальтера Скотта), как шагнули туда герои легенд артуровского цикла.

По мнению ученого Хонти Х. сюжет фольклорной сказки, в отличие от сюжета литературной сказки, существует во множестве текстов, в которых допускается некоторая степень импровизации исполнителя сказочного материала. Тексты фольклорной сказки противостоят друг другу по степени сходства - непохожести как вариант - вариации. В изучении сказки есть проблема авантекста, разрешения, которое решит вопрос о творческом мастерстве исполнителя сказочного фольклора, который не запоминает текст сказки целиком, а порождает текст на глазах у слушателей, реанимируя из памяти конструктивные элементы текста, - тематические (мотивы) и стилистические («общие места», формулы и др.). Сказитель, в какой форме (или в форме целого сюжета или единиц сюжета, т. н. мотива), хранил в памяти сказочные сюжеты, которые воспроизводил в тексте сказки, что рассказывалась. Изучая сказку, перечисляют все выявленные сказочные сюжеты, собрав их в указатели. Существуют несколько жанровых типов фольклорной сказки такие как: новеллистическая, анекдотическая сказка и небылица.

Новеллистические сказки - это сказки, которые имеют одинаковую с волшебными сказками композицию, но имеют различия в качестве. В сказке этого жанра, происходят поистине волшебные события. В новеллистической сказке действует трикстер - человек. Он из демократической среды, он борется за справедливость и власть, что ему не удается.

Анекдотическая сказка - отличается от анекдота тем, что сказка является развернутым рассказом анекдота.

Небылицы - это сказки, построенные на абсурде, небольшие по объему и называются также формульными сказками, потому что вставляются в текст больших сказок. Функция этих сказок - захватить зрителя будущей сказкой [3].

Фольклористам хорошо известно, что в сказке всегда есть в наличии оппозиция двух миров - «своего» и «чужого» («иного»). Свой мир всегда приближен к реальному. В нем живут обычные люди. Дела, которыми они занимаются, тоже вполне реальны: служат в солдатах, ловят рыбу, охотятся и т.д. Все чудеса сосредоточены в «другом» мире. Однако, «другой» мир не воспринимается в фольклорной сказке как «вторичный». И не только потому, что из него постоянно есть в «своем» мире коварные или, наоборот, доброжелательные пришельцы, из него вывозят герои сказочные диковинки, волшебные жены и т. п. Он не воспринимается как «вторичный» прежде всего потому, что сказочные чудеса не осознаются сказочными персонажами как нечто ирреальное. Они - норма сказочного мира.

Известные исследователи (Дж. Фрэзер, Я. Пропп, Е.М. Мелетинский) возводят волшебную сказку к мифу; для британской сказки таким источником становится кельтская фольклорно - мифологическая традиция. Миф, как изначальная повествовательная модель, дает жизнь разнообразным эпическим жанровым формам, в том числе и волшебной сказке. Именно из кельтского мифа «вырастают» и сюжет, и образность, и сказочная фантастика британских волшебных сказок.

Слабая жанровая расчлененность древних фольклорных произведений, их жанровая синкретичность не позволяет провести четкую границу между мифом, архаичной сказкой, легендой и другими повествовательными произведениями того времени. Поэтому мы обращаемся к кельтской мифологии и фольклору (в частности, к главному - кельтской письменного памятника, содержащей мифологические включения, - ирландских саг, повествующих о приходе на острова племени богини Дану (Tuatha De Danann) как к исходному материалу, что позволяет выделить первичные национальные черты сказочной традиции, зарождающейся в Великобритании, развившейся впоследствии в полноценный жанр. Это и противопоставление двух миров - «своего» (мир богов, впоследствии - людей) и «другого» (располагался в море или под водой), особенно важна роль женских персонажей (имеют обычно магические способности), использование магии и волшебных предметов (друидные палочки), антропоморфность персонажей.

