ВЛИЯНИЕ  АРАБСКОЙ  КУЛЬТУРЫ  НА  ПОЛИТИЧЕСКИЙ  И  ДУХОВНЫЙ  ПОТЕНЦИАЛ  ЕВРОПЫ  В  СРЕДНИЕ  ВЕКА

Мизинова  Татьяна  Владимировна

студент  2  курса,  отделения  «Повар-кондитер»  СККИ,  г.  Саратов

Беседин  Константин  Викторович

научный  руководитель,  преподаватель  истории,  СККИ,  г.  Саратов

E-mail: 

В  сегодняшнем  европейском  мире,  бытует  мнение,  что  мусульманские  страны  отстали  в  техническом,  политическом  и  культурном  потенциале.  Что  все  самое  лучшее,  Европа  смогла  накопить  самостоятельно  за  свою  бурную  тысячелетнюю  историю.  Сегодняшние  европейские  народы,  создали  свою  культуру,  за  счет  непрерывных  войн  с  соседями,  прежде  всего  со  своими  предшественниками  —  римлянами.  Но  то,  что  было  создано  в  ходе  войн,  необходимо  было  оформить  в  культурном  уровне.  В  противном  случае,  племена  германцев  и  франков  не  смогли  бы  создать  впоследствии  свои  государства:  Германию  и  Францию.  Приходится  признать,  что  основные  достижения  в  создании  книг  и  библиотек,  школ  и  университетов,  фармакологии,  астрономии  и  математики,  а  также  политическое  и  административное  деление  государства,  европейцы  заимствовали  у  римской  и  арабской  культур.  Последняя  отдавала  свою  культуру  в  ходе  крестовых  походов,  обрушившихся  на  мусульманские  страны  в  течение  XI—XIII  веков  [1.  с.  182].  Конечно,  если  бы  проникновение  и  влияние  европейской  цивилизации  проходило  мирным  путем,  то,  разумеется,  Европа  получила,  куда  бы  большую  выгоду  от  торгового  и  культурного  обмена.  И  можно  предположить,  что  на  сегодняшний  момент  обе  цивилизации  развивались  без  отсутствия  тех  локальных  конфликтов,  которые  сегодня  подрывают  международную  стабильность  и  безопасность.

Необходимо  вспомнить,  что  исламское  общество  укреплялось  на  основе  религиозного  братства.  В  период  правления  омейядских  халифов  превосходство  арабов  над  другими  мусульманами  (которых  они  называли  мавали,  т.  е.  подзащитными),  признавалось  правящей  верхушкой  [2.  с.  52—53].

Но  даже  в  этот  период  в  исламском  обществе,  вопреки  мнению  правителей  и  халифов,  существенной  разницы  между  арабами  и  не  арабами  не  существовало.

Мерилом  превосходства  мусульман  Пророк  объявлял  благочестие  и  набожность.  Мавали  зачастую  могли  как  в  науке  и  благочестии,  так  и  в  административных  делах  продемонстрировать  свое  явное  превосходство  в  исламском  обществе.  Если  сравнить  более  поздний  период  в  Европе,  то  можно  отметить,  что  до  знакомства  европейцев  с  исламской  культурой,  местная  знать  франкских  и  германских  племен,  держалась  обособленно  от  завоеванных  народов.  Однако  через  несколько  столетий  остро  встал  вопрос  о  внесении  свежей  крови  в  правящую  верхушку.  Необходимы  были  не  только  правители,  владеющие  мечом,  но  и  талантливые  администраторы.

В  результате  чего,  европейские  феодалы  по  образцу  своих  арабских  соседей,  стали  сливаться  не  только  с  обычными  общинниками  пришедшими  вместе  с  ними  на  завоевание  новых  стран,  но  и  с  коренным  населением,  оставшимся  после  ухода  Рима.  Поэтому,  вспомним  слова  епископа  Ратхерия  из  итальянского  города  Верона  (X  век):  «  Взглянем  на  сына  графа,  дед  которого  был  судьей;  его  прадед  был  городским  старостой,  а  прапрадед  —  всего  лишь  солдатом.  Но  кто  был  отец  этого  солдата?  Предсказатель  будущего  или  художник?  Борец  или  птицелов?  Торговец  рыбой  или  горшечник,  портной  или  торговец  домашней  птицей,  погонщик  мулов  или  разносчик?  Рыцарь  или  крестьянин?  Раб  или  свободный  человек?»  [5.  с.  74].

