ВНУТРЕННЯЯ  ГЕОМЕТРИЯ  СМЫСЛОВ  В  СТИХОТВОРЕНИИ  А.С.  ПУШКИНА  «ГОРОД  ПЫШНЫЙ,  ГОРОД  БЕДНЫЙ»  И  В  СТИХОТВОРЕНИИ  М.Ю.  ЛЕРМОНТОВА  «КОГДА  ВОЛНУЕТСЯ  ЖЕЛТЕЮЩАЯ  НИВА»

Кузьмина  Екатерина

Класс  11  «В»,  МБОУ  «Гимназия  №  1»,  г.  Новосибирск

Кайраканова  Лилия  Анатольевна

научный  руководитель,  учитель  русского  языка  и  литературы  высшей  категории,  МБОУ  «Гимназия  №  1»,  г.  Новосибирск

ВСТУПЛЕНИЕ

Цель  работы  —  новая  интерпретация  двух  классических  текстов:  стихотворения  А.С.  Пушкина,  которое  традиционно  толкуется  как  образец  идейного,  социального  обличения  самодержавных  устоев,  и  пейзажно-философская  зарисовки  —  стихотворения  М.Ю.  Лермонтова. 

Мы  пробовали  найти  формы  и  логику  смысловых  связей  внутри  каждого  из  разбираемых  стихотворений  и  зафиксировать  объемы  своего  понимания  в  схемах  и  графиках,  передающих  обнаруженную  нами  смысловую  конструкцию.  Нам  кажется,  что  такой  подход  нисколько  не  убивает  чувственно-эмоционального  восприятия  стихотворений,  наоборот,  доставляет  удовольствие  от  расширения  взгляда  на  пространство  текста.  Это  показалось  нам  сравнимым  с  восприятием  орнаментальных  оптических  картинок,  в  которых  при  определенной  фокусировке  взгляда  раскрывались  голографические  сюжеты. 

Часть  I.  Структурно-семантический  анализ  стихотворения  А.С.  Пушкина  «Город  пышный,  город  бедный»

Если  стихотворение  «Город  пышный,  город  бедный»  читается  на  идейно-тематическом  уровне,  то  несложно  понять,  что  тема  этого  восьмистишия  —  портрет  имперского  города  и  противопоставление  ему  живого  человеческого  образа.  Мы  попробуем  рассмотреть  более  подробно  все  внутренние  смыслы  и  их  сцепления  для  того,  чтобы  в  пространственной  модели  показать  все  богатство  содержания  этого  текста.

Начнем  с  первой  строфы.  Она  посвящена  описанию  города.  Конечно  же,  Петербурга.  Первый  стих  —  это  двусоставная  констатация  его  качеств:  «Город  пышный,  город  бедный».  В  силу  приема  удвоения  основного  существительного  «город»  возникает  уравнивание  пропорций  качеств  бедности  и  богатства  в  этом  обозримом  горизонтальном  пространстве.  Отмечаем  смысл  первого  стиха  таким  графическим  образом:

Рисунок  1.  Графическое  строение  первого  стиха

Второй  стих  подхватывает  характеристики,  заданные  в  первом.  Более  того,  описывает  не  только  визуальную  констатацию  («пышный»,  «бедный»),  но,  продолжая  ее  («стройный  вид»),  обнаруживает  и  внутреннее  качество  («дух  неволи»).  Это  мы  графически  изобразим  так:

Рисунок  2.  Графическое  строение  второго  стиха

Третий  стих  как  бы  накрывает  существо  этого  города  «крышкой»:  «свод  небес  зелено-бледный»  (отметим  цвет,  ассоциирующийся  с  болезненной  бледностью  или  даже  с  плесенью),  а  четвертый  итожит  всю  мертвенную  картину  ритмическим,  словно  вколачивающим  гвозди,  «приговором»:  «скука,  холод  и  гранит».  Три  последние  характеристики  (важно,  что  три  по  сравнению  с  двусоставными  характеристиками  в  1-м  и  2-м  стихах  и  односоставным,  как  бы  вытянутым  в  линию  придавливающего  свода,  в  3-м).  Опору  существования  такого  города  на  основе  тягостных  состояний  («скука»,  «холод»),  усиленных  незыблемостью  «гранита»,  мы  обозначим  на  нашей  схеме  так:

Рисунок  3.  Графическое  строение  третьего  стиха

Рисунок  4.  Графическое  строение  четвертого  стиха

Итак,  мы  сложили  графический  образ  мертвого,  статичного  Петербурга  в  такой  геометрической  схеме. 

