ИММАНУИЛ КАНТ О ПРАВЕ НА ЛОЖЬ: НЕПРАКТИЧНЫЙ РИГОРИЗМ ИЛИ ГЛУБОКАЯ МУДРОСТЬ?

Вся наша жизнь пропитана моральными законами, которые по нашему внутреннему ощущению, иначе говоря по совести, мы должны соблюдать. Но бывают ли исключения? Или же подчиняться этим законам есть необходимость для сосуществования человеческого рода и достижения всеобщего блага?

Вопрос о том, имеет ли человек право на ложь и/или обязанность говорить правду, непременно важен для всех субъектов человеческого социума. Находясь перед выбором: солгать или сказать правду, человек вынужден взвешивать все «за» и «против» и лишь только потом принимать решение.

Иммануил Кант, известный немецкий философ, в своей работе «О мнимом праве лгать из человеколюбия» поднимает важную проблему моральной философии: проблему как таковой сущности права на ложь и обязанности говорить правду.

Все мы привыкли к тому, что в процессе коммуникации до конца не можем понять, насколько человек правдив в своих словах/действиях. Мы никогда не можем исключать того факта, что донесенная до нас информация не соответствует реальности, точно также, как часто не имеем возможности убедиться в том, что речь собеседника действительна правдива. Возникает вопрос: если каждый человек так или иначе испытывает подобные неудобства, почему люди продолжают лгать?

 Безусловно, право человека на ложь является вечным этическим вопросом, однозначного ответа на который дать трудно. Люди, с одной стороны, существа эгоистические: им свойственно заботиться о своем интересе, а с другой – социальные: они стараются сохранить и укрепить свои социальные связи. Поэтому человеку сложно отказаться от лжи, какие бы последствия она не порождала. Даже если мы представим, что все будут говорить исключительно правду, то как это будет воплощено на практике остается загадкой. Сделай мы обязанность говорить правду государственным законом - поставим под сомнение некоторые моральные принципы – долг перед ближним, помощь своим друзьям и товарищам. Еще в детстве родители твердят своим детям, что нужно всегда говорить правду, потому что «все тайное становится явным». Но уже в подростковом возрасте, когда мы читаем произведения русских классиков, нашу детскую систему моральных принципов рушат, вводя такое понятие как ложь во благо. Чему же верить человеку, когда вопрос о правде и лжи имеет лишь множество точек зрения, но нет единого ответа? Работа Канта, безусловно, авторитетная в сфере этики, так и не дала людям практического объяснения, почему как такого права на ложь они не имеют, что привлекло множество философов, каждый из которых старается предложить свое обоснование кантовской мысли, а также предложить что-то новое.

И. Кант посвятил разрешению этой дилемму небольшую работу «О Мнимом праве лгать из человеколюбия», написанную уже на закате своей жизни, в которой пытался донести до читателя ответ на один из важнейших этических вопросов: может ли человек скрывать правду?

Чтобы ответить на этот вопрос, представляется разумным поставить цель своей работы, а именно проанализировать кантовскую точку зрения и предложить свое понимание проблемы.

Для достижения данной цели поставим несколько задач:

1. Обосновать исторический контекст написания
2. Просмотреть связь проблемы лжи с кантовской метафизикой
3. Проанализировать возможность воплощения такого этического идеала в жизни
4. Объяснить, в чем мудрость описанного права лгать
5. Предложить альтернативы

Самый главный вопрос, который следует поставить вначале своего рассуждения, это «что есть ложь» и «что предполагает обязанность не лгать?» В «Метафизике нравов» Кант дает определение лжи, под которой в учении о праве называется извращение истины только тогда, когда ложь нарушает права других». [1, c.9]

Проблеме лжи у автора посвящена не одна работа, он обращается к этическим вопросам как минимум в трех своих произведениях: в «Основоположениях метафизики нравов», в «Метафизике нравов» и в эссе «О мнимом праве лгать из человеколюбия». В каждом из них Кант разбирает примеры недопустимости лжи.  В первой работе мы видим пример про кредитора и заемщика, во второй - про слугу и хозяина, в третьей – про домохозяина, друга и злоумышленника. Мы не будем уделять особое внимание первым двум примерам, так как в них нет такого конфликта моральных обязанностей, какой нам иллюстрирует третья ситуация. По Канту, домохозяин должен в любом случае сказать правду о месте нахождения друга (гостя) злоумышленнику. Если он этого не сделает, то превращается в соучастника преступления и обязан отвечать за все последствия, которые его ответ породил. Далее мы подробно разберем, настолько такая логика имеет место быть и этически верна.

