НОРМАТИВНО-ПРАВОВАЯ БАЗА ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯМ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ С ПОЗИЦИИ ОРГАНИЗАЦИИ ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ

АННОТАЦИЯ

В статье анализируется нормативно-правовое регулирование противодействию преступлениям террористической направленности с глобального уровня Организации Объединенных Наций.

Ключевые слова: террористический акт, противодействие терроризму, Организация Объединенных наций.

Актуальность данной темы, по нашему мнению, обосновывается тем, что угроза терроризма в настоящее время является одной из актуальнейших проблем человечества, определяющей во многом мировую повестку дня. Отрицать нельзя того факта, того что даже редкие случаи террористических актов несут в себе сильнейшую общественную опасность, потому что они является многообъектными преступлениями, посягающими на жизнь и здоровье всех людей, и на социальные, экономические, культурные отношения, обостряет многочисленные имеющиеся в обществе противоречия, явно демонстрируя возможность их решения путем насилия.

Современная глобализация придаёт терроризму характер транснациональности, в этой связи явно необходимым представляется анализ нынешнего состояния регулирования международно-правового противодействия терроризму, и в том числе методом классификации имеющихся сейчас правовых положений с точки зрения имеющегося уровня международно-уголовной политики.

Одним из главных документов, устанавливающим цели международной уголовной политики в области борьбы с терроризмом, является, принятая 8 сентября 2006 г. на заседании Генеральной Ассамблеи ООН т.н. Глобальная контртеррористическая стратегия[1], где предусмотрен целый ряд мер, целями которых определяются ограничение условий, способствующих распространению международному терроризма (к примеру, активное продолжение урегулирования межгосударственных и международных конфликтов), так и обеспечение безусловной неотвратимости правосудия для всех террористов (их арест и дальнейшее осуждение или экстрадиция в другую страну).

К числу других международных конвенций в сфере борьбы с терроризмом является Конвенция о преступлениях и некоторых иных актах, совершенных на борту воздушных судов 1963 г. («Токийская конвенция»), затрагивающая важные вопросы авиационной безопасности; Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г. («Гаагская конвенция»); Конвенция о борьбе с противозаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации 1971 г. («Монреальская конвенция»); Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международным иммунитетом, в том числе дипломатических агентов 1973 г.; Международная конвенция о борьбе с захватом заложников 1979 г.; Конвенция о физической защите ядерного материала 1980 г.; Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства 1988 г.; Протокол о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе 1988 г., вместе с дополняющим Протоколом 2005 г.; Конвенция о маркировке пластических взрывчатых веществ в целях их обнаружения 1991 г.; Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом 1997 г.; Международная конвенция о борьбе финансированием терроризма 1999 г.; Международная конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма 2005 г.

Анализ существующей правовой базы дает сделать вывод в том, что на высшем уровне международной уголовной политики отсутствует общая правовая основа взаимодействия государств в сфере противодействия терроризму; само же правовое регулирование на данном уровне носит тематический характер, затрагивает только лишь отдельные аспекты проблемы борьбы с терроризмом. Так, И. И. Синякин отмечает, что упомянутой международно-правовой базе свойственна полная регламентация деятельности только в той области, которая на тот момент представляется наиболее важной для стран в определённый период (к примеру, полное запрещение испытаний ядерного оружия в трёх сферах) [2]. Помимо этого, непосредственная борьба с проявлениями терроризма для большей части упомянутых международно-правовых актов не является главной задачей, хотя и эти проблемы косвенно затрагиваются. К другим недостаткам международной правовой базы противодействия терроризму И. И. Синякин также относит фрагментарность регулирования.

Общей в структуре перечисленных международных правовых актов чертой можно считать присутствие определения конкретного преступленного деяния. Так к примеру, в ст. 1 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г. (далее – «Гаагская Конвенция») упоминается, что на борту воздушного судна любое лицо, находящегося в полете, которое незаконно, путём применения насилия, или угрозы применения насилия, или путём применения любой другой формы запугивания захватывает данное воздушное судно, или осуществляет контроль над ним, или пытается осуществить любое такое деяние, совершает по смыслу этой конвенции преступление[3].

