СПЕЦИФИКА  ДИАЛОГА  С  ТРАДИЦИЕЙ  В  СКАЗКАХ  ЛЮДМИЛЫ  ПЕТРУШЕВСКОЙ

Ясавеева  Рената

Класс  11  «Б»,  МБОУ  «СОШ  №  12»,  РФ,  г.  Казань

Прохорова  Татьяна  Геннадьевна

научный  руководитель,  Профессор  кафедры  русской  литературы  и  методики  преподавания  Казанского  (Приволжского)  федерального  университета,  РФ,  г.  Казань

Известный  прозаик  и  драматург  Людмила  Стефановна  Петрушевская  является  одним  из  наиболее  ярких  представителей  российской  литературы  конца  XX  —  начала  XXI  вв.  Оценки  художественного  мира  этой  писательницы  весьма  противоречивы.  Одни  исследователи  рассматривают  ее  творчество  в  русле  натурализма,  другие  —  как  продолжение  традиций  реализма,  третьи  —  как  пример  неореализма,  четвертые  —  постмодернизма.  Мы  разделяем  мнение  тех  исследователей,  которые  считают,  что  художественный  мир  Л.  Петрушевской  представляет  собой  сложный  синтез  самых  разных  литературных  направлений:  реализма,  романтизма,  модернизма,  постмодернизма...  [6,  с.  3].  Взаимодействие,  казалось  бы,  несоединимого,  проявляется  в  произведениях  писательницы  на  уровне  стиля,  принципов  создания  характеров  героев,  в  жанровом  своеобразии  её  прозы. 

Среди  жанров,  к  которым  обращается  Л.С.  Петрушевская  в  своем  творчестве,  —  романы,  повести,  рассказы,  сказки,  пьесы,  сценарии  для  фильмов  и  мультфильмов.  Предметом  нашего  исследования  является  жанровое  своеобразие  ее  сказок,  поскольку,  как  справедливо  отмечают  исследователи,  у  Петрушевской  они  формируются  на  основе  диалога  с  идейно-художественной  системой  различных  фольклорных  жанров;  а  также  содержат  в  себе  реминисценции,  аллюзии  на  литературные  сказки  и  мифологические  сюжеты  [см:  2,  6]. 

Сказка  изначально  выражала  идеальные  представления  народа  о  торжестве  добра  над  злом,  всегда  была  ориентирована  на  гуманистические  ценности  и  одновременно  ей  всегда  были  присущи  игровой  характер,  иносказательность,  обязательная  установка  на  вымысел.  Исследователь  Т.В.  Сорокина  именно  в  этом  видит  причину  активизации  жанра  литературной  сказки  на  рубеже  веков,  в  переходные,  кризисные  эпохи,  когда  обостряется  тоска  по  идеалу  [7].  Современная  социокультурная  ситуация  характеризуется  девальвацией  гуманистических  ценностей,  готовностью  все  превратить  в  игру;  вместе  с  тем  ощущение  кризиса  предполагает  стремление  уйти  в  какой-то  иной  мир,  где  возможно  чудо,  где  добро  побеждает  зло. 

Сказанное  объясняет  актуальность  и  значимость  темы  нашего  исследования. 

Цель  данной  работы  —  выявить  особенности  литературной  сказки  Л.  Петрушевской,  характер  её  диалога  с  фольклорной  и  литературной  традициями. 

Сказочная  проза  Л.  Петрушевской  уже  не  раз  находилась  в  поле  внимания  исследователей  [см:  2;  3;  6].  Ее  сказки  отражают  как  характерные  тенденции  современной  литературы  в  целом,  так  и  особенности  творчества  самой  писательницы  (глубину  восприятия  действительности,  психологизм,  с  одной  стороны,  и  смягчающий  реальность  юмор  —  с  другой,  простоту  изложения  невинных  историй  и  философичность,  следование  жанровой  традиции  и  одновременно  её  обыгрывание).  Исследователь  Л.В.  Овчинникова  заметила,  что  в  сказках  Петрушевской  «узнаваемые  сказочные  образы,  мотивы,  предметы»  не  просто  помещены  автором  в  реальную  действительность,  но  переосмыслены  и  более  того  показаны  в  пародийной  форме  либо  окрашиваются  мрачной  иронией  [2,  с.  211].  С  этим  утверждением  мы  не  вполне  согласны,  на  наш  взгляд,  мрачная  ирония  сказкам  Петрушевской  практически  не  свойственна  (или  встречается  в  редких  случаях).

