КРАЖА И НАХОДКА В ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКЕ

THEFT AND FINDING IN LAW ENFORCEMENT PRACTICE

Nikolay Aksenov

master's student, Department of Criminal Procedure, Criminalistics and Forensic Examination, Law Institute, South Ural State University,

Chelyabinsk

АННОТАЦИЯ

При разрешении пробелов в законе, связанных с квалификацией институтов находки и кражи, суды высшей инстанции традиционно выступили как нормотворческий орган. Вместе с тем в настоящее время в действующем законодательстве должным образом не разработан эффективный механизм защиты субъективных прав владельца утерянной вещи, что образует существенный пробел в отечественном законодательстве.

ABSTRACT

When resolving gaps in the law related to the qualification of institutions of discovery and theft, the courts of higher instance have traditionally acted as a rule-making body. At the same time, an effective mechanism for protecting the subjective rights of the owner of a lost item has not been properly developed in the current legislation, which forms a significant gap in domestic legislation.

Ключевые слова: кража, находка, проблемы разграничения, правоприменительная практика.

Keywords: theft, finding, problems of distinction, law enforcement practice.

В связи с тем, что судебная практика стала трактовать присвоение найденного имущества как тайное хищение, в следственной и судебной практике возникли проблемы при квалификации некоторых уголовных дел, возбуждаемых по ст. 158 Уголовного кодекса РФ, когда виновный присваивал найденное чужое имущество. Кроме того, подобная ситуация у правоприменителей породила вполне закономерные вопросы: «как нашедшему понять, знает ли собственник вещи место, где он ее оставил или нет? Ведь если собственник знает, то это будет кража, и, соответственно, назначено уголовное наказание, а если не знает, то в таком случае вещь будет признана находкой» [1, с. 268].

В апреле 2017 года, рассматривая уголовное дело об обвинении женщины в краже телефона, в определении 19.04.2017 № 75-УД17-2 судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Российской Федерации дала разъяснение, согласно которому присвоение вещи, случайно оставленной владельцем в известном последнему месте и неосведомленном о данном факте трактуется как кража.

Таким образом объект, который был утрачен, обладает характеристиками, позволяющими провести дифференциацию между потерянным и просто забытым предметом. Верховный Суд РФ выделил две ключевые особенности: во-первых, предмет расположен в местоположении, неизвестном его владельцу; во-вторых, отсутствуют уникальные идентификационные отличия, которые могли бы способствовать его узнаваемости.

Вместе с тем проведенный анализ судебной практики показывает, что в регионах сформировались отличающиеся подходы к квалификации анализируемых действий.

Так, из приговора Черкесского городского суда Карачаево-Черкесской Республики от 19 октября 2022 года по делу № 1-88/2022 следует, что в утреннее время 29 мая 2021 года З. находясь на территории здания, расположенного по адресу: п. Нижний Бестях Мегино-Кангаласского района Республика Саха (Якутия), кв. Магистральный, увидев лежащий на земле сотовый телефон, принадлежащий Г, ранее выпавший у него из кармана брюк, из возникших корыстных побуждений, желая получить материальную выгоду, решил его похитить.

Во исполнение своего преступного умысла, З. из корыстных побуждений с целью личного обогащения воспользовавшись тем, что за его действиями никто не наблюдает, в вышеуказанный период времени, осознавая общественную опасность своих действий, и, желая их наступления, подобрав с земли, выключив и положив к себе в карман, умышленно тайно похитил сотовый телефон марки "ххх" стоимостью ххх рублей, с сим-картой "ххх", без стоимости, с резиновым чехлом стоимостью ххх рублей, причинив, тем самым Г. значительный материальный ущерб на общую сумму 8 240 рублей.

После чего З. скрылся с места преступления, похищенным имуществом распорядился по своему усмотрению.

В судебном заседании подсудимый З. вину в предъявленном ему обвинении признал частично, мотивировав тем, что телефон им был найден, однако последний его не вернул законному владельцу ввиду блокировки телефона графическим ключом и низкого заряда батареи. При этом, как пояснил З., обнаружив сотовый телефон потерпевшего, он не сообщил об этом в полицию или в орган местного самоуправления.

