ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ ПРОЦЕССУАЛЬНЫМИ ПРАВАМИ

В соответствии со ст. 2 ГПК РФ задачами гражданского судопроизводства является правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов участников гражданских и иных правоотношений; способствование укреплению законности и правопорядка, предупреждение правонарушений [1]. Арбитражный процессуальный кодекс (ст. 2) внося свою специфику в указан­ные установки, добавляет в число задач правосудия содействие станов­лению и развитию партнерских деловых отношений, формированию обычаев и этики делового оборота [2].

Реализация указанных установок не оставляет сомнений в вопросе о при­оритетах для суда: следование формальной законности или обеспечение реаль­ной защиты прав и законных интересов участвующих в деле лиц. Вместе с тем теория злоупотребления правом и ее практическая реализация имеет безуслов­ную значимость в выполнении сразу обеих задач, чему немало способствовало нормативное закрепление соответствующих положений и разъяснительная практика высших судов по вопросу их применения. Многочисленные примеры из судебной практики наглядно демонстрируют ситуации, при которых злоупо­требление правом в той или иной форме стало возможным, а также последствия его выявления судом. Способ реагирования государства на подобные проявле­ния обозначен в п. 2 ст. 10 ГК РФ как предоставленное суду правомочие отка­зать в защите права, мотивируя применение данного законоположения. В прак­тическом плане это проявляется как в отказе суда в удовлетворении искового требования, так и в непринятии судом доводов участника судебного разбира­тельства (включая ответчика) о соответствии его поведения формальным пред­писаниям закона. Указанная мера сама по себе не является санкцией, поскольку злоупотребление правом является не правонарушением, не бесправным действием, а превышением пределов осуществления субъективного права. Иной подход к данному вопросу противоречил бы логической основе понятия «злоупотребление правом», делая такую категорию юридически бессмыслен­ной.

Исходя из общего состояния российского правосудия, в связи с усилением диспозитивности и состязательности судопроизводства, есть основания по­лагать, что проблема недобросовестности сторон, квалификации их действий в качестве злоупотребления правом не обошла стороной и процессуальные от­расли права. Имея достаточно давнюю историю, данная проблема была из­вестна еще римскому праву. Все возрастающее в настоящее время значение данной проблемы требует от законодателя совершенствования правовых средств, с помощью которых можно было бы эффективно противодействовать всевозможным процессуальным злоупотреблениям.

Как отмечает О.Н. Бармина, наиболее последовательный и теоретически обоснованный подход к определению и раскрытию понятия «злоупотребление правом» обнаруживается нами в цивилистике [3, 109]. И это действительно так, по­скольку отрасль гражданского права, исходя из общеправового принципа соци­альной справедливости, регулирует правоотношения между самыми различными субъектами права, не отдавая преимущество одним и подавляя интересы других. Процессуальное же право, обеспечивая надлежащую судебную защиту нарушенных или оспариваемых прав, основывается на тех же фундаментальных принципах, не допуская злоупотребление правом участниками того или иного судо­производства. Необходимость обеспечения эффективности правового регулирования в самых различных сферах общественных отношений также требует установление единых критериев, при которых действия субъекта можно квалифицировать как злоупотребление правом.

В первую очередь следует исходить из того, что злоупотребление правом имеет место, когда управомоченный субъект обладает таким правом. В свою очередь, при совершении лицом неправомерного процессуального действия злоупо­требления пра­вом быть не может.

Требование действовать добросовестно при реализации своих процессу­альных прав распространяется на всех лиц, участвующих в деле, но в первую очередь оно адресовано сторонам процесса. Указанный статус приобретается соответствующими лицами после принятия судом к своему производству заяв­ления (искового заявления, административного иска, жалобы) и возбуждения производства по делу. Поскольку злоупотребление правами предусматривает совершение активных действий по реализации предоставленных правомочий, то потенциаль­ный субъект процессуального злоупотребления должен обладать в полном объеме гражданской дееспособностью. В круг обязанных субъектов включа­ются также и представители сторон и третьих лиц, вступающих в про­цесс в силу закона либо на основании соответствующей доверенности (или ад­вокатского ордера). Процессуальное законодательство хотя очевидно и не от­носит представителей к участвующим в деле лицам (ст. 34 ГПК РФ; ст. 40 АПК РФ, ст. 37 КАС РФ [4]), вместе с тем представители правомочны совершать от имени представляемого и в его интересах все процессуальные действия (в силу п. 3 ст. 52, ст. 54 ГПК РФ; ст. 62 АПК РФ, ст. 56 КАС РФ, с отдельными ого­ворками), поэтому на них также должно распространяться действие запрета злоупотребления процессуальными правами.