В тексте сказки, выделившейся из мифа, происходит ряд изменений: пространство-время становятся неопределенными; появляются морально-этические элементы (сказка декларирует нормы поведения), волшебные силы окончательно переносятся с персонажа на предмет и действуют независимо от героя, усиливается роль быта и общественного бытования: мы видим распорядок дня персонажей («Гордая принцесса» - The Haughty Princess), узнаем о принятых денежные единицы (кроны в сказке «Рыба и перстень» - The Fish and the Ring, гинеи в «надменной принцессе») и т.д.

Волшебство в британских сказках традиционно связано с представителями «другого» мира: эльфами, феями, великанами (в «Рыжем Эттине» - The Red Ettin - великан превращает первого из братьев в камень). Сами герои не имеют сверхъестественные силы, а получают волшебный предмет от сказочного «дарителя» (волшебные бобы в сказке «Джек и бобовый стебель» - Jack and the Beanstalk). В некоторых сказках («Гордая принцесса») проявляется значительный отход от волшебно-сказочной поэтики, поскольку категория чудесного здесь совсем не представлена - все события мотивированы логично; из комплекса мотивов, связанных с волшебным рождением, сохранился лишь повод пророчества в сказке «Рыба и перстень».

Британскому сказочному фольклору далеки сложные композиционные решения. Большинство сказочных текстов представляют собой односюжетные сказки («Ленивая Красавица и ее тетушки» - Lazy Beauty and Her Aunts, «Источник-на-краю-света» - The Well of the World's End), вторыми по численности идут двухсюжетные («Рыжий Эттин», «Рыба и перстень»). Доминирование простых сюжетных решений демонстрирует тенденцию к упрощению строгому композиционному построению сказочных текстов. В некоторых сказках сохраняются стихотворные вставки, свойственные кельтскому эпосу: песня пастуха в «Рыжем Эттине», слова великана в сказке «Джек и бобовый стебель».

Морфология британских волшебных сказок во многом отходит от традиционного канона (потеря некоторых парных функций: «преследование» - «спасение», «необоснованные притязания» - «разоблачение» «ложных героев», а также «посредничество», «трансформация» героя и другие). Сужается круг действий «дарителя» и «помощника» («Рыжий Эттин», «Джек и бобовый стебель»), герои перемещаются без «путеводителя» («Ленивая красавица и ее тетушки», «Том Тит Тот» - Tom Tit Tot). Все это понимается ослаблением роли волшебного (признак более поздней стадии развития сказки).

В двухсюжетных сказках ходы соединяются простым переключением («Рыжий Эттин», «Джек и бобовый стебель»). Частые случаи инверсионного порядка функций и замена одних из них другими: функция «брак» отнесена в начало сказки, до момента «вредительства» («Гордая принцесса», «Том Тит Тот»); традиционные функции второго хода составляют основной ход сказки («Гордая принцесса»); бой с «антагонистом» подменяется «решением трудных задач» («Том Тит Тот», «Рыба и перстень»). В сказочный текст проникают реалистические черты: психологическая мотивация (четвертый ход сказки «Джек и бобовый стебель»), рационализация трактовки в инициальные («Источник-на-краю-света») и финальных формулах («Ленивая красавица и ее тетушки»).

Мы можем предположить, что часть вышеуказанных изменений в сказках обусловлена их устным бытованием, когда на место художественно ослабленных эпизодов приходят другие, более соответствующие конкретной ситуации. В ходе таких изменений в жанре сказки укореняются реалистичные и художественные элементы, что осваивались литературой. Все эти процессы закономерно отражают историческое развитие жанра и одновременно закрепляют национальное своеобразие британской волшебной сказки.

Основные типы героев волшебной сказки восходят к эпохе мифов и зарождения сказочного жанра: это великаны (дураки, коварные, враждебные) и эльфы (любят музыку и танцы, красивые, но хитрые). Большое значение уделяется различным существам «низшей мифологии» - естественным духам: русалкам, водяным. Все вышеперечисленные персонажи связаны с магией и восходят к представлениям кельтов о потустороннем мире, в результате чего в сказках они играют роль «дарителей», «чудесных помощников», «антагониста».

