ОСОБЕННОСТИ ТОЛКОВАНИЯ ТЕРМИНА «ПЫТКА» В КОНТЕКСТЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА И РОССИЙСКОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА

Как известно, некоторые нормы современного российского УК имеют своим основанием международные обязательства Российской Федерации в области борьбы с определенного рода преступлениями, преимущественно имеющими трансграничный характер или распространяющими свои последствия на территорию нескольких государств (торговля людьми, оружием, наркотиками, терроризм и т.д.). Подобным образом,  на уровне международного конвенционального регулирования запрещена и пытка (Конвенцией  против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» от 10 декабря 1984 г.). В результате внесения изменений Федеральным законом от 08.12.2003 N 162-ФЗ) термин «пытка» встречается в российском уголовном законе дважды ‑ в п. «д» ч.2. ст. 117 и ч.2 ст. 302 (ранее термин упоминался только в этой статье), примечание к ст. 117 содержит определение этого понятия. «Под пыткой в настоящей статье и других статьях настоящего Кодекса понимается причинение физических или нравственных страданий в целях понуждения к даче показаний или иным действиям, противоречащим воле человека, а также в целях наказания либо в иных целях» [1, с. 100]. В то же  время под истязанием, способом которого является пытка,  понимается «причинение физических или психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями, если это не повлекло последствий, указанных в статьях 111 и 112 УК РФ » [1,с. 100]. Таким образом, квалификация действия как пытки невозможна при отсутствии признаков объективной стороны, предусмотренной ч. 1.ст. 117 или же ч.1. ст. 302 УК РФ. Однако, приведенное определение термина расходится с его международно-правовым пониманием. Анализу различных подходов и поиску оптимального варианта толкования термина и посвящена настоящая работа.

В российском уголовном праве в качестве квалифицирующих признаков, отграничивающих пытку от иных способов воздействия на физическую и психическую сферу жизнедеятельности человека названы: специальная цель (по примечанию к ст. 117 УК РФ), специальный субъект (по ст. 302 УК РФ). Представляется правильным такое толкование данных признаков, при котором наличие специальной цели в виде принуждения к даче показаний, совершения действий против воли человека, наказания и т.д. является единственным и достаточным конституирующим пытку признаком. Специальный субъект при этом является факультативным элементом состава преступления, предусмотренного лишь ч. 2. ст. 302, и не влияет на квалификацию того или иного действия как пытки в контексте ст. 117 УК РФ.

Также в результате анализа судебной практики автор пришел к выводу, что помимо специальных целей, перечисленных в примечании к ст. 117, к ним так же можно отнести глумление, то есть причинение непомерной, нестерпимой боли человеку без конкретизированной цели, предвосхищения конкретного итога такой деятельности и причинения вреда здоровью (иначе такие действия будут попадать под признаки преступлений против здоровья, предусмотренные ст. 11, 112, 114 УК РФ. Ввиду сказанного автор считает, что подход российского законодателя, позволяющий трактовать термин «пытка» расширительно, адекватнее отражает суть данного способа неправомерного воздействии на человека и приближает его к европейской практике толкования.

Однако, в учебной и научной литературе по уголовному праву часто встречается обратный высказанному подход, и та форма инкорпорации термина, который был выбран российским законодателем, критикуется. [2, с. 12; 3, с. 139]Чаще всего критика основывается на анализе такого международного договора, как Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» от 10 декабря 1984 г. Но следует отметить важную деталь, данный документ признает пытку преступлением международно-правового характера (или «конвенциональным преступлением»), что с точки зрения международного права означает обязанность страны, подписавшей и  ратифицировавшей данную конвенцию, имплементировать (при этом не существует конкретных предписаний о форме и способах такой имплементации)  в свое национальное законодательство нормы, содействующие борьбе с данным преступлением. Признаками пытки как конвенционального преступления являются: цель (принуждение к действиям, противоречащим воле человека, запугивание, наказание, все те же действия в отношении третьих лиц с целью воздействия на пытаемое лицо), а также специальный субъект (любое лицо, выступающее в официальном статусе, (иными словами, действующее от имени государства)) [4, с. 1]. В контексте данного документа пытку как особого рода действия составляют именно два признака в совокупности. И именно это обстоятельство толкает российскую доктрину уголовного права на критику примечания, отраженного в ст. 117 УК РФ, как не выполняющего обязанность России по должной имплементации термина в российское законодательство во исполнение Конвенции. Является ли эта критика обоснованной? Ответить на этот вопрос, на взгляд автора, можно только в контексте анализа еще одного подхода к пониманию термина.