К данным доводам подсудимого суд отнесся критически, указав на то, что З. не принял должных мер к возвращению сотового телефона собственнику, а все действия подсудимого характеризовались как направленные на обращение чужого имущества в свою пользу.

По результатам рассмотрения уголовного дела, З. судом признан виновным в совершении преступления, связанном, в том числе с хищением телефона, принадлежавшего потерпевшему Г.

Как полагает автор курсовой работы, одним из примеров неверной интерпретации определения Верховного Суда РФ является приговор Копейского городского суда Челябинской от 11.07.2022 по делу № 1-121/2022 в отношении П. и Х., которым данные лица были оправданы по ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса РФ, на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса РФ, в связи с отсутствием состава преступления.

Так, органом предварительного расследования П. и Х. обвинялись в покушении 23.07.2021 на кражу рельса марки Р-65, массой 0,259 тонны, на общую сумму 5 029 рублей 89 коп., с территории железнодорожных путей 9 линейного участка станции Челябинск – Южный ЮУЖД в г. Копейске, принадлежащего ОАО «РЖД» (впоследствии в ходе судебного заседания в качестве второго потерпевшего признана Российская Федерация в лице МТУ Росимущества в Челябинской и Курганской области).

Принимая решение о реабилитации П. и Х., суд принял за основу версию последних, утверждавших об отсутствии собственника у изъятого ими на заброшенном железнодорожном пути рельса.

Доводы государственного обвинителя, касающиеся того, что имущество не являлось бесхозяйным, поскольку Росимущество высказало на него свои претензии, судом были отвергнуты, как и не приняты во внимание указания стороны обвинения о том, что подсудимые понимали, что находились на железнодорожном пути, а фрагмент рельса Р-65 длиной около 4х метров (имеющий маркировку РЖД), который по версии предварительного следствия те пытались похитить, лежал на деревянных шпалах, то есть находился в пути, но закреплен не был.

При этом суд признал имущество бесхозяйным, поскольку Российская Федерации в лице своих органов, передав его ОАО «РЖД», не контролировала процесс приватизации и оформления права собственности указанной организации на железнодорожный путь, либо самостоятельно не осуществляла бремя содержания имущества, что говорит об отсутствии намерений сохранить на подъездной железнодорожный путь право собственности, пользоваться и распоряжаться им.

Должным образом не мотивируя и не приводя достаточных доказательств, судом сделан вывод о том, что фрагмент рельса Р-65, найденный П. и Х. не находился в пути и представлял ценность лишь в качестве лома черного металла, а участок местности, где ранее располагался железнодорожный путь необщего пользования и был обнаружен рельс, по целевому назначению не использовался, что предметом рассмотрения суда по уголовному делу о краже не являлось и в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации быть не могло.

При этом оценка судом действий органов власти Российской Федерации по контролю за процессом приватизации и оформления права собственности на железнодорожный путь явно вышла за пределы рассмотрения уголовного дела, поскольку не являлась предметом уголовного судопроизводства.

В этой связи, сделав вывод о самоустранении Росимущества от владения и пользования «отвергнуты» судом необоснованно. Указание на отсутствие предпринятых Российской Федерацией действий к оформлению процесса приватизации железнодорожного пути в пользу ОАО «РЖД» также объективно ничем не подтверждена. Данные правоотношения к компетенции районного суда общей юрисдикции не относятся и делать их суд был не вправе.

При этом доводы суда со ссылкой на ч. 1 ст. 236 и ч. 1 ст. 255 ГК РФ о том, что потерпевший – Российская Федерация, отказалась от вышеуказанного имущества является несостоятельной, поскольку приведенные нормы гражданского закона относятся лишь к гражданам или юридическим лицам, отсюда вытекает, что государство, как публично-правовое образование не может произвольно отказаться от права собственности на принадлежащее ему имущество.

