О ТРАНСФОРМАЦИИ ОБРАЗА МОНАРХА ВО ФРАНЦИИ XVI СТОЛЕТИЯ

Беспятова Ирина Евгеньевна

магистрант 1года обучения, исторический факультет ТГУ, г. Томск

Irishk-a90@mail.ru

Карначук Наталья Викторовна

научный руководитель, канд. ист. наук, доцент ТГУ, г. Томск

XVI век стал временем перехода от средневековья к Новому времени. Это было особенное столетие, столетие в котором человек своими глазами увидел, как может быстро изменяться мир. Географические открытия, революция цен, изменение торговых путей и расстановки сил на европейской арене большой политики, и добавившаяся ко всему этому критика католической религии внесли некую сумятицу в умы французов, заставляя, правда, далеко не всех, задумываться о том, насколько справедлив тот порядок, что установили в стране короли из династии Валуа.

Катализатором, запустившим череду перемен, было завершение объединения Франции и усиление централизации государства к началу XVIвека. Одновременно с этим начинается целенаправленное конструирование образа верховного носителя власти. Большая часть составляющих того образа власти, который сохранился вплоть до Великой Французской Революции, начинает появляться  в период царствования Франциска I.

Франциск I, правивший с 1515 по 1547 годы, вошел в историю как король-воин, король-рыцарь. При нем Ренессанс во Франции достигает своего пика. Он формирует великолепный двор, создается блестящий новый светский стиль жизни. Прославление короля ведется многочисленными поэтами и художниками, прежде всего как покровителя искусств и воителя. Пока еще отсутствует жесткость этикета и политическое обоснование королевской власти в политической теории [5]. В личности Франциска Iфранцузское Возрождение обрело свою модель государя, образцового носителя власти — воителя, галантного светского человека, покровителя искусства.

Образ короля-воина был, по-видимому, осколком более ранних времен, атавизмом периода варварства. Он был необходимостью для страны, еще не освоившейся в своих новых границах, окруженной вражеской силой в лице Габсбургской империи и ведущей затяжные войны в Италии. Государству нужна была твердая и сильная рука.  Прежний образ средневекового монарха был существенно дополнен и  либерализирован идеями Ренессанса с его гуманистическими ценностями, вниманием к человеку, восприятием и переосмыслением античного наследия и общим смягчением нравов.

В царствование Франциска начинается активное возрождение традиций и норм римского права, что отразилось в политике короля и его самоидентификации. Свои притязания монарх выводил уже не из традиций средневекового права, а из римских законов и установлений. Так, широко известное изречение: quod principi placuit legis habet vigore - «что угодно принцепсу, имеет силу закона», - было переведено на французский язык: «si veut le roi, si veut la loi»: «Чего требует король — требует закон». При издании законов Франциск руководствовался фактически лишь своим усмотрением, пользуясь формулой: «car tel est notre plaisir» (ибо нам так угодно).

При всем при этом человек, личность, еще отделяется от символа власти. Неслучайно Клеман Маро в одном из посланий к королю обращается за защитой к «королю Французов, исполненному всех добродетелей... смиренно умоляя его милость простить величайшую дерзость» (обращение с мольбой об освобождении), а в другом довольно фамильярно просит о помощи, рассказывая о том, как его обокрал слуга [5].  Это мало соответствовало созданию образа величия монаршей власти, и уже в следующее царствование было бы воспринято, вероятнее всего, как непочтительность и оскорбление величия короля.

В царствование Генриха II (1547—1559) продолжалась намеченная при Франциске I тенденция централизации власти, укрупнения двора. Большой след оставило в жизни Генриха пребываниев Испаниив качестве заложника в 1526—1529 годах. Став королем, Генрих воспроизводит часть обычаев Испании при своем дворе: подвергается изменениям сам сценарий власти и делаются первые попытки создать строгий церемониал, культивируется этикет и парадность, во многом здесь следуют за испанскими порядками (даже в костюме). Королевский двор становится подлинным средоточием новой светской культуры, усиливается его роль в формировании общественного мнения, возрастает его значение в культуре. В это царствование культура окончательно превращается в способ прославления власти, уходит непринужденность и простота предшествующей эпохи.

Генрих II- это последний король-рыцарь на французском престоле. С его смертью при дворе окончательно затухают рыцарские традиции. Для Франции наступает череда правлений, когда даже по внешним факторам властная фигура выглядит несоответствующей канонам: малолетние короли, нездоровые короли, закулисная – но всеми ощутимая – власть королевы-матери, женщины. Уже один этот фактор, вероятно, до известной степени осложнял восприятие королевского образа в традиционном духе.

Франциск IIбыл болезненным подростком неполных шестнадцати лет, когда 10 июля 1559 года несчастный случай на турнире с его отцом Генрихом II возвёл его на трон Франции. По французским законам он считался совершеннолетним. Но не возникало никаких сомнений, что править без посторонней помощи он не сможет и не захочет.