Так, некоторые зарубежные авторы в области международного права, например: А. Кассезе, обосновывают точку зрения, согласно которой это не просто конвенциональное преступление, а международное преступление наряду с геноцидом, агрессией [5, с. 745] и иными преступлениями, нашедшими своё закрепление в качестве таковых в уставе Международного уголовного суда [6, с. 4]. В данном толковании, пытка – это преступление, запрет которого является нормой jus cogens, порождающее обязательство erga omnes для каждого государства содействовать пресечению столь грубого нарушения международного порядка, осуществив универсальную юрисдикцию. Обязательным признаком пытки в данном случае является ее «нахождение в системе действий, отражающих политику государства в определенном направлении» [5, с. 750], в связи с этим совершение данного акта «официальным лицом» обязательно. Следует отметить, что данная точка зрения не имеет нормативных предпосылок, однако есть признаки ее зарождения в области правоприменения (См. Решение МУТЮ по «делу Фурунджия») [7, с. 118]. Однако, на сегодняшний день подход следует преобразовать в соответствии с современным состоянием нормативного материала и признать пытку не самостоятельным международным преступлением, а лишь способом совершения иных преступлений: военных и против человечности. При таком взгляде на термин действия, совершаемые официальным лицом в отрыве от принуждения к даче показаний (ст. 302, где специальный субъект обязателен),  могут быть квалифицированы трояко. Во-первых, как истязание по п. «д.» ч.2. ст. 117, если находятся вне системы действий государства и совершаются лицом в личном качестве. Во-вторых, при совершении таких действий в мирное время (в отсутствии ситуации вооруженного конфликта (международного, а равно немеждународного характера) от лица государства, в системе действий, имеющих определенную цель, как преступления против человечности. В-третьих, как военное преступление, если те же действия, в том же качестве, совершаются в ситуации вооруженного конфликта. Разграничение последних двух вариантов квалификации и констатация наличия вооруженного конфликта на сегодняшний день осуществляется в соответствии с Женевскими конвенциями 1949 г. и дополнительными Протоколами к ним1967 г.

Таким образом, исходя из сказанного выше, термин, нашедший отражение в примечании к ст.117 УК РФ, является адекватным, и никаких пробелов в квалификации действий официальных лиц, действующих от имени государства (специальных субъектов) в качестве пытки в РФ нет, и международные обязательства в области борьбы с данным конвенциональным преступлением выполняются надлежащим образом.

После выяснения всех особенностей толкования термина на доктринальном уровне следует обратиться к правоприменительной практике.

Как пытка квалифицируются действия с целью наказания в виде наказания детей родителями, за неподобающее, по их мнению, поведение, при этом чаще всего побои не обязательны, возможны иные насильственные действия – длительное стояние в углу (на соли, горохе) без пищи и воды [8], стояние голышом на открытом воздухе, отправление ребенка в зимнее время на улицу в комнатной одежде на длительное время).

Пыткой так же является совершение действий, принуждающих лицо действовать против своей воли, в качестве наиболее распространенного примера можно привести принуждение к даче показаний (в убийстве, краже, изнасиловании). [9] Помимо принуждения к даче показаний лиц, принуждают сознаваться в тех или иных действиях (супружеских изменах) [10] или отказываться от активных действий (например, встреч с родными или иными мужчинами) [10]

Широкие возможности для квалификации действий, как пытки, открывает формулировка «иные цели», содержащаяся в примечании к ст. 117 УК РФ. Выше автор указывал, что к таким иным целям, прежде всего, следует отнести глумление над жертвой просто для причинения сильной физической боли.  Пример такой квалификации содержится в кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Республики Коми от  14 сентября 2010 года. Суд применил следующую аргументацию: «Установленный в ходе судебного разбирательства характер противоправных действий, примененных осужденным по отношению к потерпевшим, свидетельствует о том, что эти действия были насильственными, совершались особо изощренным способом (длительное воздействие электрическим током)  с целью причинить потерпевшим наиболее сильные нравственные и физические страдания. При таких обстоятельствах суд, несмотря на отсутствие систематического характера насильственных действий, законно и обоснованно квалифицировал их как истязание, совершенное с применением пытки». [11]

Однако, российские суды по общему правилу при отсутствии конкретизированной цели и осознания данной цели не только обвиняемым, но и  потерпевшим, исключают возможность квалификации действий как пытки. Так, одним из вышестоящих судов была исключена квалификация по п. «д.» ч.2. ст. 117 в ситуации, когда обвиняемый топил своего родного брата в проруби в течение часа, повторяя тождественные действия, путем опускания его головы под воду и лишения возможности дышать, при этом потерпевший был одет в домашнюю легкую одежду. Однако суд постановил, что в отсутствии у обвиняемого цели принуждения к даче показаний или наказания потерпевшего, а также при отсутствии осознания цели действий обвиняемого самим потерпевшим квалификация действий как пытки не возможна. [12, с. 1] Автор считает приведенный пример квалификации ошибочным.

