ОБМУНДИРОВАНИЕ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ РУССКОЙ АРМИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

«Кто не был на войне, не имеет права говорить о ней…» такие слова сказала немецкая актриса Марлен Дитрих, которая застала Первую мировую войну. Как известно, эта война во многом решила судьбу России. Поэтому изучение разнообразных аспектов этого вооружённого конфликта, в том числе и касающихся униформы, даст возможность избежать повторения ошибок, допущенных в ходе Первой мировой. Это становится особенно актуально в связи с существующими изменениями вооруженных сил Российской Федерации, в том числе и по вопросу обмундирования.

В годы Первой мировой войны российское правительство понимало, что хорошая военная экипировка – залог боеспособности армии. С этой целью была введена новая полевая форма, которая должна была сделать русских солдат менее заметными для противника. Система снабжения войск обмундированием была пригодна для использования, но работала со значительными недостатками. Офицерская форма изменилась в сторону наименьшего выделения из солдатской массы. Главными факторами, повлиявшими на это, был окопный характер войны и климатические условия.

На 1 января 1914 г. в российской армии недоставало 90 600 пар белья, 114 800 пар обуви и 970 000 пар обмундирования [4]. При подготовке тыла к будущей войне командование не предусматривало складов для обеспечения войск обозно-вещевым имуществом на фронте. По прибытию в часть новобранцы около месяца ходили в своей одежде. Офицерский состав был обязан приобретать обмундирование за свой счет. Снаряжение рядовых офицеров состояло из кожаного поясного ремня. С каждой стороны бляхи висело по подсумку на тридцать патронов, а с правого бока висела окопная лопатка. Через правое плечо висел парусиновый вещевой мешок, в котором лежала одежда и личные вещи. Летом носили мягкую суконную фуражку защитного цвета с твердым козырьком, обтянутым сукном, и подбородным ремешком. Для холодного времени года предназначалась шинель с защитными погонами и папаха из серого овчинного меха. С началом войны служащим автомобильных частей выдавалась кожаная куртка, перчатки с крагами и кожаные шаровары. Вес всего снаряжения, включая боеприпасы, составлял 25,6 кг. В 1916 году вышел приказ, разрешавший шить офицерскую одежду из тканей любых оттенков защитного цвета, в том числе и из коричневых. Вскоре к кителю и гимнастёрке добавился френч, который был заимствован у англичан. Конечно, в запасных частях, в тылу, в различных управлениях довольно часто встречалось отступление от полевой формы – цветные шаровары, галунные погоны офицеров, рейтузы и прочее.

В 1913 году была введена парадная форма для всех войск кроме кавалерии. Она представляла сочетание походной формы с декоративными парадными элементами. На офицерский китель защитного цвета поверх матерчатого воротника настёгивался шитый золотом или серебром воротник, погоны заменялись эполетами, а на грудь на крючках пристегивался цветной лацкан с пуговицами, которые были к нему пришиты. Парадным головным убором была цветная фуражка, либо серая мерлушковая папаха, которая для нижних чинов шилась из искусственного меха. Дополнением офицерской парадной формы вне строя служила шашка, вложенная в никелированные сабельные ножны и носимая на поясной галунной портупее, застегнутой под мундиром или летним кителем защитного цвета. Но в связи с войной она практически не использовалась.

Солдаты вспоминали, что обмундировывали их плохо. Могли выдать рваные австрийские сумки, чашки-котелки, которые были непригодны русскому военному, так как в них нельзя было сварить обед. В записках военного врача В.П. Кравкова [3, с. 49] можно прочитать, что уже в сентябре солдаты укутывали свои головы цветными платками, укрывались коридорными дорожками, а теплую одежду им обещали только к весне. Бывали и такие солдаты, которые, как только получали сапоги и прочее обмундирование, продавали его на дороге, а затем просили выдать коменданта те же вещи вновь. Офицер А.А. Игнатьев вспоминал, что в отношении обмундирования русская армия оказалась столь неподготовленной, что уже через шесть месяцев войны солдаты обратились в толпу оборванцев [2, с. 290]. Обычным явлением было, то, что 30 человек из роты не имели обуви, более половины из роты  были без сорочек и штанов. Сапожный кризис был повсеместно. Обычно командиры пытались сделать запас обуви на четверть состава всех людей, дабы избежать трудностей. Хорошие военачальники стремились первым делом раздать сапоги солдатам, а уже оставшиеся – офицерам, но они, как правило, носились только неделю, а потом рассыпались. Дифицит кожи привел к необходимости замены сапог ботинками с обмотками защитного цвета, которые носили не только нижние чины, но и офицеры. Часто отдавались приказы о приобретении теплых вещей в тылу. Например, если кто-нибудь из офицеров ехал в город, то ему заказывали валенки, сапоги, теплые чулки и башлыки [5, c. 52].