Сама  писательница  о  своих  сказках  говорит: 

«Я  вообще-то  писала  сказки  для  детей,  но  моя  задача  была  с  самого  начала  такая:  чтобы  взрослый,  читая  ребенку  книгу  на  ночь,  не  заснул  бы  первым.  Чтобы  бабушке,  маме  и  папе  тоже  было  бы  интересно.  Поэтому  в  сказках  для  детей  я  тоже  прячу  некоторые  вещи  посложнее,  чтобы  они  были  понятны  разным  людям  по-разному.  Такие  маленькие  подробности  и  кое-какие  мысли  для  собственного  удовольствия...»  [4].

Новизна  нашей  работы  обусловлена,  прежде  всего,  выбором  самого  материала  исследования  —  мы  обращаемся  к  анализу  ранее  никем,  насколько  нам  известно,  не  рассматриваемой  сказки  писательницы  «Счастливые  кошки».  Судя  по  тому,  что  название  «Счастливые  кошки»  Л.  Петрушевская  вынесла  в  заглавие  одного  из  своих  сборников  сказок,  тем  самым  выделив  это  произведение  из  целого  ряда  других,  наш  выбор  материала  анализа  вполне  оправдан. 

Основные  задачи  нашей  работы  заключаются,  во-первых,  в  выявлении  специфических  типов  героев,  сюжетно-композиционных  особенностей,  приемов  и  элементов,  характерных  для  различных  жанров  сказки  фольклорной;во-вторых,  мы  попытаемся  понять,  как  видоизменяются  в  произведении  современной  писательницы  характерные  для  фольклора  структурные  элементы  сказки;  в  третьих,  мы  хотим  выяснить,  как  проявляет  себя  игровое  начало  в  сказках  Л.С.  Петрушевской,  а  также  сравнить  их  с  некоторыми  литературными  сказками  середины  ХХ  века.  При  этом  мы  будем  учитывать  доступный  нам  опыт  других  исследователей  сказочного  творчества  Л.  Петрушевской.

Исследователь  В.И.  Новиков  подчеркивает,  что  литературная  (авторская)  сказка  тесно  связана  с  народной  темой,  сюжетом,  мотивом,  нередко  и  стилем.  В  творчестве  писателей  сказка  обрела  самостоятельность  и  художественную  неповторимость,  хотя  и  удержала  в  себе  ряд  фольклорных  особенностей:  в  жанровых  приемах,  в  трактовке  чудес  [8,  с.  303].

  По  определению  Л.В.  Овчинниковой,  литературная  сказка  —  это  многожанровый  вид  литературы,  реализуемый  в  бесконечном  многообразии  произведений  различных  авторов.  В  каждом  из  жанровых  типов  литературной  сказки  своя  доминанта  (гармоничный  «мирообраз»,  приключение,  воспитательный  аспект)  [2].

Наша  гипотеза  заключается  в  том,  что  сказка  Л.Петрушевской  «Счастливые  кошки»  «удержала  в  себе  ряд  фольклорных  особенностей»  не  только  волшебной  сказки,  но  и  сказки  о  животных,  бытовой  сказки,  а  также  известных  отечественных  литературных  сказок  для  детей  (таких,  в  частности,  как  «Сказка  о  потерянном  времени»  Евгения  Шварца,  «Баранкин,  будь  человеком!»  Валерия  Медведева).  Попробуем  это  доказать.

Сказка  Петрушевской  начинается  с  традиционного  зачина:  «Жила-была  одна  девочка…»  [5,  с.  7].  Как  это  обычно  и  бывает  в  фольклорных  сказках,  героиня  не  названа  по  имени  —  это  просто  «одна  девочка».  В  дальнейшем  мы  увидим,  что  писательница  наследует  и  некоторые  другие  структурные  элементы  фольклорной  сказки:  троекратные  повторы,  «общие  места»,  типичные  сюжетные  ходы,  в  частности,  «ликвидацию  беды»,  и,  конечно,  счастливый  финал,  когда  добро  торжествует  над  злом.  В  основе  сюжета  анализируемой  сказки  лежит  характерная  для  многих  волшебных  сказок  история  чудесного  превращения,  происходящего  по  воле  злого  волшебника  —  колдуна.  Девочка  становится  кошкой,  а  колдун  —  девочкой;  затем,  соответственно,  следует  обратный  процесс,  в  результате  чего  и  девочка,  и  колдун  возвращаются  в  свое  изначальное  «состояние».

Разумеется,  сюжетный  поворот  присвоения  злым  персонажем  внешности  доброго  часто  встречается  и  в  литературных  сказках.  Достаточно  вспомнить  «Сказку  о  потерянном  времени»  Евгения  Шварца  (1940),  которую  не  могла  не  знать  Людмила  Петрушевская.  В  этой  сказке  компания  колдунов  и  колдуний  забирает  детство  у  лентяев  и  двоечников;  превращая  их  в  старичков  и  старушек,  а  сами  при  этом  становятся  детьми.