Жизнь  большинства  людей  Средневековья  поневоле  стала  охватываться  порядком.  С  одной  стороны,  каждый  человек  обособлялся  от  прочих,  с  другой  стороны  под  влиянием  исламской  культуры  возникло  понимание,  о  необходимости  защиты  той  ячейки  общества,  которая  была  занята  только  им.

Общность  всех  и  особенность  каждого,  жесткая  дисциплина  и  представление  о  своем  индивидуальном  праве,  вот  то,  что  почерпнула  Европа  из  исламской  культуры.  Отношение  ислама  к  рабам  отличалось  большой  терпимостью  и  доброжелательством.  Ислам  принимал  основы  рабовладения,  но  одновременно  применял  в  отношении  рабов  гуманные  принципы,  согласно  которым  раб  считался  членом  семьи  своего  хозяина.  По  преданию,  Пророк  считал  худшим  из  людей,  кто  бьет  своих  рабов  и  рекомендовал  относится  к  рабам,  как  к  благородным  людям.

Торговля  рабами  в  эпоху  средневековья  была  весьма  распространенным  явлением.  Христианская  церковь,  хотя  и  критиковала  рабство,  но  относилась  к  нему  терпимо,  понимая,  что  данный  порок  не  может  быть  изжит,  так  как  является  необходимым  составляющим  европейской  экономики.  Действительно,  если  вспомнить,  что  за  счет  рабства  держались  основные  институты  европейского  общества,  например  католическая  церковь,  феодальные  и  королевские  дворы,  вынужденные  жить  в  своем  ограниченном  мирке  и  пытающиеся  иметь  под  рукой  необходимые  товары  и  продовольствие.  Становится  понятным,  что  все  вышеперечисленное  могло  дать  только  натуральное  хозяйство,  которое  велось  рабами.  Хотя  и  свободные  сервы,  тоже  играли  большую  роль  в  хозяйстве,  но  не  надо  забывать,  что  серв  мог  уйти  в  любой  момент  от  своего  феодала  к  другому.  Поэтому,  лучшей  формой  все  —  таки  оставалось  рабство.  Самой  рабовладельческой  страной  в  Европе  была  Испания,  именно  испанские  пираты  принялись  опустошать  африканские  берега  пяти  столетий,  создав  такую  рабовладельческую  империю,  которая  по  своим  размерам  могла  бы  соперничать  только  с  римской  империей.  В  последствии  под  ударами  турецких  войск,  Европа  была  вынуждена  пересмотреть  свои  взгляды  на  рабство,  поскольку  одними  из  лучших  войск  в  Османской  империи,  были  войска  янычар,  состоявшие  из  пленных  мальчиков-христиан  прошедших  соответствующую  военную  подготовку  в  специальных  лагерях.  Хотя,  казалось  бы  войска  состоящие  из  рабов  должны  быть  худшими  из  худших.  А  между  тем,  подобные  войска,  оказывались,  тем  не  менее,  еще  и  в  свите  султана,  составляя  его  гвардию.  В  какой  еще  стране  было  бы  возможно  такое  положение?