Главный герой в британских волшебных сказках обычно представлен в виде простого крестьянина, фермера, охотника, рыбака. Большинство этих персонажей появляется только в развитой волшебной сказке, испытавшей влияние общественных процессов (развитие классовых отношений), что восприняла и отразила некоторые бытовые детали. Персонажи-животные здесь почти не встречаются, даже в качестве «волшебного помощника» или «дарителя» (появляются в основном в виде человека - «Джек и бобовый стебель»). Исключение составляет образ ворона в сказке «Рыжий Эттин». Появляются также новые для сказки образы (лакей в «надменной принцессе»), количество персонажей расширяется.

О своеобразии британской сказки свидетельствуют их названия, а также специфика имен персонажей, изучение их этимологии, семантики и состава. Они становятся дополнительным средством выделения качеств персонажа.

Подавляющее большинство волшебных сказок на островах названы по имени героев. Это одно действующее лицо: «Там Лин» («жених»), «Том Тит Тот» («помощник»), «Рыжий Эттин» («антагонист»), или несколько: «Ленивая Красавица и ее тетушки» (главный герой и «волшебный помощник»). Заголовок может включать прозвище главной героини («Гордая принцесса»), акцентируя важную черту его характера. «Источники-на-краю-света» и «Рыба и перстень» вводят соответственно место, куда мачеха отправляет падчерицу, и предметы, которые сыграли решающую роль в судьбе героини.

В британских волшебных сказках широко распространены одночленные имена, представляющие разговорный вариант канонического имени Джек (Jack), Дженни (Janny), что делает сказку более доступной для ее основной аудитории и указывает на характер самих персонажей (простые сельские жители). Неканоническими именами, унаследованными из мифа (Рекин - Wrekin, Олвен - Olwen), конечно, наделяются существа нечеловеческой природы (эльфы, великаны).

Двучленные имена (вторые по распространенности) состоят из канонического имени + прозвище (Рыжая Мэри - Red Mary), или неканонического имени + прозвище (Рыжий Эттин - Red Ettin). Прозвища персонажей указывают на их индивидуальную черту (на рост, цвет волос), в какой-то степени компенсируя отсутствие в сказке портретных и характерологических описаний. Встречаются также сложные прозвища, усиливающие ключевой элемент сказочного сюжета (Камышовая Шапка - Cap O'Rush).

Трехчленных имен в британском фольклоре немного: это имена со сложными прозвищами, дающие начальную характеристику персонажу (Джек-Победитель Великанов - Jack the Giant-Killer), и имена со сложной фамилией - новаторская черта в сказочной поэтике (Мэнни Мак Граг - Manny Mac Gragh).

Категория пространства-времени - один из важнейших структур - и жанротворческих элементов сказочной поэтики. В британских сказках, в соответствии со сказочным каноном, пространство конечно невнятно; место действия может не указываться вовсе («Ленивая красавица и ее тетушки», «Том Тит Тот»). Четко выделяется топос дома героя, откуда он начинает свой путь, и «другое» пространство, куда он попадает во время своих поисков, при этом перемещение героя относится к условно-реального типа (пешком или верхом - «Том Тит Тот»). «Другой» мир может представлять собой лес («Рыжий Эттин») или - более редкий случай, при вертикальном распределении пространства - облако («Джек и бобовый стебель»).

Дом или замок «антагониста» является центром сказочного пространства, с ним связаны традиционные мотивы поиска, смертельной опасности и борьбы с «антагонистом», получения необходимого знания / предмета. Отсутствие четких характеристик отдельных видов пространства в сказке ведет к размыванию границ между ними и некоторым смещением их функций: в «надменной принцессе» лес не «организует» встречу героев с «волшебным помощником», а дом «антагониста» в тексте «Том Тит Тот» становится родным домом героини. Образ океана в британской волшебной сказке встречается редко («Души в клетках» - The Soul Cages); чаще мы видим топос взморье как границу двух миров («Джон Рид и русалка» - John Rid and the Beanstalk). Образ сада в британской волшебной сказке не получает детальной разработки, мы видим лишь отдельные его элементы (фруктовые деревья).