С  Е.  Шварцем  Петрушевскую  роднит  то,  что,  используя  готовые  сказочные  формулы,  клише,  характерные  для  сказки  сюжетные  ситуации  и  типы  героев,  она  как  бы  играет  в  сказку.  Писательница  словно  намеренно  демонстрирует  свое  желание  развлечь,  позабавить  своего  слушателя.  Она  включает  в  сказку  современные  бытовые  реалии,  использует  синтаксические  и  лексические  обороты,  характерные  именно  для  современной  речи  (как  взрослого  человека,  так  и  ребенка),  создает  сюжетную  ситуацию,  соответствующую  не  столько  волшебной  сказке,  сколько  современной,  основанной  на  недоразумении,  и  потому  комичной. 

Петрушевская  использует  особую  форму  повествования,  близкую  к  сказовой,  ориентированную  на  определенного  слушателя  —  ребенка,  возможно,  подростка.  Отсюда  и  соответствующий  сказочный  зачин:  девочка  позавидовала  кошкам,  потому  что  они  «гуляют,  в  школу  не  ходят!  И  она  решила  найти  колдуна,  чтобы  он  превратил  её  в  кошку  и  мигом  выполнил  желание  девочки»  [5,  с.  7].

И  вновь  просматривается  определенная  параллель  со  «Сказкой  о  потерянном  времени»,  ведь  в  ней,  как  и  в  сказке  Петрушевской,  отрицательные  персонажи  пользуются  желанием  самих  будущих  «жертв»  их  колдовства.  Кстати,  в  обеих  сказках  именно  нежелание  детей  учиться  становится  причиной  не  столько  «чудесных»,  сколько  катастрофических  событий  со  всеми  вытекающими  последствиями.  Так,  в  сказке  «Счастливые  кошки»  колдун,  превратившись  в  девочку,  топнул  ногой  и  заявил:

—  Я  не  хочу  эту  кошку,  фу,  она  противная. 

И  девочка-колдун  взяла  и  выкинула  девочку-кошку  на  лестницу,  а  потом  и  из  подъезда»  [5,  с.  7].

Конечно,  здесь  можно  вспомнить  и  народные  сказки,  в  которых  злая  мачеха  выгоняет  падчерицу  из  дома,  и  сказки  о  животных,  в  которых  хитрая  лиса,  напросившись  в  лубяную  избушку  зайца,  выгоняет  его.  Но  у  Петрушевской,  именно  благодаря  современному  контексту  и  особой  манере  повествования,  даже  благодаря  тому,  как  именуются  герои  —  девочка-кошка,  девочка-колдун  —  эта,  казалось  бы,  печальная  ситуация  приобретает  комический  оттенок  и  не  воспринимается  всерьез.

И  все  же  можно  говорить,  что  с  волшебной  сказкой  «Счастливых  кошек»  роднит  мотив  чудесного  превращения,  и  определенный  тип  героя.  Только  в  данном  случае  перед  нами  колдун  не  страшный  и  ужасный,  вершащий  зло  и  стремящийся  привести  положительныхгероев  к  погибели,  а  трикстер  (в  традиционной  сказке  о  животных  -  тот,  кто  совершает  проделки).  В  результате  именно  с  ним  связана  стихия  комического.  Смех  возникает,  во-первых,  в  связи  с  трансформацией  функции  колдуна  как  вредителя.  В  данном  случае  «вред»,  который  он  чинит,  направлен  не  столько  на  главную  героиню  —  девочку,  превращенную  в  кошку,  сколько  онкасается  его  домашних  проделок,  когда  колдун  превратился  в  девочку.  Он  начинает  вести  себя  одновременно  как  хулиган  и  как  клоун.  В  результате  смех  рождается  из-за  нескольких  «несоответствий»:  внешне  —  девочка-ангел,  но  мы  знаем,  что  это  колдун,  колдун,  но  ведет  себя  как  хулиган.  Причем  об  этом  рассказано  так,  как  если  бы  эту  роль  играл  ребенок,  надевая  на  себя  соответствующие  маски  и  утрируя  поведение  взрослого  (нечто  подобное  нередко  встречается  в  детской  телепередаче  «Ералаш»).  В  том,  как  представлена  у  Петрушевской  эта  сюжетная  ситуация,  заметна  ориентация  именно  на  детского  слушателя,  поэтому  комизм  усугубляется  в  связи  с  внезапным  появлением  родителей:

«(…)  колдун  в  образе  девочки  заскучал  и  пригласил  к  себе  в  гости  друзей,  которые  тоже  явились  не  одни.