Подход, более близкий автору, проводится в жизнь в течение многих лет Европейским судом по правам человека. Практика ЕСПЧ в данном вопросе обусловлена запретом пытки, унижающего достоинство и иного бесчеловечного отношения статьей 3 Европейской конвенции о защите прав человека  и основных свобод. Согласно данному подходу, отсутствие в действиях лица  цели наказания или получения информации не может автоматически означать, что умышленные действия или бездействие, которыми лицу причиняются глубокие и жестокие физические и нравственные страдания, не являются пыткой. Конститутивными признаками пытки, таким образом, является умышленность бесчеловечного обращения [13, с.15; с.68] и преступление в действиях «порога жестокости», отграничивающего это действие от унижающего и бесчеловечного обращения.[13,  с.6; с. 38; с. 94]Так, в деле «Ирландия против Великобритании», Суд постановил, что пытка должна классифицироваться как вид обращения, приносящий «серьезные и глубокие страдания» [13, с. 81], иными словами,  суд постановил, что этот определяющий критерий минимального порога жестокости является субъективным и казуальным, основывающим квалификацию действия как пытки на определении степени боли и страдания. Кроме того, пытка в практике ЕСПЧ рассматривается как самостоятельное противоправное действие, а так же как способ совершения иных действий (например, в деле «Айдын против Турции» пыткой было признанно изнасилование в особо жестокой форме).[13, с. 71]

Как видно из анализа, понятие «порог жестокости», некоторым образом коррелирует с расширительным толкованием термина посредством поиска «иных целей» в действиях лица. Но, как отмечалось выше, такой подход судами Российской Федерации практически не применяется, хотя на взгляд автора, ввиду всего сказанного выше, является наиболее правильным.

Список литературы:

1. Уголовный кодекс Российской Федерации: Ввод. в действие с 1 янв. 1997 г. (по состоянию на 29 июля 2017 г.). – М.: Эксмо, 2017. - 320 с.
2. Пестерева Ю.С. Уголовно-правовая характеристика истязания. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. – Тюмень, 2008. – 23 с.
3. Логунова О.С. Вопросы квалификации истязания с применением пытки. /О.С.Логунова. Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. – 2008. - № 1. – 138 – 140.
4. Конвенцией  против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» от 10 декабря 1984 г [Электронный ресурс]/Организация Объединенных наций. Конвенции и соглашения: сайт. – URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/torture.shtml (дата обращения 11.11.2017 г.)
5. M. D. Evans International Law/M.D. Evans. -  London: Oxford University Press, 2006. – 952 p.
6. Римский статут Международного уголовного суда [Электронный ресурс]/Организация Объединенных наций. Конвенции и соглашения: сайт. – URL: http://www.un.org/ru/law/icc/rome_statute(r).pdf (дата обращения 11.11.2017 г.)
7. Толстых В.Л. Международное право: учебник. – М.: Волтерс Клувер, 2009. – 1056 с.
8. Приговор Урицкого районного суда Орловской области. Цит. по [Электронный ресурс]/Прокуратура Орловской области сайт. – URL: https://procrf.ru/news/337103-vyinesen-obvinitelnyiy-prigovor-roditelyam.html (дата обращения 11.11.2017 г.)
9. Приговор Неманского городского суда Калининградской области по делу № 1-90/2011г. [Электронный ресурс]/ Законы РФ сайт. – URL: http://online-zakon.ru.(дата обращения 11.11.2017 г.)
10. Кассационное определение Ростовского областного суда от 8 мая 2013 г. [Электронный ресурс]/Адвокат Воротынский Дмитрий сайт. – URL:http://advokat-ug.ru/PSRO_sudpraktika_ugolovdela_sudebnoe_kas_117_Cevostyanov.htm (дата обращения 11.11.2017 г.)
11. Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Республики Коми от 14 сентября 2010 г.по делу № № 22-2807/2010 г. [Электронный ресурс]/ Судебные и нормативные акты РФ сайт. – URL: http://sudact.ru/regular/doc/1LNa8fone7b3/ (дата обращения 16.11.017 г.)
12.  Обзор судебной практики республики Карелия за 2 полугодие 2006 года [Электронный ресурс]/Решения и постановлении судов сайт. – URL: http://www.resheniya-sudov.ru/2007/39603/ (дата обращения 16.11.017 г.)
13.  Запрет пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания в рамках Европейской конвенции о защите прав человека (Статья 3) [Электронный ресурс]/. Interights РУКОВОДСТВО ДЛЯ ЮРИСТОВ сайт – URL: http://www.echr.ru/documents/manuals/Article03/Article%203%20Manual%20in%20Russian_FINAL_30March09.pdf (дата обращения 16.11.017 г.)