ЯЗЫК И КОММУНИКАЦИЯ, ВЫЗОВЫ СОВРЕМЕННОГО ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЩЕСТВА

Современный человек обитает в уникальном социальном пространстве: с одной стороны его окружают люди, участники общественных процессов, образующие общество, а с другой автономные потоки информации, являющие собой Интернет. Общество постепенно перестраивается под «Мировую паутину», в силу её безграничных коммуникативных возможностей, которые не подвластно осуществить без использования информационных технологий. Но переустройство это проходит весьма любопытным образом, а именно, с помощью репрезентации элементов общества в качестве информации.

Заходя в Интернет, человек пытается адаптироваться в этой информационной среде, социализироваться с другими людьми, но происходит это не посредством коммуникации, а с помощью знаков, которые соответствуют той совокупности коммуникации, которую представляет собой «Мировая сеть». Человек прилагает усилия для социализации с информацией репрезентирующей людей, а не непосредственно с самими людьми. Выходит, что человек принимает на себя такие отношения, которые предикативно соотносят его с информацией, со знаком.

Следуя мысли исследователя творчества Умберто Эко: ««Объект», к которому отсылает в конечном счете знак, это всего лишь «нечто иное», не обязательно существующее в реальности, что также подразумевается и Пирсом» [5, с. 117], выходит, что человек, пытающийся соотнестись со знаком становится отношением репрезентации, оторванным от объекта, то есть от самого себя как человека, и отсылающий к иному через себя, но этим иным, естественно, не являясь. Этим можно объяснить наличие своеобразных «аватаров», людей не соответствующих в Интернете себе в естественном социуме. Причём количество возможных «аватаров» у одного человека неограниченно.

Не удивительно, ведь коммуникация для Интернета – это всё, она задаёт его пространство, путём воздействия на попадающие под её действие данные извне. Под данными подразумеваются не только результаты восприятия окружающего человека мира, загруженные в Сеть, но и языки. Поскольку всё, что попадает в Интернет, автоматически становится информацией, так как, по Винеру: «информацию возможно толковать, по существу, как отрицание ее энтропии и как отрицательный логарифм ее вероятности.» [1, с. 17], то  есть как знак, отсылающий ко всем возможным, вероятным состояниям при которых объект может существовать в рамках пространства знания, от которого исходит данная информация, но не к самому объекту, то, значит, в «Мировой сети» мы имеем дело не с самими собой, либо другими, а с возможными вариантами существования себя или этих самых других. Это позволяет проводить коммуникацию между людьми максимально успешно, в отличие от непосредственной коммуникации в обществе, так как определённые барьеры, образуемые личностью собеседника, либо моей собственной личностью снимаются за счёт выбора наиболее подходящей для общения с другим альтернативы себя, либо же альтернативы другого.

Однако с другой стороны успешная коммуникация достигается ценой лишения позитивного отношения к миру, ведь информация продуцируемая в Интернете становится всеми возможными вариантами информации, порождая тем самым бесконечное пространство оторванных от позитивной реальности знаков. В связи с этим, термин, введённый Жилем Делёзом и Феликсом Гваттари – ризома, может являться средством для описания особенностей работы Интернета; «следовать ризоме благодаря разрыву, удлинять, продлевать, ретранслировать линию ускользания, заставлять ее меняться, дабы производить линию еще более абстрактную и извилистую в п измерениях, в изломанных направлениях. Сопрягать детерриторизованные потоки» [2, с. 19]. Общество, интегрируемое в «Мировую паутину», становится чистой коммуникацией, предполагающее только корреляцию, но не качество, не субъектность, а знаковость.

Выходит, что Интернет воплотил в себе идеи общественного плюрализма в полной мере, за счёт  исключения человека, как участника этого социального действия. Но это происходит не из-за отказа от общественных ценностей, а из-за вытеснения важнейшей функции языка, функции «…социальной интеграции, или координации планов различных акторов в условиях социального взаимодействия» [6, с. 41], на основании которой, собственно, развил свою теорию коммуникативного действия Юрген Хабермас.

Стоит заметить, что подобное исключение языка из социального взаимодействия, не исключает язык на уровне саморефлексии человека, то есть язык до сих пор поддерживает наличие сознания, а так же позволяет нам осуществлять позитивное взаимодействие с миром на основании данных органов чувств. Это означает, что последней преградой для осуществления полной коммуникации является человеческое тело, которое позволяет совершать рефлексию, а затем и саморефлексию, относительно не занимаемого и занимаемого им пространства, что позволяет идентифицировать себя как личность, которая не позволяет снять своеобразную критичность, вызывающую остановки коммуникации.

Действительно, в «Сети», человек постоянно совершает критическое переосмысление своего комплекса ценностей, убеждений, знаний и стереотипов, определяющих его как личность, обособленную от других, что явно указывает на несовместимость сознания, основанного на языке и Интернета представляющего собой коммуникацию, но при этом указанный выше комплекс всегда наполнен.  И это неудивительно, поскольку коммуникация «не желает» интегрировать в себя то, что не поддаётся полному переносу в «Мировую паутину» как информация, что согласуется с утверждением Николаса Лумана о коммуникации: «коммуницировать может только коммуникация и …только в сети таких коммуникаций производится то, что мы понимаем как действие» [3, с. 1].

Если прибегать к возможным прогнозам развития коммуникации, то вполне возможной оказывается футуристическая мысль, согласно которой: техника, работающая на основании коммуникации, постепенно заменит человека не как язык, а как тело, вырвет его из пространства собственного смысла, тем самым избежав последнее препятствие на пути к полной реализации любых возможных вариантов отношений. На данном же этапе человек все больше и больше представляет собой комплекс смыслов, находящийся в информационном пространстве, который работает, как знак, пребывая в своеобразном пространственном одиночестве. Будет уместным привести здесь, цитату из «Третьей Волны» Элвина Тоффлера, в какой-то степени предвосхитившего вектор  развития современного общества: «Прежде всего любое приличное общество должно породить чувство общности. Общность противостоит одиночеству, а чувство принадлежности к общности придает людям уверенность. Однако в наше время институты, от которых зависит общность, разрушаются во всех технологических обществах. Результат - распространение чумы одиночества» [4, с. 581].

Данное развитие событий является прямым следствием развития человеческого миропонимания: от мифологического до позитивного. Прогресс человека остановился, трансформировавшись в массовую культуру, которая оказалась, на поверку, своеобразным информационным зеркалом победившего прогрессивного общества. Интенсивный путь развития был заменён экстенсивным, для которого появление Интернета оказалось чисто техническим, а не идейным вопросом. В связи с этим, подводя некий итог данной статьи, можно зафиксировать, что общество и дальше будет интегрироваться в коммуникацию, а человек противостоять процессу интеграции своей личности в языке.

Список литературы:

1. Винер Н. Человек Управляющий. – СПб.: «Питер», 2001  – 288 с.
2. Гваттари Ф., Делёз Ж. Капитализм и шизофрения. Книга 2. Тысяча плато.– М.: "Астрель", 2010. – 895 с.
3. Луман Н. Что такое коммуникация? / Перевод с нем. Д. В. Озирченко // Социологический журнал. – 1995. –  № 3. –  С. 114–125. 
4. Тоффлер Э. Третья Волна. – М.: "АСТ", 2004. – 784 с.
5. Усманова А. Р.  Умберто Эко: парадоксы интерпретации. – Мн.: "Пропилеи", 2000. – 200 с.
6. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. С-Пб.: «Наука», 2001. – 382 с.