МЕЖДУНАРОДНЫЙ ТЕРРОРИЗМ КАК МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

До сих пор международным правом не выработано единого и универсального определения терроризма, которое устраивало бы все государства и всех участников международных отношений.

До сих пор предпринимаются попытки разработки определения терроризма как явления, приносящего огромный вред международному праву как в теоретическом, так и прикладном аспекте.

Интенсивная разработка определения терроризма началась в 1972 году, когда Генеральная Ассамблея ООН учредила специальный комитет по международному терроризму. Деятельность этого органа так и не привела к выработке универсального и единообразного определения, хотя Генеральная Ассамблея ООН неоднократно отмечала, что «основной проблемой, существующей в отношении вопроса о терроризме, является отсутствие единого критерия, позволяющего выявить основные составляющие элементы определения самого термина «терроризм». Только принятие такого критерия позволило бы создать механизмы, способствующие ликвидации практики терроризма [1].

Такая же участь постигла и усилия Комиссии международного права.

Поэтому в 1987 году Генеральная Ассамблея ООН в резолюции 42/159 была вынуждена вновь признать, что «.. .эффективность борьбы против терроризма могла бы быть повышена путем выработки общепринятого определения международного терроризма» [2].

В 90-е годы Комиссия международного права ООН в рамках своей работы над проектом Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества направила свои усилия на разработку соответствующего определения. В проекте Кодекса, принятом Комиссией в первом чтении, но все еще далеком от принятия государствами, есть статья 24, в которой была предпринята попытка дать определение международному терроризму [3]. Согласно этому определению, международный терроризм - это терроризм, организованный и осуществляемый государством против другого государства, в то время как внутренний терроризм организуется и осуществляется на территории государства гражданами этого государства [4].

Что же касается самого содержания террористической деятельности, то оно раскрывается через его цель – «вызвать страх у государственных деятелей, групп лиц или населения в целом». Этот самый важный элемент определения международного терроризма может представлять интерес для определения терроризма во национальном праве. Это определение не было принято единогласно ни в самой комиссии, ни среди государств.

Многие из них в своих замечаниях по проекту Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества подвергли его критике и сослались, в частности, на тот факт, что иногда бывает трудно провести различие между международным терроризмом и внутренним террористическим актом с международным элементом. Было обращено внимание на трудности в разработке единого и универсального определения терроризма и отсутствие такого определения в уголовных кодексах ряда государств. Этот пример, как представляется, свидетельствует о трудностях разработки универсального и единообразного определения терроризма как на национальном, так и на международном уровнях. Организация Американских Государств в своей работе над Конвенцией по борьбе с терроризмом также предложила определение терроризма.

Проблемным вопросом для разногласий среди представителей государств по определению терроризма главным фактором является различие идеологических подходов - какие режимы считаются прогрессивными, а какие репрессивными, то есть в отношении которых борьба и насилие будут справедливыми и отчасти легитимными, а против каких - преступными. То есть изначально существует диспропорция возможностей. Государство было лишено права на самооборону. Как боевая группа или организация, приоритеты как форма реагирования государства строго ограничены в соответствии с международным и национальным правом, и таких ограничений на насилие не существует. Следует отметить, что существует также мнение о возможности успешной борьбы с международным терроризмом в отсутствие определения международного терроризма. В подтверждение этого представители указанной точки зрения приводят опыт международного сообщества в борьбе с международным терроризмом и правовую базу, созданную в отсутствие единообразного определения международного терроризма для борьбы с ним. Это мнение, например, разделяют государства-члены Европейского сообщества [5]. Сторонники этой позиции считают, что эффективно противостоять международному терроризму можно только приравнивая к террористам любых нарушителей охраняемого правопорядка. Но здесь следует отметить, что, во-первых, такой подход соответствует скорее идеалам социального консерватизма и сильной власти и не соответствует принципам демократии, следует формуле «цель оправдывает средства».

Во-вторых, этот опыт уже имеет место в международной практике. В целях эффективного обеспечения безопасности граждан и государственных институтов, ликвидации террористических группировок ведущие державы пожертвовали фундаментальными ценностями демократического общества. Под угрозой терроризма и злоупотреблений, вытекающих из антитеррористического законодательства, оказались основные права человека и основ правового государства. Это породило «обратную» волну публикаций, призывающих любой ценой отказаться от пресечения террористических актов, подчеркивая, что нельзя применять против великого зла большую, лучшую уязвимость, чем «полицейское государство» [6].

В-третьих, существенным недостатком такого подхода (пресечение некоторых преступлений терроризма) является то, что он уводит мировое сообщество от борьбы с терроризмом. Поэтому такой подход к решению прагматических проблем бесперспективен, считают многие ученые [7].