Для осуществления управомоченным лицом юридически значимых дей­ствий помимо дееспособности требуется наличие соответствующего интереса в их осуществлении, который заключается в достижении определенного желае­мого результата, будь то решение в свою пользу отдельных процессуальных вопросов или, в масштабах всего процесса – вынесение судом благо­приятного судебного решения. В виду отсутствия соответствующей процессуальной нормы полагается уместным привести аналогию из норм материального права – п. 2 ст. 1, п. 1 ст. 9 ГК РФ, в соответствии с чем граждане и юридические лица осуществляют свои права по своему усмотрению, своей волей и в своем интересе. Таким образом, при реализации процессуально-управомоченным субъектом своего интереса всегда идет речь об осознанных и, как правило, ак­тивных действиях (например, заявление требований, возражений, ходатайств, жалоб, представление и исследование доказательств и пр.). В свою очередь, квалификация процессуальных действий лица в качестве злоупотребления пра­вом требует наличия вины последнего в форме умысла, означающей, что упра­вомоченному лицу известно о характере его процессуальных действий и их по­следствиях, что у него имелась точная правовая оценка своего недобросовест­ного поведения.

Принцип состязательности как одна из основ судопроизводства не должен возводиться в абсолют, что поощряло бы различные процессуальные зло­употребления. Критерий добросовестности осуществления субъективных прав опирается на общеправовой принцип справедливости, выраженный прежде всего в процессуальном равноправии сторон. В этой связи недобросовестным будет считаться такое осуществление процессуального права, которое направ­лено на получение не причитающихся по закону преимуществ либо ставящее другого участника процесса в крайне неравное положение. Следовательно, права и интересы встречной стороны могут нарушаться как исключительно умышленным образом, так и иным объективно несправедливым осуществле­нием права, приводящим к дисбалансу в правовом положении сторон. Об этом можно говорить на основании конкретных обстоятельств: посредством оценки процессуального поведения субъекта и прогнозирования той выгоды, которую он может из этой ситуации извлечь при отсутствии каких-либо препятствий для реализации своих правомочий.

Кроме того, специфика процессуальных правоотношений заключается в том, что мерой осуществления процессуальных прав должна служить цель су­дебного процесса, заключающаяся в правильном и справедливом рассмотрении и разрешении дела, а также охрана баланса законных интересов участников су­допроизводства от недобросовестного поведения одной из сторон. Таким обра­зом, интересы недобросовестного лица, допускающего со своей стороны зло­употребление правом, противопоставляются одновременно и частным, и пуб­личным началам осуществления правосудия.

В современном со­стязательном процессе суд не является безынициатив­ным, созерцательным участником судопроизводства. Осуществляя руководство процессом и совершая целый ряд необходимых процессуальных действий, он не только содействует сторонам в осуществлении их правомочий, но и контро­лирует их соответствие требованиям закона, в том числе и принципу добросо­вестности. В случае, если кто-либо из сторон намеренно препятствует достиже­нию задач правосудия и надлежащего судопроизводства, суд обязан определен­ным образом на это отреагировать. Имеющиеся в распоряжении суда властные правомочия должны гарантировать эффективное осуществление данной функ­ции.

Список литературы:

1. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 № 138-ФЗ (ред. от 03.04.2018) // Собрание законодательства РФ, 18.11.2002, № 46, ст. 4532.
2. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 № 95-ФЗ (ред. от 28.12.2017) // Собрание законодательства РФ, 29.07.2002, № 30, ст. 3012.
3. Бармина О.Н. О злоупотреблении правом // Вестник Вятского государственного университета № 4 (1), 2011. С. 109-112.
4. Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации от 08.03.2015 № 21-ФЗ (ред. от 28.12.2017) // Собрание законодательства РФ, 09.03.2015, № 10, ст. 1391.