Если  же  коснуться  стержня  государства  —  религии,  то  значение,  которое  придавалось  в  исламском  мире  вопросам  религии,  которой  напрямую  были  подчинены  все  другие  аспекты  общественной  жизни,  послужило  поводом  для  особого  внимания  к  вопросам  религии  и  верований  различных  народов,  проживающих  в  исламских  странах  или  за  ее  пределами.  Это  привело  к  возникновению  таких  наук,  как  религиоведение  и  калам.  Несмотря  на  недостатки  и  даже  отчасти  фанатизм,  встречающиеся  в  некоторых  сочинениях  мусульманских  авторов,  таких  как  Багдади,  Исфараини,  Ибн  Хазм  и  даже  Шахрастани,  их  труды,  посвященные  религиоведению,  представляли  собой  лучшие  достижения  в  этой  области,  которые  были  возможны  в  условиях  полного  неприятия  средневекового  европейского  мира.  Научные  исследования  по  различным  религиям  и  верованиям  народов  были  впервые  проведены  мусульманами  [3.  с.  47].  Это  стало  возможным,  благодаря  атмосфере  толерантности  в  исламском  мире  в  начале  периода  правления  Аббасидов,  а  также  благодаря  заинтересованности  самого  Мамуна  и  багдадских  мутазилитов.  В  последствии,  данными  научными  исследованиями  заинтересовалась  европейская  научная  мысль.  Но  для  того,  чтобы  прочитать  книги,  которые  появлялись  при  королевских  дворах,  необходимы  были  грамотные  люди  и  наличие  мало-мальских  приемлемых  библиотек.  Пока  же  подобные  библиотеки  создавались,  королевские  дворы,  вынуждены  были  копировать  библиотеки  арабского  халифата,  прежде  всего  в  Испании.  Территория  которой,  всегда  считалась  европейцами  временно  оккупированной  арабским  халифатом.

Каков  же  был  состав  этих  библиотек,  какова  была  арабская  литература  в  Испании?  Единство  языка  и  культуры  во  всех  арабских  странах  сказалось  на  ней  особенно  сильно:  ни  по  формам,  ни  по  содержанию  она  не  отличается  от  тех  произведений,  которые  создавались  на  Востоке  халифата.  Везде  мы  видим  однородный  материал,  который  часто  совершенно  заслоняет  местный.

Когда  один  месопотамский  критик  X  века  познакомился  с  только  что,  появившейся  андалусской  литературной  антологией,  он  не  без  иронии  процитировал  фразу  из  Корана:  «  Это  наш  же  товар,  вернулся  он  к  нам»  [4.  с.  48].  Если  мы  обратимся  для  примера  к  поэзии,  в  ней  мы  увидим  отражение  либо  классических  форм  (с  касыдой),  либо  аббасидо-багдадских  (с  легкой  лирикой);  увидим  те  же  пустыни  и  верблюдов,  хотя  ни  тех,  ни  других  в  Испании  не  было;  услышим  про  те  же  сады  и  вино.  Влияние  обстановки  сказалось  быть  может,  только  в  более  частых  мотивах  борьбы  с  христианами,  в  более  ярком  чувстве  природы.  Поэтому  арабская  поэзия  в  Испании  —  не  только  эпизод  истории  арабской  литературы.  Здесь  прошлое,  дает  нам  яркий  пример  шаткости  границ  между  Востоком  и  Западом  в  развитии  мировой  культуры  и  мировой  литературы.

Арабская  поэзия  в  Испании  входит  в  эту  мировую  литературу  и  не  только  потому,  что  она  выросла  и  развивалась  на  почве  одной  из  европейских  стран.

Положение  не  изменится  от  того,  как  будет  окончательно  решена  проблема  происхождения  миннезанга,  поэзии  трубадуров  —  какая  из  трех  гипотез  восторжествует:  античная,  средневеково  –  христианская  или  арабская.  Важно  то,  что  арабский  период  в  Испании  —  эпоха  широких  и  глубоких  литературных  взаимодействий,  условно  называемых  западной  и  восточной,  точнее  говоря  романской  и  арабской  культур.  Для  самих  арабов,  в  представлениях  которых  центром  культуры,  являлся  Багдад,  вся  арабо-испанская  или  андалусская,  как  мы  будем  ее  называть  по  их  примеру,  литература  была  только,  частью  их  общей  культуры. 