Обратимся  теперь  ко  второй  строфе.  В  ней  резко  меняется  интонация.  Вместо  рубленой  интонации  первой  строфы  появляется  теплота  авторского  «перевода  темы»:  «все  же  мне  вас  жаль  немножко».  И  последующее  объяснение  позиции:  «…потому  что  здесь  порой  //  Ходит  маленькая  ножка,  //  Вьется  локон  золотой».  3-й  и  4-й  стихи  вводят  новый  образ:  образ  живой  женской  прелести,  которая  противопоставлена  мертвому  пространству  города.

Связующим  звеном  между  городом  и  его  мельчайшей  живой  частичкой  становится  лирическое  «я».  Взаимоотношение  двух  строф  мы  графически  изобразим  таким  образом:

Рисунок  5.  Графическое  соотношение  первой  и  второй  строф

Интересно,  что  можно  интерпретировать  этот  пушкинский  текст  и  другим  образом.  Вот  второй  геометрический  подход.  В  нем  остается  вывод  о  философии  автора  и  об  антагонизме  мертвого  и  живого.  Только  возможен  несколько  другой  пространственный  ракурс.  Например,  черты  и  свойства  города,  как  слои,  опоясывают  его,  причем  логика  их  расположения  с  одной  стороны  следует  последовательности  лирического  повествования,  но  круг  живого  по-другому  соотносится  с  кругами  мертвого  через  иное  «расположение»  автора.

Таким  образом,  мы  хотим  доказать,  что  прием  геометрического  осмысления  пространства  текста  помогает  углубиться  в  его  смыслы  и  разнообразить  варианты  интерпретации  художественных  данностей.

Рисунок  6.  Второй  геометрический  прием  осмысления  пушкинского  текста

Часть  II.  Структурно-семантический  анализ  стихотворения  М.Ю.  Лермонтова  «Когда  волнуется  желтеющая  нива»

Вторым  нашим  опытом  рассмотрения  внутренней  геометрии  смыслов  стало  стихотворение  М.  Лермонтова  «Когда  волнуется  желтеющая  нива»  (1837  г.)

Уже  при  первом  чтении  становится  очевидной  тема  стихотворения:  взаимоотношения  человека  с  природой  и  ее  влияние  на  его  внутренний  мир.  Текст  состоит  из  4  строф.  Первые  три  —  это  картины  природы,  ее  разнокалиберные  элементы  и  их  описание  воспринимающим  сознанием  героя.  А  последняя  строфа  —  это  реакция  героя  на  пропущенную  через  все  возможные  способы  восприятия  природу  и  благодаря  этой  наполненности  выход  в  высшие  сферы  духа  («небеса»  и  «бог»).

Синтаксически  текст  представляет  собой  одно  предложение  и  строится  из  трех  «когда»  (развернутых  придаточных  не  времени,  а  условия)  и  итогового  «тогда»  (результат  произошедшего  в  пространстве  контакта  с  определенными  обстоятельствами).  Интересно,  что  геометрическая  призма  даст  другое  деление  текста  на  части  -  в  третьей  строфе  часть  ее  будет  относиться  к  первому  и  крупному  смысловому  блоку  (1-я  строфа  +  2-я  строфа  +  первый  стих  3-й  строфы).  А  остальные  три  стиха  (2-й  —  4-й)  уходят  во  второй  смысловой  блок,  который  мы  можем  назвать  круг  внутреннего  мира  в  его  переходном  состоянии  от  восприятия  реальности  до  бессознательного,  полусна.

Попробуем  читать  текст  последовательно,  от  первой  строки  до  последней,  для  того,  чтобы  увидеть  внутреннюю  структуру  смыслов,  концепцию  взаимодействия  всего  со  всем  в  конструкции  лермонтовского  текста.

Итак,  первая  строфа.  Она  строится  по  определенной  лесенке  (от  обширного  к  мельчайшему),  что  в  сумме  будет  воспринято  лирическим  «я»  как  итог  первого  «набора»,  т.  е.  явлений  природы,  которые  вместило  первое  четверостишие.  Это  такая  последовательность:  «нива»,  «лес»,  «сад»,  сливовое  дерево,  «слива»,  «тень  листка».  Все  это  впитано  «я»  —  это  первое  «когда».