Взяв за основу своей работы эссе «О мнимом праве лгать из человеколюбия», следует обратить внимание на название работы. Почему Кант называет право человека на ложь из человеколюбия мнимым? Ответить на этот вопрос можно, прочитав саму работу: никакое человеколюбие не может стать основанием для лжи. Тем не менее, как заметил один из критиков кантовской идеи Апресян, статья не соответствует заголовку, ибо «в ней обсуждается вовсе не противоречие между долгом правдивости и человеколюбием как склонностью. Речь идет о конфликте между обязанностями» [7, c.23].

Считается, что работа Канта стала некой реакцией на произведение Б. Констана «О политических реакциях», написанное в 1797 году и посвященное Французской революции. Сам автор являлся членом Директории и его памфлет называют ее пропагандой (директория приобрела власть в результате борьбы с якобинцами). Кант же публично признавал принципы Французской революции, более того, он считался одним из немногих членов интеллектуальной элиты Германии, которые поддерживали революцию даже во время якобинского террора. Так он заработал репутацию якобинца, которых Директория считала экстремистами [8, c.137-138]. Описывая этот сюжет и невозможность универсального подхода ко лжи, автор ссылается на «немецкого философа», не называя имени, но упоминая пример, который «тот самый философ» рассказывал. Поэтому Кант решает написать ответ Констану и выразить, в первую очередь, свое отношение ко лжи.

О чем нам говорит этот контекст написания? Кант был вынужден рассматривать ложь в аспекте отношения с другими, а не в отношения человека к самому себе как моральному субъекту.

Более того, работа Канта не отрезана от всеобщего культурно-исторического контекста, который в эпоху Просвещения чувствовался особенно остро. Э.Ю. Соловьев считает, что обязанность говорить правду по Канту есть «отголосок договорных отношений», которые предполагали, что для достижения общего блага необходима правдивость намерений, иначе такой договор, во-первых, не легитимен, во-вторых, просто не выгоден [7, c. 24] . Поиск таких исторических параллелей действительно помогает лучше понять логику философа.

Тем не менее, учитывая сложность построенной им философской системы, логика наших рассуждений должна проходить в его категориальном аппарате, поэтому нам не избежать рассмотрения связи проблемы лжи и его категорического императива. Напомним, первая формула категорического императива Канта гласит: Поступай согласно такой максиме, которая в то же время сама может стать всеобщим законом самое время мог желать, чтобы она стала всеобщим законом ..» [3, c. 279].  Вторая формула диктует нам «поступать так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» [3, c. 270].

Противоречат ли рассуждения Канта о проблеме лжи этим императивам? Начнем с первой формулы. Представим ситуацию, когда моей максимой будет возможность лгать. Я могу желать, чтобы она стала всеобщим законом, но насколько выгодно это будет? Если я позволяю лгать себе, то все людям тоже будет разрешено лгать, причем каждый из нас будет знать, что собеседник вправе нам солгать, и мы никогда не будем уверены в том, когда он говорит нам правду. Эту максиму вполне можно назвать не успешной и не выгодной. Связь этого категорического императива с кантовским правом лгать представляется весьма явной. Если мы не хотим, чтобы все люди вокруг лгали, тогда мы не должны сами так поступать, поэтому следует всегда говорить правду (именно поэтому здесь мы видим кантовский универсализм – любая ложь все равно является ложью), чтобы быть уверенным, что информация донесенная до нас в процессе коммуникации будет правдива.