Распространены были так называемые «аукционы», на которых продавали вещи убитых солдат. Обычно на них покупали кожаные ремни, полушубки, кожаные пальто, седло и оголовье. Такие аукционы проходили шумно и весело, а зная, что деньги с продажи вещей пойдут матери покойного, все старались заплатить как можно больше [6, с. 210]. Это  благородное стремление обертывалось настоящим азартом, например, когда кто-нибудь за крупную сумму покупал абсолютно ненужную ему вещь, то раздавались залпы дружного хохота.

Постепенно офицерская форма менялась в сторону наименьшего выделения из солдатской среды. Если ранее погоны были твердыми, двусторонними, съемными, с ярким металлизированным галуном; чины на них обозначались металлическими звездочками и просветом основного цвета, а части и рода войск – дополнительными спецзнаками, то постеменно они становятся мягкими, вшитыми в плечевые швы, блестящий галун был заменён зелёным сукном. Кроме того, знаки различия на суконных погонах стали изображаться химическим карандашом. В 1916 году были введены нашивки за ранения для ношения на левом рукаве; у рядовых и унтер-офицеров они были красными, у офицеров – золотыми или серебряными.

В 1912 году было введено офицерское походное снаряжение. Для всех чинов и родов войск был принят цвет хаки оливково-зеленого оттенка. После стирки и активного ношения он выцветал почти до белого. С гимнастеркой полагалось носить шаровары из серо-синего сукна с лампасами. В наиболее трущихся местах они обшивались кожей. Портупея для шашки надевалась через правое плечо. На левом ремне находился свисток, кобура располагалась на поясе справа. На личные средства покупали полевую сумку и бинокль, которые должны были дополнить комплект. Сумка официально предназначалась для хранения двух рубах, пары кальсон, двух пар портянок, рукавиц, полотенца, набора принадлежностей для починки обмундирования, 4,5 фунтов сухарей, соли, чашки и набора для чистки винтовки. Шаровары носили заправленными в высокие сапоги, а вот гимнастёрку, наоборот, в сапоги не заправляли. Обычно они имели несколько нагрудных карманов и разные варианты застегивания: либо вертикально, либо со смещением в одну из сторон. Чаще всего они были шерстяные или хлопчатобумажные.

Подводя итог можно сказать, что перед революцией 1917 года в российской армии были кители самого разнообразного покроя, однако одеты по уставу были только в штабах и на флоте. Особой роскошью считалось носить фуражку без укрепляющей вставки, благодаря чему она применяла ломаную форму. Это было знаком того, что солдат уже не новичок. За время войны не была создана эффективная система борьбы со спекуляцией обмундирования и снаряжения, которая лишь набирала обороты по мере затягивания военного конфликта. Великая война координально изменила униформу солдат. Оказались заброшенными яркие нарядные мундиры, войска оделись в защитную униформу и хаки. Возродились элементы индивидуальной бронезащиты – каски, панцири, кирасы.

Список литературы:

1. Игнатьев А.А. На фронте. 50 лет в строю. – М.: Вече, 2013. – 448 с.
2. Кравков В.П. Великая война без ретуши. Записки корпусного врача. – М.: Вече, 2014. – 416 с.
3. Митяев Д. Мировая война в цифрах. – Ленинград: Москва, 1994. – 128 с.
4. Снесарев А.Е. Письма с фронта 1914-1917 г.г. – М.: Кучково Поле, 2012. – С.797.
5. Степун Ф.А. Из писем прапорщика артиллериста. – Прага: Пламя, 1926. – 267 с.