Его кратковременное царствование не внесло каких-либо существенных изменений в сформировавшийся при его отце и деде образ монарха: «его царствование оказалось таким кратким, что сплетники не успели приготовить пасквили» [1, c. 368]. Однако при нем все более ужесточается религиозная политика, начинаются серьезные гонения на гугенотов, ставшие предвестниками гражданской войны.

Карл IXзанял престол после скоропостижной кончины своего брата имея от роду всего 10 лет. В первое десятилетие его царствования он, по причине малолетства, находился под влиянием регентши, своей матери, Екатерины Медичи. В религиозном плане Франция была разрознена как никогда ранее: в 1560 году существовало более 200 протестантских общин разбросанных по всей Франции, в основном на западе и юге [3, c. 128]. Корона вела политику умиротворения. В головокружительном темпе, по сравнению с предыдущими царствованиями, изменялось положение протестантов, от бескомпромиссного лишения прав до далеко идущей терпимости. Однако все это лишь подбросило дров в разгорающееся пламя религиозного противостояния и привело к консолидации с одной стороны, про-католических сил, считавших, что гугенотам дали слишком много, а с другой – сил протестантских, считавших, что дали слишком мало. Королевская семья оказалась зажата между двух лагерей и, руководствуясь инстинктом самосохранения, была вынуждена постоянно лавировать между вражескими группировками.

В отсутствие сильной королевской руки, малолетний правитель и регентша вынуждены, так или иначе, полагаться на поддержку аристократических партий. Это показывает, насколько необоснованны еще были претензии французских монархов на «абсолютность» своей власти. Без поддержки провинциальной знати центральная власть все еще с большим трудом могла осуществлять управление страной, и вся деятельность Карла IXи Екатерины, по сути, была направлена на завязывание «связей в регионах», в обход крупной знати – этой необходимостью были вызваны поездки по стране и попытка «внести» в провинциальны умы облик пышной и великодушной власти короля.

В условиях начавшихся гражданских войн поддерживать образ монарха и престиж власти становилось все сложнее. Ни характер двора, ни сами правящие лица в ситуации политической нестабильности «не могли казаться не только богами на земле, но даже инкарнацией власти» [5]. Поэтому-то задача репрезентации власти, создание ее имиджа в традиционном русле в условиях гражданской войны становятся затруднительными.

Зато резко активизируется "черный пиар" и, по сути, королевская семья была вынуждена  обороняться от нападок на носителей власти и от множества политических публицистов. Аббат Брантом рассказывает нам, что «в то время ходило немало злобных книжонок, ливши грязь на тех, кто тогда правил королевством; но ни одна не поражала так сильно, как некий пасквиль, озаглавленный «Тигр» [1, c. 331].  В нем говорилось о любовной связи Анны д’Эсте, внучки Людовика XII, с ее родственником кардиналом Лотарингским. Этот памфлет бросал тень на королевскую семью и «если бы проказник-автор был обнаружен, имей он даже тысячу жизней – он распростился бы со всеми, ибо его жертвы получили по такому тумаку в живот, что уже не могли оправиться» [1, c. 332].

На первом этапе религиозных войн, в начале царствования Карла IX, личность короля, воплощающего величие страны, не затрагивалась противниками центральной власти. Несмотря на неурядицы и горести начавшегося гражданского раздора, образ монарха оставался выше всего этого. Критика, исходившая в основном от протестантского крыла дворянства, касалась окружения монарха (хотя, скорее это было окружение его матери – представители фамилии Гизов и итальянские дворяне, которые «хотят вскормить и воспитать его величество в ненависти к его верным подданным и приобрести возможность делать, все, что им угодно, а также учредить совет при короле, чтобы под его прикрытием  установить открытую тиранию» [6, c. 31] ).

 И действительно, король Карл IXбыл малолетним, и трогательный образ царственного дитяти не предоставлял возможности для каких-то политических инсинуаций вплоть до Варфоломеевской ночи. События Варфоломеевской ночи стали поворотным пунктом, когда критика режима и политики дополняется, пусть и с оговорками, критикой царствующей особы. Крушение мифа о непогрешимости монарха происходит, прежде всего, в умах протестантов, глубоко потрясенных обманным смягчением религиозной политики и последующей за этим жестокой расправы над протестантами.  

Ситуация еще больше усугубляется в царствование Генриха III. Вероятно, за всю историю Франции царствующий государь не подвергался подобному поношению своими подданными и столь полной дискредитации. Это был монарх чрезвычайно непохожий на своих предшественников. Воспитанный как абсолютный монарх и имеющий за плечами двухгодичный опыт правления в Польше, Генрих Валуа уже не чувствовал себя просто первым дворянином Франции. Он расценивал себя как абсолютного монарха, и считал, что имеет полное право распоряжаться судьбой страны в соответствии лишь со своей волей и по своему желанию, ибо корона получена им по праву рождения, и власть его освящена Богом. Для него идея королевского величества была превыше всего. Именно при нем утвердилось новое, пришедшее из Испании, обращение к царствующей персоне – Ваше Величество [4, c. 24]. Если понятие Величества до Генриха IIIбыла некой аморфной идеей, то он воплотил ее на практике, став создателем придворного церемониала.

