ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНО-ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЙ  АНАЛИЗ  ПРОБЛЕМЫ  ЭВТАНАЗИИ

Вициямова  Олеся  Андреевна

студент  ОрГМА,  2  курса,  28  группы,  педиатрического  факультета  г.  Оренбург

E-mail:  oiesia17@mail.ru

Воробьёв  Дмитрий  Олегович

научный  руководитель,  аспирант  кафедры  философии  и  религиоведения  ОГПУ,  г.  Оренбург,  ассистент  кафедры  философии  ОрГМА,  г.  Оренбург

E-mail:  dratsolonchack@mail.ru

В  настоящее  время,  проблема  эвтаназии  является  одной  из  самых  актуальных  проблем  не  только  медицины,  но  затрагивает  также  и  ряд  гуманитарных  дисциплин,  таких  как  философия  и  юриспруденция,  обретая  характер  межпредметной  проблемы.  В  нашей  статье  мы  предлагаем  рассмотреть  тему  эвтаназии,  как  междисциплинарной  проблемы,  в  рамках  медико-философского  направления.  Кроме  того,  учитывая  многоаспектность  проблемы,  мы  будем  анализировать,  прежде  всего,  эвтаназию  как  процедуру,  применяемую  в  отношении  пациентов,  реально  осознающих  своё  состояние  и  адекватно  принимающих  решение.

Первоначально,  мы  должны  обратиться  к  определению  эвтаназии.  Одним  из  наиболее  полных,  точных,  современных  определений,  по  нашему  мнению,  является  следующее:  эвтаназия  (от  греч.  ей  —  хорошо  и  thanatos  —  смерть)  —  это  искусство  врача  облегчить  умирающему  смерть  или  ускорить  смерть,  чтобы  избавить  умирающего  от  мук  [3].

Анализируя  процедуру  эвтаназии  как  определённый  процесс,  мы  можем  выделить  два  основных  вида  этой  процедуры:  активная  и  пассивная.

Пассивная  эвтаназия  (или  как  ее  еще  называют  «метод  отложенного  шприца»)  предполагает  недопустимость  использования  для  сохранения  жизни  больного  экстраординарных  и  чрезвычайных  средств,  если  он  не  хочет  их  применения.  Кроме  того,  предусматривается  прекращение  дальнейшего  лечения  пациента.  В  этих  случаях  по  желанию  пациента  должны  быть  прекращены  даже  внутривенные  вливания  и  искусственное  питание,  при  этом  нельзя  предпринимать  попыток  воскрешения  человека,  если  его  сердце  или  лёгкие  перестали  работать.  Подразумевается  также,  что  если  пациент  выписывается  из  больницы  для  того,  чтобы  умереть  дома,  то  ему  нельзя  в  этом  препятствовать.  То  есть  пассивная  эвтаназия  выражается  в  том,  что  прекращается  оказание  направленной  на  продление  жизни  медицинской  помощи,  что  ускоряет  наступление  естественной  смерти.

Активная  эвтаназия  («метод  наполненного  шприца»)  представляет  собой  процесс,  во  время  которого  врач  или  кто-либо  другой  вводит  больному  препараты,  которые  приводят  к  смерти,  либо  как-то  иначе  способствует  смерти  больного,  то  есть  когда  пациент  требует  специальных  средств,  ускоряющих  смерть.

Пассивную  эвтаназию  редко  называют  эвтаназией  в  обычном  смысле  этого  слова,  такая  практика  распространена  во  многих  странах  мира,  в  том  числе  и  в  России.  Основным  предметом  дискуссии  стала  эвтаназия  активная,  и  обычно,  когда  ведется  дискуссия  об  эвтаназии,  то  имеют  в  виду  именно  эту  ее  разновидность.

Одним  из  негативных  аспектов  восприятия  эвтаназии  как  процедуры  является  то,  что  в  обществе  отсутствует  консенсус  по  вопросам  применения  эвтаназии.  Так,  например,  противники  эвтаназии  считают,  что  намеренное  умерщвление  невинного  всегда  является  нравственным  злом.  Для  них  эвтаназия  —  намеренное  умерщвление  невинного  человека.  Эвтаназия  означает  нравственное  зло  [1].