Короче,  когда  родители  вошли  в  дом,  дым  стоял  коромыслом,  дочка  пьяная  сидела  за  столом  и  пела  песню,  обнявшись  с  какой-то  некрасивой,  немолодой  и  красномордой  тетенькой  с  очень  черными  бровями  (…)

Папа  с  большим  трудом  выгнал  этих  людей,  а  дочка  визжала  и  топала  ногами,  кричала,  что  у  каждого  должны  быть  свои  друзья  (…)  мама  стала  ей  мерить  температуру,  папа  собирал  битую  посуду  и  окурки,  короче,  ночь  прошла  в  хлопотах.

В  школу  девочка  не  пошла,  мама  на  работу  тоже  не  пошла,  но  дочь  стала  утром  настойчиво  посылать  ее  за  бутылкой,  предлагая  вместе  обмыть  это  дело  (…)»  [5,  с.  8].

Как  уже  упоминалось  выше,  в  сказке  Петрушевской  прослеживаются  черты  фольклорной  комической  сказки  о  проделках  животных.  Обычно  в  них  изображение  повадок  зверей,  особенностей  их  поведения  напоминает  изображение  поведения  людей  и  вносит  в  повествование  критическое  начало,  которое  выражается  в  использовании  разнообразных  приемов  сатирического  и  юмористического  изображения  действительности  [см:  1,  с.  94].  В  нашем  случае,  приемы  сатирического  и  юмористического  изображения  действительности  присутствуют,  но  цель  автора  не  столько  высмеять  порок  (хотя,  конечно,  плохо  пить,  курить,  ругаться,  как  это  делает  колдун),  сколько  создать  игровую  смешную  ситуацию,  где  действует  условный  прием  «как  будто  бы»  и  где  дурное  не  столько  присуще  колдуну,  сколько  является  его  маской.

По  композиции  «Счастливые  кошки»  близки  фольклорной  новеллистической  сказке.  Новелла  в  животной  сказке  —  это  рассказ  о  необычных  случаях  с  довольно  развитой  интригой,  с  резкими  поворотами  в  судьбе  героев.  Для  этого  жанра  характерна  морализация,  комическое  начало  приглушено,  либо  совсем  снято,  здесь  главное  —  занимательный  сюжет.  В  сказке  Петрушевской  присутствует  и  необычный  случай,  и  довольно  развитая  интрига  с  резким  поворотами  сюжета  (положение  несчастной  девочки-кошки,  выходки  девочки-колдуна,  закончившиеся  пожаром  в  квартире  и  бегством  пьяного  колдуна,  превратившегося  в  воробья).  Кроме  того,  здесь  есть  и  присущее  бытовой  сказке  воссоздание  жизненных  реалий,  отражение  актуальных  социально-бытовых  проблем.  Но  опять-таки  это  современные  реалии  и  проблемы.  Так,  несчастная  девочка-кошка  попадает  с  улицы  не  к  какой-нибудь  бабе-яге  или  колдунье,  а  к  живодеру,  который  ловил  животных  и  делал  из  их  шкур  шапки  для  продажи. 

Однако  сказка  Петрушевской  все  же  недаром  называется  «Счастливые  кошки»:  девочка-кошка  найдет  способ  вернуть  себе  свой  прежний  человеческий  облик,  спасет  попавших  в  беду  настоящих  кошек  и  убежит  с  ними  от  живодера.

Что  же  произошло  с  колдуном  после  того,  как  он  вновь  вернул  свой  прежний  облик?  Напомним,  что  он,  заснув  с  непогашенной  сигаретой,  чуть  было  не  сжег  квартиру,  где  жила  девочка  со  своими  родителями,  а  потому  вынужден  был  бежать  через  окно.  Но  тут  следует  еще  одно  превращение:  «этот  мужчина  посмотрел  вниз  на  народ,  на  упавших  в  обморок  папу  и  маму,  что-то  негромко  сказал,  выпустил  из  руки  пустую  бутылку,  взмахнул  волосатыми  руками  и  взмыл  вверх,  увернувшись  от  распахнутых  объятий  пожарника,  и  на  лету  обратился  в  воробья.

Воробей  этот  тут  же  сел  на  крышу  и  завертел  головой  [5,  с.  12].

