ОТДЕЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ УБИЙСТВ ПО ПРИЗНАКУ ОСОБОЙ ЖЕСТОКОСТИ В РОССИИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

В современном мире волна убийств, сообщениями о которых регулярно пестрят отечественные СМИ, поражает жестокостью своих проявлений.

Сам по себе факт совершения убийства является чудовищным ввиду необратимости наступающих в результате него последствий. Но еще страшнее выглядят случаи, сопряженные с совершением издевательств и причинением особых страданий жертве посягательства либо ее близким лицам.

Для случаев совершения убийства в подобных ситуациях законодатель предусмотрел в ст. 105 УК РФ [1] отдельный квалифицирующий признак, размещенный под пунктом «д» в части 2 указанной статьи.

Ранее аналогичное отягчающее обстоятельство законодатель включил в п. «г» ст. 102 УК РСФСР 1960 г. [2], что стало первым отечественным опытом закрепления подобного поведения преступника как требующего более суровых санкций. Анализируя более ранние источники законодательных норм, можно также обнаружить норму-предшественника, имеющую, однако, несколько иную интерпретацию – законодатель говорил о способе, «особо мучительном для убитого», при конструировании п. «в» ч. 1 ст. 136 УК РСФСР 1926 г. [3]

Из сказанного можно сделать вывод о том, что отечественный законодатель не без оснований прочно утвердился во мнении об обоснованности усиления уголовно-правовой репрессии в отношении субъекта, не просто лишившего человека жизни, но и выполнив такое деяние с причинением особых страданий [4, С. 17].

По сведениям источников, на долю указанных преступлений приходится почти треть всех фактов совершения квалифицированных убийств [5, С. 18], что требует от правоприменителя особо внимательного подхода при исследовании обстоятельств содеянного, учитывая то, что данный признак ввиду отсутствия формализованных критериев определения «особой жестокости» является оценочным.

Подобное положение дел не может не обернуться проблемами в вопросах квалификации и уголовно-правовой оценки деяния, как содержащего в себе признаки рассматриваемого квалифицированного состава.

Как отмечают исследователи, российская юридическая наука не раз предпринимала попытки дать интерпретацию рассматриваемому оценочному понятию [6, С. 74]. Соответствующая попытка предпринята и Верховным Судом РФ, давшим ориентиры нижестоящим судам по квалификации деяний по данному признаку. В частности, из содержания п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» [7] следует, что особую жестокость правоприменитель связывает как со способом убийства, так и с любыми иными обстоятельствами, которые дают основания для вывода о проявлении виновным лицом особой жестокости.

Содержание указанного Постановления свидетельствует в пользу вывода о том, что от судов требуется при квалификации убийств, совершенных при наличии рассматриваемого квалифицирующего признака, установление двух критериев: объективного (способ, а также отдельные иные объективные обстоятельства) и субъективного (сюда отнесен умысел виновного, которым охватывается именно совершение убийства с особой жесткостью).

Следовательно, можно признать, что в целом критерии достаточно четко определены, однако, практически квалификационные вопросы решить достаточно трудно ввиду упоминания при описании особой жестокости «других обстоятельств, свидетельствующих о проявлении виновным особой жестокости». Непонятно также, какие способы убийства должны признаваться особо жестокими, если убийство само по себе жестокое преступление.

В качестве основания оценки, как правило, выступает не только конкретное правосознание, но также и некоторые образцы, которые формируются за счет ранее возникавших в практике ситуаций. В этой связи Верховный Суд РФ дал в тексте названного Постановления возможный примерный перечень обстоятельств, который, по его квалифицированному мнению, свидетельствует в пользу наличия данного квалифицирующего признака.

Анализируя описание данных признаков, можно прийти к выводу о том, что особые страдания, причиненные потерпевшему, обусловленные примененным виновным способом преступления, выступают в качестве объективного свидетельства особой жестокости посягательства. Однако это неизбежно ставит вопрос о критериях определения особых страданий потерпевшего, позволяющих признать особо жестокими соответствующие деяния.

Как представляется, ими могут быть страдания, причиненные действиями, выходящими за рамки необходимых и достаточных для причинения смерти и являющимися сознательным применением именно жестокого способа убийства.

Если анализировать судебную практику, то можно увидеть, что поджог живого человека является одним из самых распространенных способов совершения с особой жестокостью, в качестве примера чему можно привести приговор в отношении Шаньгина А.В., который облил потерпевшего бензином и умышленно бросил зажженную спичку на него, а после этого не принимал никаких мер к тушению огня, имея реальную для этого возможность [8].

Также распространенным основанием для признания деяния особо жестоким является причинение множественных телесных повреждений потерпевшему. К примеру, Апсатаров А.В. признан судом совершившим убийство с особой жестокостью ввиду причинения не менее 33 повреждений погибшему [9].