Тогда  как  сторонники  эвтаназии,  как  правило,  апеллируют  к  факту,  что  умозаключение  «эвтаназия  —  нравственное  зло»  подразумевает  различие  между  оправданными  и  неоправданными  умерщвлениями  [1].  На  каком  основании  делается  это  различие?  Если  некоторые  виды  умерщвлений  оправданы,  почему  нельзя  оправдать  добровольную  эвтаназию  в  некоторых  обстоятельствах?  Можно  ли  рассматривать  добровольную  эвтаназию  как  вид  оправданного  умерщвления?

Аргументы  в  пользу  того,  что  эвтаназия  выходит  за  рамки  несправедливого  убийства  исходят  из  двух  ключевых  утверждений  её  сторонников.

Во-первых,  они  считают,  что  состояние  некоторых  людей  таково,  что  им  лучше  умереть,  чем  продолжать  жить  [4].  Ярким  примером  такой  ситуации  являются  те  пациенты,  которые  страдают  от  сильных  болей  или  обречены  на  жизнь  в  унизительной  зависимости  от  других  даже  в  удовлетворении  самых  элементарных  нужд.  Сюда,  как  извлекающих  выгоду  из  эвтаназии,  часто  включают  смертельно  больных  и  тех,  кто  находится  в  постоянном  вегетативном  состоянии.

Второе  утверждение  базируется  на  том,  что  оказание  помощи  кому-либо  в  улучшении  его  положения  всегда  нравственно  допустимо.  Если  умерщвление  улучшит  чье-либо  положение,  и  человек  сам  хочет,  чтобы  его  лишили  жизни,  как  подобное  умерщвление  может  считаться  причинением  незаслуженного  этим  человеком  вреда?  Как  можно  считать  этот  акт  несправедливым?  Как  вообще  это  может  быть  неправильно?  И  что  же  тогда  является  добровольной  эвтаназией,  если  не  это?  У  этого  аргумента  возникают  серьезные  недостатки,  особенно  когда  он  употребляется  в  оправдании  общепринятого  разрешения.  Остается  спросить,  на  самом  ли  деле  улучшилось  положение  всех  тех  пациентов,  и  даже  если  это  так,  то  является  ли  их  умерщвление  единственной  альтернативой  бездействию  [1].

Во-первых,  неясно,  как  смертельно  больные  люди,  и  те,  кто  находится  в  вегетативном  состоянии,  извлекают  выгоду  из  своей  ранней  смерти.

Во-вторых,  можно  задать  вопрос,  действительно  ли  отвращение,  выраженное  многими,  от  зависимости  от  других  в  последние  годы  своей  жизни,  основано  на  сознании  собственного  достоинства.  Кроме  того,  всегда  есть  и  другие  способы  избавления  от  боли.

Защитники  эвтаназии  часто  задаются  вопросом,  не  является  случай  эвтаназии  тем  случаем,  когда  приходится  выбирать  из  двух  зол?  Если  одно  хуже  другого,  что  же  плохого  в  выборе  меньшего  зла.  Выбирая  смерть  (т.е.  умерщвление),  в  противоположность  простому  примирению  с  тщетностью  дальнейшего  продления  жизни  и  позволению  смерти  прийти,  мы,  возможно,  совершаем  ошибку.  Любой  акт  эвтаназии,  как  выбор  смерти,  попадает  под  этот  запрет.

Но,  тем  не  менее,  как  правило,  эвтаназия  связана  с  заболеваниями,  приносящими  человеку  колоссальные  боли  и  страдания.  Если  мы  понимаем  эвтаназию  как  зло,  а  боль  как  меньшее  зло,  то  в  таком  случаем,  можем  ли  мы  считать  врача,  отказывающегося  делать  эвтаназию,  человеком,  решающимся  на  меньшее  зло  [5].

Проанализировав  понятийный  аспект  проблемы,  мы  должны  обратиться  к  философскому  контексту  понимания  темы.  В  современной  философии  проблема  эвтаназии  концептуально  может  быть  связана  с  такими  философскими  направлениями  как  феноменология  и  экзистенциализм.