По этой же причине явились необоснованными и доводы суда о том, что фрагмент рельса (который в действительности был уложен в путь) брошен собственником, а имущество является бесхозяйным.

Тот факт, что на территории не имелось опознавательных знаков, подтверждающих принадлежность недействующего участка железнодорожного пути, и отсутствовала его охрана, не свидетельствует о прекращении права собственности Российской Федерации на данное имущество и не предоставляют каким-либо лицам права изымать государственное имущество.

Кроме того, из показаний свидетелей Б., Г., протокола осмотра места происшествия от 27.07.2021 с участием П. и Х. следовало, что для последних очевидным являлся тот факт, что изъятый ими рельс, ранее уложенный в путь, принадлежит ОАО «РЖД».

Восприятие П. и Х. указанного объекта как находку, опровергается их же показаниями, данными на предварительном следствии и оглашенными в порядке п. 1 ч. 1 ст. 276 УПК РФ о том, что последние понимали – рельс брать нельзя, так как путь, в котором он находился хоть и заброшенный, является собственностью ОАО «РЖД».

Согласно материалам уголовного дела, хищение элемента верхнего строения пути данными лицами совершено в лесном массиве, что свидетельствует о тайности совершенного ими деяния, что вопреки позиции суда и объясняет смелое использование подсудимыми оборудования для резки металла.

Не порождает сомнений в прекращении права на его собственность у правообладателя, обстоятельство того, что железнодорожный путь зарос деревьями и кустарниками, на нем частично отсутствуют элементы верхнего строения пути. Для осужденных было очевидно, что имущество им не принадлежит и имеет собственника.

В этой связи из приговора не ясно, по какой именно причине суд пришел к выводу о вынужденности признания вины Х. И это при том, что, как следует из материалов дела, Х. ранее был судим за преступление, связанное с хищением деталей верхнего строения железнодорожного пути (костылей), в период с 12 по 14 июня 2021 г. (то есть за полтора месяца до вновь совершенного покушения на хищение) на том же месте, о чем свидетельствует исследованный в ходе судебного заседания приговор мирового судьи судебного участка № 6 г. Копейска Челябинской области от 24.08.2021. Деятельность же П. – помощника машиниста ОАО «РЖД» (стаж около 11 лет) непосредственно связана с работой на железнодорожных путях.

Однако вышеуказанным обстоятельствам, а также существенным противоречиям между показаниями подсудимых в суде и на предварительном следствии, оценка не была дана. Каких-либо должных мотивов и суждений в этой части приговор не содержит.

Кроме того, в нарушение требований п. 12 ч. 1 ст. 299 УПК РФ суд в приговоре не разрешил в полном объеме вопрос о судьбе вещественных доказательств, вернув «собственникам» 4 фрагмента рельс, хранившихся у ИП Г., несмотря на то, что ранее признал данные предметы, не имеющими собственника.

По мнению прокуратуры, приговор суда вынесен с существенным нарушением уголовно-процессуального закона, что привело к незаконной реабилитации П. и Х. и в соответствии со ст. 389¹⁵ УПК РФ должен был явиться основанием для отмены приговора в апелляционном порядке с целью направления уголовного дела для проведения нового судебного рассмотрения и вынесения справедливого наказания.

Подобные выводы поддержаны и судом апелляционной инстанции, по мнению которого сознанием П. и Х. не охватывались обстоятельства, свидетельствующие, что у взятого ими фрагмента рельса имеется собственник, они не имеют права им распоряжаться, изымают его против воли собственника и тайно [2, с. 4].

По аналогичному спору иную правовую позицию занял Конституционный суд РФ, в постановлении от 12.01.2023 № 2-П, который по своей сути поддержал сторону государственного обвинения.