Появляются новые, не свойственные волшебной сказке топосы: базарная площадь и королевская кухня («Гордая принцесса»). Хотя эти образы и поданы в традиционном (неопределенном) виде, они привносят в сказку элемент действительности и являются первыми в ряде топосов, что шагнули в сказку из реальной жизни. В целом, хронотоп не просто отражает пространственное перемещение героев, но и создает необходимые условия для их внутреннего перерождения (является метафорой их жизненного пути) или отражает новый уровень испытания (становится важным сюжетотворчий фактором): «Гордая принцесса», «Рыжий Эттин».

Богатство отечественного фольклора, вдохновляло многих поэтов, прозаиков и драматургов, обусловило особую популярность жанра литературной сказки в Англии. Щедрую дань этому жанру в XIX -XX веках отдали Чарлз Диккенс и Уильям Мейкпис Теккерей, Льюис Кэрролл и Эдвард Лир, Оскар Уайльд и Редьярд Киплинг, Беатрис Поттер и Памела Трэверс, Джеймс Барри и Алан Милн, Джон Толкин и Дональд Бисет.

Наряду с писателями, что отталкивались от народно-поэтической традиции, но творившим свой собственный воображаемый мир, усердно трудились ученые-филологи, собирая памятники британского фольклора и стремясь зафиксировать их в первозданном виде, с сохранением всех диалектических, этнографических и других особенностей.

Наконец, был третий, промежуточный путь, которым шли Шарль Перро во Франции и братья Гримм в Германии, - когда фольклорная запись подвергалась тонкому стилистическому исправлению, сохраняя вместе с тем очарование оригинала. С начала 19 века и до настоящего времени появилось множество собраний британского фольклора, выдержанных в разном ключе: от достаточно свободных переделок до строго научных, систематизированных и прокомментированных публикаций [4].

При глубинной общности кельтских корней уэльские легенды не похожи на шотландские, а те, в свою очередь, - на ирландские саги; и все вместе они заметно отличаются от собственно английских сказок. Наряду с этим бросается в глаза, что некоторые герои и сюжеты кочуют из одного фольклора в другой, причем не только когда речь идет о народах, соседствующих друг с другом или живущих в рамках одного государства. Так, например, английская сказка «Выгодная сделка» (существует вариант под названием «Вершки или корешки?») Напоминает русскую сказку «Мужик, медведь и лиса»; «Джонни-пончик» ведет себя в точности как наш «Колобок»; «Как Джек ходил счастья искать» весьма походит на «Бременских музыкантов»; «Камышовая шапка» вызывает в памяти «Золушку». Некоторые британские сказки уже прочно обосновались на российской почве («Три медведя», переложение которой сделал Лев Толстой, или «Три поросенка») [1].

Тот, кому довелось увидеть сквозь волшебное кольцо британских сказок страну народной фантазии, наверное, увидит там немало поучительного. Сказки учат, но без назидательно поднятого перста. Тем более - сказки Альбиона, которые зачастую изрядно сдобрены традиционным британским юмором. Сплошь и рядом к ним можно применить пушкинские слова: Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок.

Список литературы:

1. Пропп В.Я. Трансформация волшебных казок.- Сб. «Фольклор и действительность». М., 2005.
2. Честерон К. Писатель в газете. Художественная публицистика. - М., 2004
3. Энциклопедический словарь терминов // Санкт-Петербург, 1978, т. 1 с 654
4. Humphries S. A Labour of Love: The Experience of Parenthood in Britain 1900-1950. - L.: Sidwick and Jackson, 1993 - 268 p.