Феноменология,  по  мнению  авторов,  располагает  одним  из  эффективных  способов,  предполагающих  позитивное  и  эффективное  взаимодействие  врача  и  пациента  в  ситуации  понимания  и  принятия  смерти  —  это  вживание.  Этот  метод  подразумевает  в  нашем  случае  понимание  больного  не  только  на  уровне  его  смертельного  диагноза.  Данный  метод  предусматривает  определённое  погружение  в  бытие  умирающего  больного.  Врач  бытийно  и  участно  постигает  ситуацию,  поэтому  состояние  больного,  его  страхи,  восприятие  окружающего  мира  становятся  для  него  ясными  и  понятными.  Кроме  того,  ситуация,  связанная  с  эвтаназией  связана,  прежде  всего,  с  моральным  выбором  врача.  Несмотря  ни  на  муки  пациента,  ни  на  его  просьбы,  врач,  так  или  иначе,  должен  понимать  и  осознавать,  что  он  прерывает  жизнь  пациента.  Отталкиваясь  от  этой  позиции,  проявляется  особенная  эффективность  метода  вживания,  если  в  данном  методе,  в  качестве  частной  операциональной  процедуры  применить  феноменологическую  редукцию.  То  есть  врачу  предоставляется  возможность  с  помощью  особых  когнитивных  операций,  подразумевающих  отсечение  от  себя  всего  внешнего  и  искусственного,  всей  лишней  информации  познать  бытие  пациента  во  всей  совокупности  его  бытийных  феноменов  [2].  Применение  этой  когнитивной  процедуры  позволит  интенсифицировать  метод  вживания.  Кроме  того,  продолжает  изменяться  само  отношение  к  пациенту,  врач  сущностно  понимает  основы  бытия  пациента,  его  деятельность  приобретает  смыслополагающий  оттенок.  Врач  начинает  серьёзнее  относиться  к  проблеме  эвтаназии.

Таким  образом,  феноменологический  подход  к  данной  теме,  разворачивая  проблему  в  русло  философского  дискурса,  позволяет  предложить  гуманистическое  отношение  к  этой  проблеме  в  целом.  Этот  поворот  к  гуманности  поднимает  множество  важных  вопросов,  которые  должны  быть  обсуждены  не  только  в  обществе,  но  и  конкретно  должна  быть  выработана  позиция  врача.  Понимание  ценности  жизни  и  индивидуального  подхода  к  пациенту  должны  быть  главными  элементами  во  взаимодействии  врача  и  пациента,  когда  смертельная  болезнь  пациента  ставит  выбор  между  страданием  и  быстрой  смертью  от  руки  врача.

Также  важным  аспектом  метода  вживания  является  то,  что  погружение  в  бытие  пациента  позволяет  врачу  избежать  прагматического  отношения  к  пациенту,  как  к  очередному  умирающему.  Бытийный  контекст  взаимодействия  врача  и  пациента  отрицает  к  тому  же  в  бытие  врача  стремление  быть  распорядителем  судьбы  умирающего  пациента,  самому  решать,  что  важнее  для  пациента  в  данном  случае.  Соприкосновение  с  бытием  умирающего  пациента  предусматривает  принятие  смерти  как  особого  феномена  жизни  и  существования  самому  врачу,  и  возникновению  в  бытие  врача  тенденции  постижения  смерти  и  примирения  с  ней.  Бытийное  постижение  смерти,  соприкосновение  с  предельными  смыслами  уходящей  жизни  влияет  на  врача,  в  том  числе  как  одно  из  важных  и  необходимых  профессиональных  качеств  зарождается  и  оформляется  адекватность  как  личностная  максима  поведения  врача  по  отношению  к  умирающему  больному.

Проблема  эвтаназии  в  таком  случае  уже  выходит  за  рамки  медицинской  процедуры,  она  обретает  новые  смыслы,  экзистенциального  и  онтологического  характеров.  Использование  феноменологического  метода,  его  позитивность  и  эффективность  распространяется  не  только  на  врача,  который  его  использует,  но  и  на  пациента.  Применение  метода  вживания  при  должном  его  использовании  врачом  позволяет  пациенту  также  стать  не  просто  объектом  применения,  но  и  самому  познать  этот  метод.  И  если  его  физическое  и  умственное  состояние  позволяет  это  сделать,  то  применить  этот  метод  по  отношению  к  себе,  познать  своё  бытие,  примириться  с  умиранием  и  сделать  свой  сущностный  выбор  относительно  своего  дальнейшего  существования.

Но,  тем  не  менее,  у  метода  вживания,  несмотря  на  большое  количество  позитивных  аспектов,  существуют  и  негативные  характеристики  его  применения.