Признавая  всю  арабскую  литературу  в  Испании  только  частью  общей  литературы,  представители  культурных  центров  арабских  стран  Востока  склонны  были  смотреть  на  нее  иногда  свысока,  как  на  провинциальное  явление.  Когда  в  начале  XI  века  в  далеком  Нишапуре  ас-Саалиби  составлял  антологию  новых  поэтов,  он  включил  в  нее  ряд  андалусских.  Несмотря  на  такое  внимание  к  ним,  удельный  вес  андалусских  поэтов  определялся  только  сравнением  их  с  кем-нибудь  из  восточных  общепризнанных  корифеев;  величайшей  похвалой  звучало  прозвище  именем  одного  из  последних.  Грешили  этим  и  сами  испанские  арабы,  щедро  наделяя  такими  титулами  своих  земляков.  Это  стремление  подражать  в  своеобразной  титулатуре  тому,  что  считалось  центром  арабских  стран,  не  ограничивалось  только  литературной  областью  и  иногда  вызывало  некоторую  иронию  у  самих  арабов.  Отношение  к  своим  поэтам  не  менялось  в  Андалусии  и  в  дальнейшем:  для  признания  их  нужна  была  известная  санкция  Востока.

Из  всех  этих  замечаний  можно  сделать  один  вывод:  нормой  и  идеалом  для  арабской  поэзии  в  Испании  являлись  образцы,  сложившееся  на  востоке  халифата.  В  этом  смысле  арабские  критики  были  правы,  устанавливая  единство  литературной  традиции  на  всем  протяжении  стран,  объединенных  арабской  культурой.

За  воинами  явились  с  востока  учителя  и  ученые:  музыкант  Зирьяба,  и  филолог  аль-Кали,  принесшего  в  Испанию  основные  сборники  древне-арабских  стихотворений  и  пионера  науки  —  Саида  Багдадского.

Несмотря  на  кажущуюся  простоту,  арабская  поэзия  в  Испании  —  сложное  явление,  переживавшая  различные  фазы.  Например,  когда  первый  омейядский  эмир  в  Испании,  Абдаррахман,  спасшийся  после  гибели  своей  династии  на  Востоке,  воспевал  в  стихах  уведенную  им  здесь  пальму  —  чужестранку,  то  не  только  он  сам  и  эта  пальма  были  чужды  Андалусии:  чуждыми  были  и  стихи,  в  которых  он  ее  воспевал.  Адалусская  лирика  достигла  своего  полного  развития  значительно  позже,  только  в  X  веке,  к  эпохе  провозглашения  халифата  в  Кордове.  Тем  самым,  к  X  веку,  через  купцов-путешественников,  лирика  и  поэзия  Пиренейского  полуострова  достигла  Европы.  Однако,  кроме  военного  искусства,  поэзии  и  религиозных  исследований,  нельзя  не  отметить  архитектуру  мусульманской  культуры,  которая  в  последствии  была  заимствована  европейскими  архитекторами  и  дизайнерами.

Рассмотрение,  необходимо  начать  с  крупнейших  городов  Испании,  где  нельзя  не  отметить  также  место,  которое  занимали  дворцы.  Образец  королевской  резиденции  находится  в  Кордове.  Согласно  этикету,  пришедшему  с  Востока  в  девятом  веке,  правитель  не  должен  был  быть  виден,  а  группа  министров,  секретарей  и  прочих  слуг  должна  была  создавать  своеобразный  экран  между  ним  и  народом:  дворец  этот  был  построен  Абд-аль  Рахманом  и  полностью  отражает  сложность  дворцовой  жизни,  которая  требовала  увеличение  количества  комнат  и  четкого  отделения  частной  жизни  правителя  от  его  общественных  дел  [3.  c.  47]

В  следующем  веке  эмиры  различных  государств,  начали  имитировать  кордовскую  архитектуру  и  построили  в  Толедо  и  Севилье,  а  также  в  Сарагосе,  дворцы,  состоящие  из  множества  дворов,  садов  и  фонтанов.  Кроме  того,  они  были  четко  разграничены  на  административные  и  судебные.