Вместе с этим недостаточно ясно в Международной конвенции о борьбе с бомбовым терроризмом 1997 г. (далее - Конвенции (1997)) урегулирована такая проблема как противодействие актам терроризма с использованием оружия массового уничтожения. В том числе, не вполне ясно, охватывается ли этими нормами Конвенции (1997) все разновидности оружия массового поражения или его отдельные разновидности. Представляется так, что Конвенция (1997), применима только по отношению к терактам, совершённым при помощи взрывного или другого смертоносного устройства, в тогда как перечень этих видов оружия массового поражения не ограничивается только лишь бомбовым оружием. В Конвенцией о запрещении бактериологического оружия 1972 г., а также и в Конвенцией о запрещении химического оружия 1993 г. записано, что под оружием понимаются также и микробиологические или другие такие биологические токсины или агенты и токсичные химикаты и их прекурсоры отдельно от устройств и боеприпасов, могущих их содержать. Данным образом, за рамками регулирования Конвенции (1997) остаются другие, кроме перечисленных в ней, видов оружия.

Проблема потенциального использования террористическими организациями ядерного оружия попала во внимание международного сообщества сразу после того, как угроза вооружённого конфликта с применением ядерного оружия между государствами - членами «ядерного клуба» стала минимальной. Особенно активным катализатором проблемы стали ядерные программы Индии и Пакистана. Рост численности государств с ядерным оружием увеличивает вероятность получения неправительственными экстремистскими организациями ядерного оружия.

Ответом на угрозу стала Международная конвенция по борьбе с актами ядерного терроризма 2005 г. (далее - Конвенция (2005)). Её основная задача - регулирование сотрудничества между государствами в области предупреждения актов ядерного терроризма.

Статьёй 2 Конвенции (2005) очерчен широкий круг деяний, признаваемых преступными. Более того, приведённые в ст. 1 Конвенции (2005) определения радиоактивного материала, ядерного материала, ядерного объекта, устройства также способствуют максимальному охвату всех потенциально возможных преступных действий. Так, по смыслу Конвенции (2005) преступлением является владение радиоактивным материалом либо изготовление устройства или владение им с намерением причинить смерть или серьёзное увечье, существенный ущерб собственности или окружающей среде; использование радиоактивного материала или устройства любым образом, а также использование или повреждение ядерного объекта таким образом, что происходит высвобождение или создаётся опасность высвобождения ядерного материала с намерением причинить смерть или серьёзное увечье или с намерением нанести существенный ущерб собственности или окружающей среде, вынудить физическое или юридическое лицо, международную организацию или государство совершить какое-либо действие или воздержаться от него[4].

Кроме того, Конвенция (2005) носит и ярко выраженный предупредительный характер. Так, п. «а» ч. 1 ст. 7 предусмотрено, что одной из форм сотрудничества является принятие таких мер, направленных на предотвращение государствами-участниками подготовки к совершению преступления по смыслу данной Конвенции (2005), как адаптация национального законодательства, а также принятие мер по запрету незаконной деятельности лиц, групп и организаций, которые поощряют, подстрекают, организуют, преднамеренно финансируют или преднамеренно оказывают технологическую помощь, или предоставляют информацию, или участвуют в совершении таких преступлений.

Таким образом, сейчас состояние высшего уровня международной уголовной политики в сфере борьбы с терроризмом обуславливается наличием многочисленных правовых актов, касающихся этой тематики, которые, с одного направления, затрагивают наиболее важные проявления террористической угрозы, но оставляют без особого внимания немало существенных и потенциально очень опасных проблем.

Список литературы:

1. Resolution 60/288. The United Nations Global Counter-Terrorism Strategy: adopted by the General Assembly on 8 September 2006 // United Nations Office Counter-Terrorism. Counter-Terrorism Implementation Task Force (CTITF): [website]. - URL: http://www.un.org /en/ga/search/view_doc.asp?symbol=A/RES/60 /288 (accessed: 29.10.2019).
2. Синякин И. И. Терроризм с использованием оружия массового уничтожения: международно-правовые вопросы противодействия. -М., 2012. - С. 52.
3. Международная конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов: принята в г. Гааге 16 декабря 1970 г. // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключённых СССР с иностранными государствами. Вып. XXVII. - М., 1974. - С. 292.
4. Международная конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма: принята в г. Нью-Йорке 13 апреля 2005 г. резолюцией 59/290 на 91-м пленарном заседании 59-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН // СЗ РФ. - 2018. - № 33. - Ст. 3819. - С. 10307-10319.