Вживание,  как  мы  уже  писали  выше,  связано,  прежде  всего,  с  бытийным  проникновением  субъекта  в  бытие  объекта,  его  сущностное  постижение.  При  субъект-объектном  бытийном  взаимодействии  возникает  следующая  негативная  тенденция  —  возникновение  смешения  бытийных  смыслов.  Врач  перестаёт  жить  своими  смыслами,  бытие  его  пациента  становится  неотъемлемой  частью  его  жизни,  нарушая  его  личностные  онтологические  характеристики,  то  есть  происходит  отчуждение  от  собственного  бытия,  отрицается  практика  абстрагирования  и  переключения,  отстранение  от  ситуации  как  необходимый  компонент  врачебной  деятельности,  также  в  данном  случае  перестаёт  адекватно  функционировать.

Такой  серьёзный  онтологический  кризис  изменяет  не  только  внутренние  смыслы  жизни  и  деятельности,  но  также  и  внешние.  Врач  воспринимает  проведение  такой  процедуры  как  убийство,  а  себя  соответственно  считает  убийцей,  он  отстраняется  от  активного  решения  проблемы,  предпочитая  либо  отказываться  от  осуществления  данной  процедуры  либо  настаивать  на  её  невозможности.

Кроме  того,  другим  негативным  аспектом  вживания  является  то,  что  врач  может  слишком  глубоко  погрузиться  в  бытие  объекта-пациента,  наполненном  смыслами  смерти,  насыщая  своё  я-бытие  смыслами  «не-жизни»,  то  есть  осознанного  состояния  приближения  бытия  личности  к  смерти.

Ещё  одной  негативной  особенностью  вживания  является  связь  этого  метода  с  таким  явлением  как  профессиональное  выгорание.  Потому  как  каждая  ситуация  вживания  требует  глубокой  онтогносеологической  отдачи,  и  если  врач  не  сможет  себя  контролировать,  управлять  своим  бытием,  то  в  скором  времени  его  сущностные  ресурсы  иссякнут.

Но,  тем  не  менее,  несмотря  на  столь  значительные  негативные  характеристики  этого  метода,  по  большей  части  они  вызваны,  как  правило,  не  самим  методом,  а  связано  с  профессиональной,  личностной  неподготовленностью  и  также  некомпетентностью.  Чтобы  феноменологический  метод  был  успешным  и  эффективным,  врачу  при  его  использовании  необходимо  коснуться  теоретического  базиса  этого  вопроса,  осознать  этот  метод  лично  для  себя  как  способ  помочь  умирающему  пациенту,  а  уже  затем  использовать  этот  метод  во  врачебной  деятельности.

Вторым,  по  нашему  мнению,  философским  направлением,  идеи  которого  применимы  к  проблеме  эвтаназии  является  экзистенциализм.

Во-первых,  необходимо  отметить,  что  именно  экзистенциализм  как  философское  течение  выделяет  ряд  феноменов,  связанных  с  экзистенцией  человека,  с  его  самоосуществлением  в  бытии.  Прежде  всего,  к  ним  относятся  выбор,  свобода,  ответственность  и  одиночество.  Каждый  их  этих  феноменов  по-особенному  проявляет  себя  в  бытии  человека,  в  зависимости  от  его  индивидуальных  черт  и  от  тех  обстоятельств  жизни,  в  которых  человек  реализует  свою  экзистенцию.

Врачу  как  специалисту  необходимо  не  только  обращать  внимание  на  эти  феномены  бытия  пациента,  но  и  активно  их  познавать.  Прежде  чем  прийти  к  какому-либо  решению,  врачу  необходимо  подойти  к  своему  решению  как  сознательному  акту-действию,  реализованному  в  тут-бытие  и  соотнести  его  с  выбором  и  решением  пациента  [7].