Богатство  внутренних  декораций  было  подчеркнуто  обоями  и  диванами,  покрытыми  шелком  и  парчой.  Христианские  короли  жили  во  дворцах  отвоеванных  Толедо  и  Сарагосы,  а  затем,  в  тринадцатом  веке,  во  дворцах  Кордовы  и  Севильи.  От  прочих  королевских  резиденций  ничего  не  осталось,  в  частности  от  Леонского  дворца.

Между  серединой  тринадцатого  и  серединой  четырнадцатого  века  правители  династии  Насридов  из  Гранады  построили  в  бывшей  крепости  Альгамбра,  ряд  зданий  личного  и  общественного  назначения,  военных  и  административных,  которые  отделяли  и  соединяли  дворы,  сады,  бани,  башни  и  стены,  их  украшали  произведения  из  искусственного  мрамора  и  настенная  живопись.  В  то  же  время  короли  Кастилии  расширили  и  оборудовали  альмохадский  дворец  в  Севилье,  переделали  сады  Кордовского  дворца  и  создали  «  маврский  »  дворец  в  Саморе  на  берегу  Дуэро.  На  севере  полуострова,  замок  иногда  мог  служить  и  дворцом,  как,  например  в  Олите  в  Наварре,  в  Барселоне,  Сеговии  или  Мадриде;  он  тогда  роскошно  украшался  «по-маврски»,  с  залом  для  торжеств  или  тронным  залом,  залом  совета,  банкетным  залом,  часовней  и  частными  комнатами,  иногда  соединенными  галереями.  Эволюция  этикета  в  течении  XV  века  поставило  между  королем  и  его  народом  армию  слуг,  офицеров,  близких  родственников  и  фаворитов.  Как  архитектурное  следствие,  увеличилось  количество  коридоров,  дверей,  лестниц  и  маленьких  помещений,  которые  вели,  в  конце  концов,  в  «комнату»  короля.  Впоследствии,  ориентируясь  на  замки  феодалов  «мусульманской»  Испании,  феодалы  Западной  Европы  в  XII—XIII  веках,  также  стали  перестраивать  свои  замки  в  светские  жилища.  Достаточно  вспомнить,  огромный  замок  герцога  Бургундского  приспособленный  хозяином  и  как  неприступная  крепость  и  как  королевский  дворец  созданный,  чтобы  показать  величие  и  значимость  герцога  среди  местных  феодалов.  Особое  значение  в  жизни  местной  знати  отводилось  созданию  крепостей.  Значимость  войны  на  полуострове  сделала  из  военной  архитектуры  одну  из  самых  характерных  областей  испанского  искусства.  Кастилия  обязана  своим  названием  многочисленным  замкам  насыщавшим  ее  пейзажи.  Возобновляя  традиции,  наследованные  от  римлян  и  вестготов,  испанцы  Средневековья  окружали  города  стенами,  строили  укрепленные  замки,  оборудовали  цитадели.  Но  вот  прошло  несколько  лет,  на  Пиренейском  полуострове  закончилась  Реконкиста,  и  новые  хозяева  стали  активно  осваивать  и  переделывать  доставшуюся  им  культуру  от  арабского  халифата.  И  хотя,  многое  исчезло  безвозвратно,  нельзя  забывать  о  том,  что  в  техническом,  политическом  и  культурном  развитии,  европейская  цивилизация  во  многом  обязана  исламо-арабской  культуре.

Список  литературы:

1. Абдол  Хосейн  Зарринкуб.  Исламская  цивилизация.  —  М.:  Изд-во  «Андалус»,  2004.  —  48  с.
2. Батыр  К.И.  Всеобщая  история  государства  и  права.  —  М.:  Изд-во  «Былина»,1996.  Гардарика,  1996.  —  182  с. 
3. Грицак  Е.Н.  Кордова  и  Гранада.  —  М.:  Изд-во  «Вече»,  2006.  —  С.  52—53.
4. Кенигсбергер  Гельмут.  Средневековая  Европа  400—  1500  гг.  —  М.:  Изд-во  «Весь  мир»,  2001.  —  74  с.
5. Крачковский  И.Ю.  Арабская  поэзия  в  Испании.  —  М.:  Изд-во  «Академия  наук  СССР»,  1937.  —  47  с.