Здесь  возникает  очевидная,  на  наш  взгляд,  аллюзия  на  сказку  Валерия  Медведева  «Баранкин,  будь  человеком!»,  по  которой  в  1963  году  был  снят  замечательный  мультфильм.  Напомним,  что  Петрушевская  увлекается  мультипликацией,  пишет  сценарии  к  мультфильмам,  поэтому  отсылка  к  этому  известному  мультфильму,  снятому  по  сказке  В.Медведева,  вполне  закономерна.  Баранкин,  который,  как  и  девочка  из  сказки  Петрушевской,  не  хотел  ходить  в  школу,  превращается  то  в  воробья,  то  в  бабочку,  то  в  муравья.  И  хотя  тип  превращения  и  превращающиеся  герои  в  сказках  Медведева  и  Петрушевской  совершенно  разные,  авторские  идеи  в  целом  близки.  В  них  явственно  прослеживается  мораль  —  не  завидовать  другим,  заниматься  своим  делом,  быть  собой,  а  не  мечтать  стать  кем-то  иным.  В  сказке  Петрушевской,  как  и  у  В.Медведева,  эта  мораль  смягчена  мягким  юмором  и  гуманистическим  финалом,  где  торжествуют  милосердие,  доброта  и  осуществляются  заветные  детские  мечты. 

У  Петрушевской  счастливая  девочка  возвращается  к  родителям,  «однако  это  был  еще  не  конец  истории,  а  концом  можно  считать  тот  момент,  когда  все  трое  вошли  в  свою  закопченную  квартиру,  по  которой  летали  хлопья  сажи,  и  дочка  сказала  твердо:

—  А  можно  я  уже  завела  себе  кошку!

—  Хоть  двух,  —  рассеянно  отвечали  папа  и  мама. 

—  Хорошо,  четырех,  —  и  с  этими  словами  девочка  вытряхнула  из  сумки  всех  спасенных…»  [5,  c.  12].

Как  видим,  «Счастливые  кошки»  (как,  впрочем,  и  другие  сказки  Петрушевской)  нельзя  свести  к  какому-то  определенному  жанру:  автор  обыгрывает  и  синтезирует  особенности  и  литературных,  и  фольклорных  сказок  (волшебной,  новеллистической,  комической  и  бытовой),  совмещает  комическое  с  драматическим,  современные  реалии  с  волшебными  превращениями,  что  придает  произведениям  писательницы  оригинальность  и  неповторимость.

Список  литературы:

1. Бахтин  В.  Сказки  //  Энциклопедия  для  детей.  Т.  9.  Русская  литература.  Ч.  1.  От  былин  и  летописей  до  классики  ХIХ  века  \  глав.  ред.  М.Д.  Аксенова.  М.:  Аванта+,  2002.  —  С.  85—96.
2. Овчинникова  Л.В.  Русская  литературная  сказка  XX  века.  История,  классификация,  поэтика.  —  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.dissercat.com/content/russkaya-literaturnaya-skazka-xx-veka-istoriya-klassifikatsiya-poetika  (Дата  обращения  06.01.2015).
3. См.,  в  частности:  Павлова  Ю.В.  Проблемы  поэтики  сказок  Л.С.Петрушевской:  Автореф.  дис.  ….  канд.  филол.  наук  /  Ю.В.  Павлова,  Тверской  гос.  ун-т.  Тверь,  2006.  —  22  с.
4. Петрушевская  Л.С.  Девятый  том.  /  М.:  Эксмо,  2003.  —  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.litkarta.ru/russia/moscow/persons/petrushevskaya-l/lektsiya-o-zhanrakh  (Дата  обращения  15.01.2015).
5. Петрушевская  Л.  Счастливые  кошки.  М.:  Вагриус,  2001.  —  С.  5—12. 
6. Прохорова  Т.  Художественный  мир  прозы  Л.  Петрушевской  /  Т.  Прохорова.  Saarbrucken:  LapLambertAcademicPublishingGmbH  +CO.  KG,  2011.  —  357  с.
7. Сорокина  Т.В.  Отечественная  проза  рубежа  ХХ—XXI  веков  в  аспекте  «вторичных  художественных  моделей»:  10.01.01  //  Т.В.  Сорокина  Отечественная  проза  рубежа  ХХ—XXI  веков  в  аспекте  «вторичных  художественных  моделей»  (Л.  Петрушевская,  Ю.  Буйда,  В.  Ерофеев).  —  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.dslib.net/russkaja-literatura/otechestvennaja-proza-rubezha-xx-xxi-vekov-v-aspekte-vtorichnyh-hudozhestvennyh.html#1897564  (Дата  обращения  20.01.2015).
8. Энциклопедический  словарь  юного  литературоведа/  Сост.  В.И.  Новиков.  М.:  Педагогика,  1998.  —  416  с.:  ил.