Эти  феномены  во  многом  выделяют  этого  конкретного  пациента  из  многих  других,  экзистенция  каждого  человека  уникальна,  и,  обращаясь  именно  к  экзистенциальным  феноменам,  врач  познаёт  именно  бытие  человека,  а  не  только  бытие  безликого  пациента.  Потому  как  наделение  человека  нами  какой-либо  характеристики  обособляет  его  от  нас,  отдаляет  в  некоторой  степени  и  взаимодействие  с  ним  может  принять  отстранённый  характер.  При  этом  вместо  бытийного  соприкосновения  экзистенции  субъекта-врача  и  объекта-пациента  происходит  их  параллельное  движение  безучастного  взаимопроникновения.  В  данном  контексте  мы  хотим  подчеркнуть  важность  и  актуальность  фразы  М.  Хайдеггера  о  том,  что  язык  —  дом  бытия  [7].  Наше  бытие  проявляется  и  проговаривается  нами  вербально  и  невербально.  Пациент,  который  смертельно  болен  и  желает  проведения  процедуры  эвтаназии,  как  правило,  уже  пересёк  одну  из  важнейших  пограничных  ситуаций  своей  жизни  -  то  есть  он  принял  свою  скорую  смерть,  и  она  стала  частью  его  тут-бытия,  пропитав  последний  отрезок  его  жизни  категориями  «не-жизни».  Как  правило,  такой  пациент  своими  действиями,  когнитивными  актами,  акцентирует  и  репрезентирует  ощущение  финального  этапа  своего  бытия,  и  смысловые  контексты  наполнены  образами  смерти.

Из  этого  приятия  смерти  на  первое  место,  первоначально,  среди  всех  остальных  экзистенциальных  феноменов  приходит  по  значимости  одиночество  [6].

Даже  если  умирающего  больного  поддерживают  близкие  и  друзья,  понимание  и  осознание  того  факта,  что  они  будут  жить,  а  он  скоро  умрёт,  окрашивает  его  одиночество  в  более  трагические  тона.  Пациент  отчётливо  начинает  понимать  то,  что  весь  этот  особый  уход,  особое  отношение  есть  ничто  иное  как  подготовка  к  смерти,  его  бытие  заполняется  категориями  «не-жизни».  Экзистенциальное  одиночество,  связанное  с  приходом  смерти,  отделяет  его  от  привычного  окружения.  Вместе  с  тем  в  его  бытие  возникает  и  усиливается  другой  экзистенциальный  феномен  —  страх.  Несмотря  на  то,  что  многие  пациенты  не  теряют  присутствие  духа  и  всячески  стараются  показать  позитивный  бытийный  контекст,  тем  не  менее,  каждый  пациент,  сознательно  понимающий  конечность  своей  жизни,  вызванную  каким-либо  заболеванием,  старается  оттянуть  его,  преодолеть.

Таким  образом,  врачу,  который  столкнулся  с  пациентом,  потенциально  готовым  провести  процедуру  эвтаназии,  необходимо  будет  погрузиться  в  его  экзистенциальные  феномены,  познать  истоки  его  одиночества,  страхов,  и  возможно  помочь  такому  пациенту  не  только  в  качестве  врача-специалиста,  но  и  того  человека,  который  готов  выслушать  его,  побеседовать  с  ним,  выяснить  его  решимость.

Экзистенциальные  феномены  жизни  человека  не  просто  перечень  определённых  жизненных  концептов,  это  взаимодействующие  структуры,  и  они,  как  правило,  идут  чередом,  основание  одного  феномена  заложено  в  сути  другого.  Поэтому  следующий  экзистенциальный  феномен  —  ответственность  —  возникает  во  взаимодействии  врача  и  пациента  в  тот  момент,  когда  врач,  осуществляя  активные  акты  когниции  и  коммуникации  с  пациентом  доходит  до  того  предела,  когда  необходимо  решать,  возможна  ли  эвтаназия  или  нет  [6].

Каждое  действие  есть  поступок,  решение,  поэтому  это  в  особенности  важно  при  понимании  процесса  проведения  эвтаназии.  Кто  отвечает  за  совершенный  поступок,  врач,  пациент,  или  они  оба?  Когда  именно  необходимо  принимать  решение,  сколько  времени  отведено  пациенту  и  врачу,  чтобы  они,  наконец,  пришли  к  общему  мнению  и  решению.

По  мнению  авторов,  ответственность  в  данном  случае  нужно  понимать  как  категорию  реально  осуществлённого  акта-действия,  при  котором  ответственность  ложится  на  обоих,  то  есть  на  врача  и  пациента.  Перекладывание  ответственности  и  снятие  её  с  себя  в  данном  контексте,  исходя  из  правил  этики,  есть  простое  нарушение  моральных  норм,  то  есть  проявление  малодушия.  Ответственность  как  мы  полагаем  должна  быть  продуманным  актом,  оправданным,  действенным  и  необходимым.  В  данном  случае  ответственность  служит  основанием  двух  других  связанных  между  собой  экзистенциальных  феноменов  —  выбора  и  свободы.

