ПРОБЛЕМА ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПРАВОВОГО СТАТУСА ЦИФРОВОЙ ВАЛЮТЫ В МЕЖДУНАРОДНОМ И НАЦИОНАЛЬНОМ РОССИЙСКОМ ПРАВЕ

Как известно, форсированное развитие цифровых технологий является особо значимым фактором для экономического сектора любого государства, в том числе Российской Федерации. Их недостаточное развитие может иметь в качестве одного из отрицательных последствий вероятное отсутствие должного взаимодействия государствами, характеризующимися более быстрым развитием цифровой экономики [1, с. 24].

Следует иметь в виду, что на сегодняшний день некоторые государства на уровне своего национального законодательства установили правовой режим цифровой валюты. В настоящее время следует признать особо развитым в части регламентации института цифровой валюты законодательство Японии. Так, напомним, что в 2017 году Агентство по финансовым услугам (FSA) Японии выдало первые разрешения (аналоги лицензий) на цифровые обмены валюты нескольким компаниям. В этом же году Японское агентство финансовых услуг разработало и приняло нормативный правовой акт, дозволяющий применение цифровой валюты как способа оплаты. По сути это свидетельствует о том, что японский законодатель закрепил за виртуальной валютой правовой статус, который имеют иные самостоятельные разновидности валюты. Более того, с лета 2017 года совершение цифровых валютных операций на территории Японии было освобождено от налогообложения, в частности от налога на товары и услуги [6, с. 32].

Помимо Японии, законодательное регулирование цифровой валюты развивается и в других странах. Например, австрийский законодатель урегулировал вопросы по реализации финансовых услуг, касающихся цифровой валюты.

В 2017 году вопрос с цифровой валютой был отчасти решен и в Венесуэле: так, законодатель этой страны ввел в оборот национальную цифровую валюту (петро). Интересно заметить, что она обеспечивается запасами природных ресурсов (например, нефти, газа) [3, с. 12].

Важно обратить внимание на то, что использование цифровой валюты одобряется далеко не всеми странами. Так, этот вид валюты никак не регламентируется в таких государствах, как Бразилия, Сербия, Турция, Швеция и др. Соответственно, на их территории они не обладают статусом законного платежного средства.

Запрет на применение цифровой валюты закреплен на законодательном уровне в Боливии, Марокко, Южной Корее и др. К примеру, в Исландии цифровые валюты как разновидность электронных валют регламентируются законодательством о бирже, которое налагает запрет юридическим лицам принимать участие в обмене цифровой валюты.

В Российской Федерации правовое регулирование цифровой валюты в настоящее время находится на этапе становления. В первую очередь развитию законодательства в этой области поспособствовало принятие в 2017 году Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 - 2030 годы [7]. Очевидно, что успешная реализация положений указанного документа может быть гарантирована исключительно развернутым законодательным регулированием цифровой экономики.

Одним из важнейших событий в этой связи стало принятие в марте 2019 года Федерального закона № 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – Федеральный закон № 34-ФЗ) [8]. Именно этот нормативный правовой акт скорректировал содержание Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) [2], в частности ввел в него новую гражданско-правовую норму – ст. 141.1, получившую наименование «Цифровые права».

Согласно п. 1 ст. 141.1 ГК РФ цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом возможны только в информационной системе без обращения к третьему лицу.

Соответственно, отечественный законодатель рассматривает цифровые права в качестве субъективного гражданского права на объект, которым охватывается, помимо прочего, субъективное гражданское право на цифровую валюту. При этом стоит отметить, что в итоговом варианте Федеральный закон № 34-ФЗ не включает легальную дефиницию объекта данного субъективного гражданского права, хотя изначально предполагалось обратное. В частности, из содержания ныне действующего Федерального закона № 34-ФЗ была изъята гражданско-правовая норма (ст. 141.2), закреплявшая законодательную дефиницию цифровых денежных средств [4]. Так, данное положение предусматривало, что «цифровыми деньгами может признаваться не удостоверяющая право на какой-либо объект гражданских прав совокупность электронных данных (цифровой код или обозначение), созданная в информационной системе, отвечающей установленным законом признакам децентрализованной информационной системы, и используемая пользователями этой системы для осуществления платежей». 

На наш взгляд, данная дефиниция в достаточной степени отражает сущность цифровой валюты. Интересно заметить, что причиной изъятия указанного определения из окончательного варианта законопроекта стали замечания, изложенные в Официальном отзыве Правительства РФ на проект федерального закона № 424632-7. Укажем их: «...отнесение цифровых денег к законным платежным средствам не соответствует статье 75 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой денежной единицей в Российской Федерации является рубль, а введение и эмиссия других денег в Российской Федерации не допускается».

Думается, что позиция Правительства РФ в данном случае носит дискуссионный характер, что подчеркивается и в российской доктрине [5, с. 10].

Более того, мы убеждены в том, что отказ российского законотворца от введения в гражданское законодательство Российской Федерации легальной дефиниции вовсе не свидетельствует о том, что тем самым закрепляется нормативно-правовой запрет на выпуск и оборот таких цифровых денег. Выходит, что регламентировать на национально-правовом уровне цифровые деньги, в том числе виртуальную валюту, нельзя, а выпускать можно. Ввиду этого, по нашему мнению, данный законодательный подход носит абсолютно необоснованный и нелогичный характер.

Вследствие вышесказанного полагаем целесообразным в рамках реформирования гражданского законодательства преобразовать ст. 128 ГК РФ, в частности включить в ее содержание новый объект гражданского права – цифровые деньги.

Список литературы:

1. Белых В.С., Болобонова М.О. Проблемы определения правового режима криптовалют // Журнал предпринимательского и корпоративного права. – 2019. – № 3. – С. 23–28.
2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 18.07.2019) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.10.2019) // Собрание законодательства РФ. – 1994. – № 32. – Ст. 3301.
3. Егорова М.А., Ефимова Л.Г. Понятие и особенности правового регулирования криптовалют // Предпринимательское право. – 2019. – № 3. – С. 11–16.
4. Законопроект № 424632-7 «О Федеральном законе "О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации"». URL: http://sozd.duma.gov.ru/bill/424632-7 (дата обращения: 10.12.2019).
5. Затулина Т.Н., Низовцев В.В., Подобина О.А. Институт «криптовалюта» как объект финансового и гражданского правового регулирования в Российской Федерации: постановка проблемы правореализации // Финансовое право. – 2019. – № 6. – С. 9–12.
6. Михеева И.Е. Виртуальные валюты в Японии и меры по предотвращению недобросовестного поведения // Юрист. – 2019. – № 7. – С. 29–35.
7. Указ Президента РФ от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 - 2030 годы» // Собрание законодательства РФ. – 2017. – № 20. – Ст. 2901.
8. Федеральный закон от 18.03.2019 № 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. – 2019. – № 12. – Ст. 1224.