Вторая  строфа  аналогично,  но  несколько  более  сложно  суммирует  воспринятые  фрагменты  природы.  Это  первое  —  пространство  жизни,  обозначенное  временем  («румяным  вечером  иль  утра  в  час  златой»),  далее  из  материи  природы  избирается  «роса»  как  обозначение  всего  покрова  земли,  отмеченного  утренней  и  вечерней  влагой,  далее  от  обширного  до  фрагментарного  восприятие  сужается  до  «куста»  и,  наконец,  до  «ландыша».  Таков  итог  накоплений  увиденного  для  лирического  «я»  во  второй  строфе.

Третья  строфа,  в  отличие  от  первых  двух,  не  является  четверостишным  комплексом  явлений  природы.  Она  разбивается  на  две  части.  Первая  часть  (первый  стих)  завершает  обозрение  мироздания,  а  вторая  часть  (2—4  стихи)  открывает  новое  пространство  к  композиции  смыслов  стихотворения.  Это  пространство  внутреннего  мира  героя,  балансирующего  между  накопленным  ощущением  природы  и  бессознательным  «перемалыванием»  этих  впечатлений  в  полусознательном  состоянии  («какой-то  смутный  сон»  и  «лепечет  мне  таинственную  сагу»).

Четвертая  строфа  —  это  плод  тех  предшествующих  трехстрофных  накоплений,  которые  и  есть  совокупная  модель  природы  —  всего  сущего  от  мала  до  велика,  от  мельчайшего  нюанса  до  безграничности.  В  итоговом  четверостишии  обнаруживается  духовное  преображение  «я».  В  первом  стихе  это  состояние  души  («тогда  смиряется  души  моей  тревога»),  во  втором  стихе  —  это  отражение  внутренних  перемен  во  внешнем  облике  («тогда  расходятся  морщины  на  челе»),  в  третьем  стихе  подытоживание  блага  существования  («и  счастье  я  могу  постигнуть  на  земле»)  и,  наконец,  в  четвертом  —  выход  из  земного  счастья  в  высшее,  небесное,  божественное  («и  в  небесах  я  вижу  бога»).

Рисунок  7.  Геометрическое  построение  стихотворения  М.Ю.  Лермонтова

А  теперь  попробуем  интерпретировать  этот  текст  несколько  в  другом  ракурсе.  Вполне  возможно  изобразить  графически-геометрическую  пространственность  смысла  таким  образом:  по  авторскому  расположению  текста  и  по  исходности  ее  природа  первична,  она  —  многосоставный  объем,  который  лежит  в  основании  и  который  вбирает  в  себе  сознание  лирического  героя.  Но  это  не  объективная  данность,  а  именно  тот  комплекс,  который  избрала  индивидуальность  воспринимающего  «я»,  именно  эти  рецепторы,  это  воображение  могло  составить  такую  картину  мироздания.  Значит,  возможно  решить,  что  в  основе  художественного  пространства  не  природа,  а  субъект,  то  самое  «я».  Именно  оно,  переплавив  впечатления  от  природы  (горизонталь),  выведет  их  на  вертикаль,  на  выход  к  богу.  Но,  пережив  чувствование  бога,  «я»  благодаря  создателю  как  бы  снова  может  объять  пространство  природы  как  результата  творения.  Второй  графический  рисунок  показывает  эту  обратную  всеохватность:  от  бога-творца,  вмещающего  в  себя  и  индивидуальность  духа  и  воспринимаемую  им  природу,  снова  к  богу-творцу,  давшему  опыт  познания.

Рисунок  8.  Второй  вариант  интерпретации  графического  построения  текста

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким  образом,  мы  стремились  обнаружить  в  каждом  анализируемом  стихотворении  пространство  текста,  его  художественную  конструкцию,  со–  и  противопоставление  смыслов  и  выразить  объемную  многосоставность  графически,  не  боясь  схематизма,  а  наоборот,  считая,  что  он  прочерчивает  смыслы  до  возможной  глубины,  вскрывает  сложность  и  индивидуальность  замысла  и  его  воплощения.  Эта  увлекательная  работа  —  видеть  в  плоской  графической  записи  стихотворения  внутренние  логические  и  эстетические  сцепления  —  открывает,  как  нам  кажется  прекрасную  гармонию  сложности  гениальных  текстов.

Список  литературы:

1.Бабенко  Л.,  Казарин  Ю.  Филологический  анализ  текста.  М.,  Академический  проект,  2004.

2.Лотман  Ю.М.  Анализ  поэтического  текста.  М.,  Просвещение,  1974.

3.Лотман  Ю.М.  Учебник  по  русской  литературе  для  средней  школы.  М.,  Языки  русской  культуры,  2001.