Не  лишено  смысла  в  нашем  случае  суждение  о  том,  что  человек,  испытывающий  ужасные  муки  от  смертельной  болезни  может  неоднократно  задумываться  о  лишении  себя  жизни  самостоятельно,  но  это  решение  не  осуществлять  по  каким-либо  внутренним  или  внешним  причинам.  И  таким  образом,  эвтаназия  в  данном  случае  является  своеобразным  способом,  легализующим  самоубийство,  то  есть  пациент  перекладывает  на  врача  всю  ответственность,  понимая  экзистенциальную  неправоту  своего  акта.  В  данном  случае,  ни  свобода,  ни  выбор  как  категории  экзистенциального  самоосуществления  не  реализовались.  Только  когда  пациент  сам  решит  свою  судьбу,  осознавая  своё  состояние  на  основании  медицинских  отчётов,  примет  взвешенное  и  продуманное  решение,  взяв  часть  ответственности  на  себя,  он  осуществит  действительный  акт  свободы  и  выбора,  не  нарушенный  эмоциональным  либо  каким  другим  влиянием.

Таким  образом,  проблема  эвтаназии  до  сих  пор  остаётся  дискуссионной  проблемой.  Она  основана  на  двух  основаниях  я-бытия  каждого  человека  —  жизни  и  смерти.  Прерывание  жизни  механическим  или  медикаментозным  путём  в  больнице  до  сих  пор  остаётся  острым  вопросом.  И  показанная  нами  возможность  применения  философских  парадигм  в  медицине  лишь  доказывает  сущностный  и  всеобъемлющий  характер  данного  вопроса,  его  междисциплинарного  характера.  Выявление  позитивных  и  негативных  аспектов  позволяет  более  качественно  анализировать  предложенные  и  предполагаемые  методики.  Кроме  того,  обращение  к  феноменологической  и  экзистенциальной  философии  позволяет  проблему  развернуть  в  рамки  гуманистической  проблемы,  изъяв  из  неё  прагматический  и  механический  подходы.  Кроме  того,  обращение  к  философским  концептам  не  только  по-новому  позволяет  рассмотреть  эту  проблему,  это  улучшает  профессиональные  качества  медицинского  работника,  повышает  его  медицинскую  квалификацию.

Список  литературы:

1.Акопов  В.  Эвтаназия  (этические,  правовые  и  медицинские  проблемы)//  Научно-культурологический  журнал.  —  №  24  [30].  —  1999.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=1889&level1=main&level2=articles  (дата  обращения  17.11.2012).

2.Бахтин  М.  К  философии  поступка.  Текст  подготовлен  сотрудником  НИИЦ  «Центроконцепт»  Ляпиным  С.Х.//Философия  и  социология  науки  и  техники.  Ежегодник  1984—1985.  М.:  Наука,  1986.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://archive.sfi.ru/lib.asp?rubr_id=814

3.Кирилловых  А.А.  Эвтаназия:  ограничение  или  реализация  права  на  жизнь?//  Медицинское  право.  —  №  4.  —  2012.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://justicemaker.ru/view-article.php?id=10&art=3576  (дата  обращения  17.11.2012).

4.Михайлова  И.А.  Распоряжение  жизнью  по  действующему  законодательству  (философско-правовые  аспекты  /  И.А.  Михайлова  //  Российский  судья.  —  2005  .—  №  7.  —  С.  44—46.

5.Рейчелс  Дж.  Активная  и  пассивная  эвтаназия.//  Этическая  мысль:  Науч.-публицист.  чтения.  1990.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://euthanasia.at.ua/publ/dzh_rejchels_quot_aktivnaja_i_passivnaja_ehvtanazija_quot_ehticheskaja_mysl_nauch_

publicist_chtenija_1990/1-1-0-5  (дата  обращения  17.11.2012).

6.Сартр  Ж.-П.  Экзистенциализм  —  это  гуманизм  //  Сумерки  богов.  М.:  Политиздат,  1989.  —  С.  319—344.

7.Хайдегге  М.  Бытие  и  время/  Пер.  [с  нем.  и  примеч.]  В.В.  Бибихина.  М.:  Ad  Marginem,  1997.  —  451  с.