Обратимся ко второму категорическому императиву. Согласно ему, мы не должны относится к другим как средству, только как к цели. Посмотрим же на одну из описанных Кантом ситуацию. Друг (гость) становится тем самым средством для «сохранения нравственной чистоты», целью которой и будет являться злоумышленник [1, c.10]. Если мы рассмотрим ситуацию под другим углом, а именно, когда наша цель – есть соблюдение нравственного долга перед человечеством, тогда средством становится никто иной как злоумышленник, говоря правду которому, мы идет на благо человечеству. Как бы мы не повернули ситуацию, мы не можем избежать такого потребительского отношения (как к средству), поэтому это, очевидно, противоречит категорическому императиву и идет в разрез с кантовской логикой. Это противоречие лишь доказывает сложность и многоаспектность проблемы, а также невозможность ее универсального решения. Но несмотря на это мы продолжим анализ мысли Канта и попытаемся найти в нем некий рационализм.

В чем мудрость кантовского подхода, или же его логика - лишь простая редукция, лишенная глубокого смысла?

Прочитав его эссе в первый раз, невольно понимаешь, как такой универсализм (любая ложь недопустима) вообще имеет место быть? Почему автор не делает никаких исключений, почему не видит других моральных обязанностей, и наконец, почему не предлагает никаких альтернатив? Обратимся к описанной им ситуацией. Злоумышленник и домохозяин по сути не связаны никакими отношениями, в то время как гость и домохозяин связаны как дружескими отношениями, так и обязанностью домохозяина защищать и оберегать гостя, если он согласился впустит его к себе в дом. Мы видим явное пересечение множества этических линий [1, c.13] . Почему обязанность говорить правду становится важнее обязанности спасти друга, иначе говоря не навредить? Получается, мы полностью исключаем весь этический контекст ситуации, и говорим лишь о конкретном моменте. Об этом писал А.Зубец, говоря о том, что в кантовской ситуации мы существенно ограничиваем контекст и человек уже перестает быть центром, творцом мира, который сам определяет свои действия, а становится частью периферии, объектом чужих действий и обретает возможность лгать [2, c. 95-98] Ограничение ситуации и приведение ее лишь к конкретному моменту говорит ни о чем ином, как об ограниченности понимания Кантом проблемы лжи, ровно как и то, что он совершенно не различает отдельные ситуации, не рассматривает их индивидуально, а называет право лгать как абсолютно недопустимым. Можно ли назвать такой подход глубокой мудростью? Формально нет, потому что кантовский человек по сути превращается из морального субъекта, имеющего множество нравственных качеств и моральных обязанностей в марионетку для достижения всеобщего блага человечества. Но тем не менее, мы не можем умалять вклад этой работы для философии в целом. Я вполне признаю, что мы можем назвать описанное им понимание права лгать мудростью хотя бы в том плане, что оно из-за большого количества несогласных, имеющих свои видение проблемы,  позволяет возникать ранее описанным вопросам и двигать философскую мысли вперед, делать ее совершеннее. Но даже такая позиция не позволяет избежать работе Канта множества критики относительно того, что она практически не применима и не реализуема хотя бы потому, что человек существо многогранное.

Поэтому, может его право лгать есть лишь непрактичный ригоризм?

Р. Апресян также старается ответить на этот вопрос, говоря о том, что «какой вообще смысл в этике, если ее рекомендации ситуативно индифферентны или, иными словами, если этика не практична?» [1, c.15]. Иначе говоря, абсолютизируя невозможность право лгать, мы делаем невозможным рассмотрение всех ситуаций с этической точки зрения, потому что они качественно отличаются друг от друга. (У Канта все примеры отличаются лишь сюжетно). А смысл этики в том, чтобы находить ответы даже в самых сложных и запутанных ситуациях, чтобы видеть разные этические проблемы и стараться находить их гармоничное соединение. Кант этого избегает, он как будто не замечает так называемых третьих лиц в описанной ситуации, исключает возможность случайности: когда не ложь домохозяина приводит к каким-то последствиям, а именно случайность; не говорит ни чего о том, что будет с дружбой между гостем и домохозяином. Примечательно, что Кант намеренно называет этого гостя другом. И возникает вопрос: неужели ложь во благо хуже предательства? Чтобы избежать таких невнятностей, следует использовать прикладную этику, которая имеет дело с «индивидуально-ситуационным поведением» [1, c.15]

Мы бы могли назвать его право лгать непрактичным ригоризмом, если бы закрыли глаза на действительно мудрые замечания Канта. Ведь он прав в том, что любая ложь морально отрицательна, во благо ли она или нет. Солгав, человек все равно чувствует муки совести или же страх раскрытия тайны, даже если этим он спас жизнь человека. Это не отрицает того, что его идея перестает быть практически неприменимой, однако это исключает, если можно так выразиться, незначимость его рассуждений. Я вижу лишь один вариант возможности воплощения этой теории: когда все люди будут просчитывать на несколько шагов вперед свои действия и будут способны предвидеть все последствия своих поступков. А так как это маловероятно и многие наши поступки совершаются под влиянием аффектов, такое решение все равно представляется проблематичным.