В постановлении изложено, что к признакам хищения принадлежит не только изъятие, но и неправомерное распоряжение имуществом, принадлежащим другому лицу, следовательно, требуется оценка не только самого акта владения обнаруженным объектом собственности, но и его дальнейшее использование в интересах лица, осуществившего завладение. Кроме того, если вещь утрачена в месте, известном законному владельцу и он имеет возможность за ней вернуться или получить ее либо по индивидуальным свойствам вещи законный владелец может быть идентифицирован и нет оснований полагать, что вещь является брошенной, то лицо, которое обнаружило такую вещь в подобной обстановке, осознавало или должно было осознавать указанные обстоятельства и в случае если лицо не предприняло должных мер к возврату найденной вещи, данное действие квалифицируется как кража.

Из материалов уголовного дела следовало, что согласно свидетельству о государственной регистрации права № 74АА ХХХХХХ от ХХ.ХХ.2007 данный железнодорожный путь, входящий в комплекс инженерных сооружений, протяженностью 10626,98 пог.м, кадастровый номер: 74:30:05ХХХХ находится в собственности Российской Федерации.

Согласно выписки из Единого государственного реестра недвижимости о переходе прав на объект недвижимости, выданной филиалом ФГБУ «Федеральная кадастровая палата Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Челябинской области» № КУВИ-ХХХ/2022-ХХХХХХХХ от ХХ.ХХ.2022, собственник сооружения с кадастровым номером: 74:30:05ХХХХ является Российская Федерация.

На основании сводного передаточного акта на имущество и обязательства организаций федерального железнодорожного транспорта, утвержденного распоряжением Минимущества России МПС России и ФЭК России от 30.09.2003 № 4557-р, данный объект передан в качестве вклада в уставный капитал ОАО «РЖД».

В рассматриваемом случае подъездные пути как государственное имущество ХХ.ХХ.2015 ОАО «РЖД» переданы на баланс Южно-Уральской дирекции инфраструктуры – Чуриловская дистанция пути – филиала ОАО «РЖД», о чем свидетельствует акт о приеме передачи здания (сооружения) № ХХХХХХХХХХ.

Нахождение имущества на балансе юридического лица не означает выбытие его из государственной собственности.

Таким образом, данный железнодорожный путь и рельсы (как детали его верхнего строения) брошенными и бесхозяйными не являлись, и не могли являться таковыми по определению. Они имели собственника (Российская Федерация), который известен и от права собственности на них не отказался.

По настоящему уголовному делу установлено и подсудимыми не оспаривалось, что целью незаметного изъятия рельса и его распиливания на части являлась сдача в пункт приема металла за деньги. Помимо этого, из обстановки места преступления однозначно следовало, что уложенный в путь рельс, будучи частью железнодорожного пути, брошенным и бесхозяйным не являлся.

При таких обстоятельствах деяние, начавшееся как внешне правомерная находка, может перерастать в преступление, утрачивая признаки правомерности и предполагая уже не судебную защиту, а ответственность (Постановление Конституционного Суда РФ от 12.01.2023 № 2-П).

Поведение П. и Х. по непосредственному изъятию вещи, направленное на окончательное лишение законного владельца «утерянного» имущества и распоряжения чужим имуществом как своим собственным (вместо незамедлительного сообщения владельцу о «потере» и возврата ему вещи), по своей природе является ничем иным как кража.

Рассмотрев кассационное представление транспортной прокуратуры Судебная коллегия по уголовным делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции судебные акты нижестоящих инстанций отменила, уголовное дело направила на новое рассмотрение в Копейский городской суд Челябинской области в иной состав суда [3, с. 5].

Список литературы:

1. Савченкова, Н. С. Кража и находка - проблемы разграничения в настоящее время / Н. С. Савченкова // Уголовное право в эволюционирующем обществе: проблемы и перспективы: Сборник научных статей, Курск, 01 апреля 2018 года / Редколлегия: А.А. Гребеньков [и др.]. – Курск: Юго-Западный государственный университет, 2018. – С. 268
2. Апелляционное постановление Челябинского областного суда от 25 октября 2022 года по уголовному делу № 10-6231/2022.
3. Кассационное постановление Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 05.05.2023 по уголовному делу № 77-1974/2023.