Генрих жил и правил с ощущением не просто «вседозволенности», но и «всеоправданности» своих действий. Это подкреплялось и необычайной популярностью в первые годы царствования его фигуры в народной среде. В памяти французов еще живы были воспоминания о славных победах католического войска, под началом принца Генриха, над гугенотами, одержанными при Жарнаке и Монконтуре.  Генрих IIIбыл долгожданным монархом, от него ожидали прекращения гражданской войны.

 Но шли годы, война не прекращалась, народные чаянья сходили на нет. Французы  так и не обрели в Генрихе IIIпривычный образ сильного и мудрого отца. Генрих, хоть и отличился в юности на поле брани, все же не был по натуре воином. Генрих был королем совсем иного склада, чем его предшественники – это король Нового Времени, новой эпохи – светлой и просвещенной, а вот его народ был еще народом Средневековья, с его прямолинейностью и еще феодальными представлениями о чести, долге и достойном поведении.

По мере нарастания кризиса в стране недовольство правителем принимало все более четко выраженные формы. Нападки велись и на личность, и на политику короля, причем второе объяснялось первым. И что удивительно: впервые взгляды католиков и протестантов в чем-то начали сходиться – все они были недовольны своим королем. Тот же Агриппа д'Обинье, ярый кальвинист, буквально заклеймил его в первой книге "Трагических поэм", для него король — «рожденный в высях гор из чуждого яйца орлиный выродок, сподобленный венца, коварный пустосвят, презренный Генрих III»; он — «странный зверь, безмозглый и безлобый; причастен к злым делам, виновник многих бед» [2, c. 151-154].

 Не лучше рисуется образ короля и лигерами. По их мнению, король «вызывает отвращение, вероломен, коварен, это второй Нерон и второй Калигула». Король обвиняется в приходе к власти в результате братоубийства, «тирании и святотатстве». Он — атеист, «враг католической религии и всего народа», для него характерны «лицемерие и предательство», а после убийства герцога Гиза он — «мерзкий тиран Валуа»[5]. Король своими действиями (а зачастую - бездействием) настроил против себя почти всю страну. В итоге среди парижан в 1585 году созрел заговор против сюзерена. Однако не шла речь об убийстве короля – монастырь, вот что его ждало. Во Франции не было традиции убивать государей. Сакральный страх перед королевской властью был еще очень силен.

Все изменило убийство лидера французских католиков – герцога Гиза – по прямому указанию Генриха III. Против суверена восстало все католическое большинство страны. Убийство Гиза стало для короля своеобразной «точкой невозврата». Имидж монархии был дискредитирован окончательно. Подстрекаемые сестрой убитого герцога, госпожой де Монпансье, парижане, узнав  о гибели своего кумира, «схватились за оружие и в бешенстве поднялись против короля, бесчинствуя перед его дворцом, оскорбляя его портрет и клянясь ему отнюдь не в преданности, а в непокорстве, отчего и последовало его скорое убиение» [1, c. 331]. Лишившись сакральной защиты своей власти, король был обречен на гибель: «Анри де Валуа из короля Франции превратился в невыносимого тирана и своей тиранией превратил любовь и великую покорность своего народа в ненависть и справедливейший гнев, который и стал причиной его гибели» [5]. 2 августа 1589 года Генрих IIIВалуа был убит монахом Жаком Клеманом.

Неприятие культурных образцов, по которым пытался строить свой властный облик Генрих IIIВалуа, закономерным образом привело к возникновению тираноборческих настроений во французском обществе. Убийство герцога Гиза стало поворотным пунктом, взмутившим и католическую партию, и нейтрально настроенных людей. Это деяние короля хоть и не послужило качественным переломом в отношении подданных к своему правителю, но стало сильным катализатором  процесса десакрализации королевской власти.

Список литературы:

1. Брантом. П. Галантные дамы. - СПб.: Издательский дом «Азбука-классика», 2007. – 527 с.
2. Обинье Теодор Агриппа д’. Трагические поэмы.  - M.: Присцельс, 1996. – 527 с.
3. Французские короли и императоры/ Н. Булст, А. Колер, Р. Бабель; Под ред. П. К. Хартманна. - Ростов-на-Дону: «Феникс», 1997. – 572 с.
4. Шишкин В.В. Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVIIвеках.  – СПб.: Евразия, 2004. – 285 с.
5. Эльфонд И.Я.Методы конструирования имиджа власти во Франции второй половины XVIв. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://ec-dejavu.ru/p-2/Power_France.html(дата обращения: 29.11.2010)
6. Эльфонд И.Я. Французский двор последних Валуа глазами оппозиции// Королевский двор в политической культуре средневековой Европы. Теория. Символика. Церемониал. – М.: Наука, 2004. С.27-41