Получается, мы приходим к выводу, что хоть идею Канта и можно назвать непрактичным ригоризмом, однако она не лишена мудрости и не лишена смысла.

Заключение

Проанализировав Кантовское понимание лжи, остается понять, если ли вообще другие альтернативы или проблема правды и лжи так и должна остаться нерешенной?

Казалось бы, упомянув Кант о таком феномене как умалчивание, его теория представлялась бы вполне реальной и практически применимой. Но Кант, называя быть правдивым – обязанностью, не предусматривает возможность умалчивания правды, ибо так или иначе, не сказав правду – мы перестаем быть правдивыми, а значит не исполняем наш нравственный долг перед человечеством. Поэтому, как мне кажется, не сказать правду Кант приравнивает ко лжи и опускает необходимость анализа конкретно этого феномена. Но если немного отойти от кантовской парадигмы, можем ли мы предложить молчание как альтернативу избеганию говорить правду и ложь. Вернемся к кантовскому примеру. Злоумышленник не имеет никаких отношений с домохозяином, а домохозяин по сути не имеет никаких обязанностей по отношению к злоумышленнику. На вопрос о нахождении друга у домохозяина появляется изначально два пути: сказать правду или солгать. Но если мы представим, что домохозяин просто промолчит, не откроет дверь или не станет с ним разговаривать? Формально он останется нравственно чистым и избежит любых последствий лжи, ибо он не лгал, а также спасет своего друга. Другой вопрос, что своим молчанием он может подвергнуть опасности свою жизнь, но так как это уже другая ситуация, оставим это лишь как абстрактную возможность. Безусловно, Кант бы не согласился с нашим решением, потому что как он говорит: «Истина не есть владение, право на которое предоставляется одному и отнимается у другого» [4, c. 232-237]. Тем самым, мы не можем распоряжаться правдой или умалчивать ее, потому что она нам не принадлежит, а существует как идея. Но тем не менее, молчание как альтернатива правды представляется мне вполне разумным и практически выполнимым. Более того, такая идея давно стала нормой законодательства, когда ты не обязан свидетельствовать против себя и своих близких (иначе говоря, можешь умалчивать правду, чтобы не нарушать такую моральную обязанность как верность.)

Так, мы увидели, насколько эта дилемма актуальна и постарались проанализировать кантовский подход и предложить некоторые альтернативы. В результате исследования я пришла к некоторым выводам:

1. Исторический контекст играет важную роль в формировании философской мысли
2. Связь с категорическим императивом остается противоречивой
3. Право лгать Канта можно назвать мудрым в том плане, что оно дало толчок для философствования в этой сфере
4. Теория Канта практически мало реализуема

Резюмируя, я могу сказать, что кантовская идея так или иначе не осталась без внимания, она явилась предметов споров его последователей, а также задала некий вектор дальнейших размышлений: насколько этические вопросы в целом универсальны и применимы во всех случаях.

Список литературы:

1. Апресян Р.Г. О праве лгать // Логос. 2008. №5.
2. Зубец О.П. Ложь как самоустранение// Логос. 2008. №5.
3. Кант И. Сочинения в шести томах. М., 1963-1966
4. Кант И. Трактаты и письма. М.: 1980.
5. Капустин Б. Критика кантовской критики «права лгать» // Логос. 2008. №5.
6. Нарский И. Кант. М.: Мысль, 1976.
7. Соловьев Э.Ю. Человек под допросом (нелживость, правдивость и право на молчание) // Логос. 2008. №5.
8. Robert J. Benton Expediency and Lying: Kant vs Benjamin Constant // Journal of the History of Ideas. 1982.