Представляется, что в данном случае наиболее успешная попытка была предпринята странами-членами Шанхайской организации сотрудничества в июне 2001 года, где в ст. 1 (пункт 1) принятой ими Шанхайской Конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом.

В основе этого определения терроризма лежит характеристика этого явления в Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 г. Первая часть определения терроризма, содержащегося в статье 1 Шанхайской Конвенции, носит справочный характер. Во второй же части добавлены такие элементы, как организация и планирование преступного деяния, пособничество и подстрекательство. Такой прагматичный подход разработчиков Шанхайской Конвенции продиктован желанием следовать общим направлениям антитеррористического сотрудничества, согласованным на мировом уровне. Кроме того, в контексте основной цели Конвенции - обеспечения эффективного взаимодействия правоохранительных органов и специальных служб в соответствующих областях - правовая квалификация противоправных деяний была достаточно второстепенной [8].

Определения терроризма, сепаратизма и экстремизма, безусловно, не являются всеобъемлющими. Они (как и определение терроризма) имеют чисто прикладное значение - исключительно для целей Конвенции, как указано в пункте 1 статьи 1. При этом важно было выделить те проявления терроризма, которые в своем переплетении создают взрывоопасную смесь, представляющую главную опасность для государств-участников и требуют объединения усилий для адекватного реагирования на эти вызовы.

С началом нового тысячелетия, терроризм трансформировался в глобальную проблему не только для международной безопасности, но и для всего человечества, и связано это, прежде всего, со следующими причинами:

- терроризм стал приобретать поистине планетарное распространение. Так, помимо регионов традиционных международных конфликтов (Ближний Восток, Южная Азия, Африка), от этого явления оказались не застрахованы и страны участницы Организации экономического сотрудничества и развития, участниками которой является ряд развитых демократических государств в Европе и Северной Америке [1].

- международный терроризм является серьезной угрозой как для безопасности отдельных государств, так и всего мирового сообщества.

- одной из важнейших тенденций в развитии международного терроризма является переход от осуществления отдельных террористических актов к целому ряду таковых, с разнообразием объектов, подвергающихся атаке со стороны террористов. Предсказуемо, что такое положение вещей усложняет процесс прогнозирования террористической угрозы, и, соответственно увеличивает шансы совершения подобного рода акта.

- террористические организации используют весь спектр современных информационных технологий, образцов вооружения и робототехники, что, в свою очередь намекает не только на простое попустительство, но и на откровенную поддержку со стороны некоторых государств. Кроме того, доступность современных информационных технологий способствует как быстрому обмену информацией, так и распространению своей идеологии, в особенности среди молодежи (дело Казакевича, ТЦ Европа).

Именно руководствуясь указанными причинами, можно утверждать, что терроризм в своём широком проявлении, и международный терроризм в частности становится главной опасностью XXI века, и вполне объяснима неспособность одной страны, или даже группы развитых стран решить вопрос преодоления данной угрозы.

Для успешной борьбы с международным терроризмом необходимы согласованные действия большинства государств мира.

Подводя итоги вышеизложенному, следует отметить, что в данном случае имеются признаки терроризма, позволяющие отличать терроризм от войны. Прежде всего, это система насильственных действий, не связанных с вооруженным противостоянием, для достижения определенных целей, отражающих интересы достаточно узкой, небольшой группы через создание определенного социально-психологических условий путем устрашения населения, дестабилизируя ситуацию.

Список литературы:

1. Атасунцев А., Терроризм шагает на Запад [Электрон. ресурс] – Режим доступа: https://www.gazeta.ru/politics/2016/11/20_a_10350995.shtml#page4 - Дата доступа: 03.03.2019
2. Батюк В.И., Антитеррористическая коалиция: рекомендации для России. Интернет-издание Россия и Америка в XXI веке [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.rusus.ru/?act=read&id=84 - Дата доступа: 02.03.2019
3. Бурьянов С.А. Будущее международного права в условиях глобализации общественных отношений через призму творческого наследия И.И. Лукашука // Евразийский юридический журнал. – 2015. – № 10. – С. 63-67.
4. Кириленко В.П., Коростелев С.В. К вопросу о праве государств на упреждающее применение военной силы // Военная мысль. – 2011. – № 9. – С. 55-60.
5. Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. Том. I. – М., 2016. – 654 с.
6. Международное право. Учебник / Отв. ред. К. А. Бекяшев. Изд. 5-е. – М., 2018. – 564 с.
7. Фархутдинов И.З. Американская доктрина о превентивном военном ударе от Монро до Трампа: международно-правовые аспекты. – М., 2017. – 220 с.
8. Фархутдинов И.З. Превентивная самооборона в международном праве: применение и злоупотребление // Московский журнал международного права. – 2016. – № 4 (104). – С. 97-124.