Также в судебной практике проводится позиция Верховного Суда РФ о том, что убийство на глазах у близких лиц также свидетельствует в пользу установления данного признака. К примеру, по данным из приговора Тверского областного суда, осужденный близко подошел к потерпевшему и произвел один выстрел из имеющегося у него ружья в область головы на глазах его малолетнего сына, гражданской жены и других его близких родственников, причиняя им тем самым особые страдания [10].

В большинстве же остальных случаев, которые описаны в судебной практике, но не упомянуты в вышеназванном Постановлении, суды предпочитают не признавать наличие данного квалифицирующего признака, исключая его из квалификации, данной в ходе предварительного следствия. Например, избиение с последующим утоплением суд не признал в качестве убийства с особой жестокостью [11].

Сказанное позволяет предположить о том, что данный признак в определенной степени в современный период утрачивает свой оценочный характер. При этом Т.А. Плаксина не без оснований указывает на то, что проблема определения предела, начиная с которого способ причинения смерти потерпевшему становится социальным основанием повышения ответственности за убийство, т.к. приобретает свойства маркера причинения вреда дополнительному объекту и наступления дополнительных последствий в виде особых физических страданий жертвы, является необычайно сложной [12, С. 256].

Однако попытки судов руководствоваться признаками, точно перечисленными Верховным Судом РФ, могут быть следствием того, что указанный суд пошел по пути казуального описания фактов, воздержавшись от приведения толкований признаков, описывающих оценочное понятие, в результате чего остались неясными все возможные источники мучений, формы пыток, а также иные способы причинения страданий потерпевшему, позволяющие их признать источником особой жестокости в иных случаях, помимо тех, которые прямо назвал Верховный Суд РФ.

Неясно и соотношение данных терминов между собой. В частности, в случае с формулировкой состава убийства законодатель указал в качестве квалифицирующего деяния признака лишь особую жестокость, тогда как при конструировании, к примеру, состава ст. 112 УК РФ отягчающими также названы причинение мучений или издевательств потерпевшему.

В исследованиях не раз предпринимались попытки определения соотношений между указанными понятиями. Представляется, что в названной части формулировки квалифицирующих признаков статей УК РФ требуют единообразного изложения по модели состава убийства (в качестве признака указать лишь особую жестокость, а причинение мучений или совершение издевательств в отношении потерпевшего должны стать одними из источников такой особой жестокости) с последующим закреплением толкования особой жестокости и ее форм на уровне судебного толкования.

Перечисленные в настоящей статье обстоятельства актуализируют корректировку Постановления Пленума Верховного Суда РФ в части разъяснения указанных категорий, что создало бы возможность распространить соответствующее толкование и на иные случаи упоминания в уголовном законе таких категорий.

Список литературы:

1. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 29.07.2018) // СЗ РФ. – 1996. – № 25. – ст. 2954.
2. Уголовный кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 27.10.1960) // Свод законов РСФСР. – т. 8. – с. 497.
3. Постановление ВЦИК от 22.11.1926 (ред. от 25.11.1935) «О введении в действие Уголовного Кодекса Р.С.Ф.С.Р. редакции 1926 года»  // СУ РСФСР. – 1926. – № 80. – ст. 600.
4. Гребенкин Ф. Убийство, совершенное с особой жестокостью: вопросы квалификации в судебной практике // Уголовное право. – 2011. – № 3. – С. 17 - 20.
5. Стельмах Т.А. Проблемы теории и судебной практики квалификации убийства по признаку особой жестокости // Российский судья. – 2010. – № 10. – С. 17 - 19.
6. Меньшикова А.Г. Особая жестокость сквозь призму объективных признаков состава преступления // Российский юридический журнал. – 2017. – № 3. – С. 73 - 80.
7. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 № 1 (ред. от 03.03.2015) «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» // Российская газета. – № 24. – 09.02.1999.
8. Приговор Красноборского районного суда Архангельской области от 22 февраля 2018 г. по делу № 1-11/2018. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://sudact.ru/regular/doc/Dgt3hqOmt5Vw (дата обращения: 20.09.2018).
9. Приговор Верховного Суда Республики Башкортостан от 22 марта 2018 г. по делу № 2-11/2018. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://sudact.ru/regular/doc/ymOybXyT4Ixx (дата обращения: 20.09.2018).
10. Приговор Тверского областного суда от 29 марта 2018 г. по делу № 2-4/2018. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://sudact.ru/regular/doc/rOaJYDdDFnd4 (дата обращения: 20.09.2018).
11. Приговор Верховного суда Республики Коми от 10 ноября 2016 г. по делу № 2-12/2016. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://sudact.ru/regular/doc/NqTZaz2t0IJ (дата обращения: 20.09.2018).
12. Плаксина Т.А. Социальные основания квалифицирующих убийство обстоятельств и их выражение в юридических признаках состава преступления / Под науч. ред. Филимонова В.Д. Барнаул: Издательство Алтайского университета, 2006. – 432 с.