ГДЕ ЖЕ ЗДЕСЬ НАРЫШКИНСКОЕ БАРОККО?

Бушуева Елена Сергеевна

ст. преподаватель, соискатель, ФГАОУ ВПО «БГУ», г. Чита

E-mail: ale-2002 @ yandex.ru

Бурное развитие экономики Нерчинска во 2-й половине XVII в. обусловило начало строительства каменных храмов. Первым, из них стал главный храм Нерчинского мужского Свято-Успенского монастыря, освященный во имя Успения Пресвятой Богородицы.

Возведенная белокаменная монастырская Успенская церковь, предназначалась для многолюдных торжественных богослужений. Решение освятить ее во имя Успения Божьей Матери было не случайным. Оно возникло еще в момент закладки храма. Во-первых, данный выбор соответствовал традиции того времени — называть главный храм города Успенским, а Нерчинск, как известно, получил статус города еще в 1689 году; во-вторых, изначально в строящемся Свято-Успенском мужском монастыре, каменному зданию отводилось главное место. Вот почему маленькую деревянную церковь, возведенную ранее, освятили во имя Богоявления Господня, а каменную — во имя Успения; в-третьих, при наименовании церкви казаки-устроители ориентировались на сакральное значение библейс­кого успения Богородицы, олицетворяющее собой не смерть, а возрож­дение к новой лучшей жизни. А разве не об этом могли мечтать люди, заброшенные судьбой за «большое море» и «большой камень» — на самый краешек, формирующегося российского государства.

Строительство монастырской церкви во имя Успения Пресвятой Богородицы завершили в 1712 году. 7 октября того же года первый на Востоке — от Байкала и до берегов Тихого океана каменный храм тор­жественно освятили, а антиминс для него лично подписал Преосвя­щеннейший Иоанн (Максимович), митрополит Тобольский и всея Сибири. 

Небольшой кирпичный Успенский храм, пятиглавый, однопрес­тольный бесстолпной конструкции относился к широко распростра­ненному во второй половине XVII века типу, известному в архитек­туре как «корабль». Композиционное решение этой разновидности храмов предусматривало расположение по продольной оси восток-запад колокольни, трапезной и основного объема здания храма с завер­шающей алтарной частью. За свой 300-летний период существования Успенская церковь ни разу не достраивалась и не перестраивалась. А капитальный ремонт был произведен лишь один раз настоятелем о. Иоанном Григорьевичем Знаменским в конце 70-х годов XIX сто­летия. Стало быть, церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы не претерпела за этот длительный период времени никаких изменений и предстает перед нами в своем первозданном виде.   

Объемно-пространственная композиция Успенской церкви, как уточняют забайкальские архитекторы, восходит к образцам культового зодчества Северо-Восточной Руси XVII века и относится, по их мне­нию, к стилю нарышкинского барокко. Свою точку зрения они аргу­ментируют тем, что «всего 15 лет отделяют строительство Успенской церкви от создания храма в Филях под Москвой». По этой причине, считают они, «можно говорить о том, что в обоих случаях работали представители одной и той же школы зодческого мастерства». А зна­чит и Нерчинскую Успенскую «церковь строили мастера-профес­сионалы, присланные из Москвы» [1, с. 41—42].

На самом же деле, в архитектуре церкви хорошо просматривается асимметрия общей композиции благодаря разному масштабу ее частей: трапезной, шатровой колокольни, алтаря и самого здания церкви, а так же различному оформлению наличников оконных проемов южного и северного фасадов.

Церковное здание, небольшое по площади «13 сажень в длину и 5 сажень в ширину», но достаточно высокое, имело бесстолпный зал, перекрытый сомкнутым сводом. Фасад церкви по краям был усилен широкими лопатками. В данном случае конструктивная функция лопаток, усиливающих прочность стен, удачно сочеталась с ее декора­тивной функцией, способствующей четкости очертания силуэта здания церкви и визуальному облегчению всего массива при помощи верти­кального членения плоскости стен. 

Четырехскатная кровля из белого железа, была увенчана луковицами пяти глав с крестами. Кресты на церковных главах поста­вили осьмиконечные, металлические, в свое время, обшитые привоз­ным белым листовым железом. Белым металлом были покрыты и шаровидные купола Успенской церкви, венчающие ладные высокие шеи (или барабаны). По замыслам устроителей, сияющие главы и кресты, должны были придать всему облику культового архитек­турного сооружения, большую монументальность и торжественность. Действительно, блестящие на солнце белые луковицы храма, превос­ходно гармонировали с его белоснежным фасадом, который был аккуратно выбелен по штукатурке. В архитектурном варианте Успенской церкви, четыре ее боковые главы уже являлись декора­тивным элементом наружного убранства. Их круглые глухие барабаны установили не на своды, как ранее ставили светоносные барабаны, а на наружные стены, и разместили не по диагоналям четверика, а по его осям, или, другими словами, по сторонам света. Единственным свето­носным барабаном (или шеей) был пятый — центральный, с неболь­шими узкими оконцами-бойницами, ориентированными строго по сторонам света. Конечно же, поступающего через них солнечного света не хватало для освещения всего внутреннего пространства церкви. Проблема с освещенностью интерьера Нерчинской монас­тырской церкви была успешно решена за счет больших боковых окон, размещенных как на южной, так и северной стороне. А рассеянный свет, льющийся из церковного купола, для православных прихожан  лишь символизировал незримо присутствующего Бога-Творца в здании храма. 

В Успенском храме фасад основного объема визуально делится на ярусы с окнами в каждом из них. Если смотреть со стороны, то создается впечатление деления церкви на изолированные этажи. Поэтому издали она кажется двухэтажной. На самом деле это ложная двухэтажность, так как внутренний объем церкви оставался единым нерасчлененным.

Отличительной особенностью декора Успенской церкви является неповторяемость наличников, которые разнятся, не только по фасадам (южному — северному), но и между собой. На южной стене Успенского храма разместились пять больших оконных проемов, в свое время, затянутых слюдой и украшенных коваными решетками из белого железа, поставленные для лучшей сохранности богатого церковного имущества. Устроители монастыря, хорошо зная природно-климатические особенности солнечной Даурии, предусмот­рительно сделали 5 оконных проемов. Тем самым они смогли добиться не только прекрасной освещенности внутреннего интерьера церкви, но и ее естественного обогрева. Правда, в лютые январские морозы, солнце не могло прогреть холодного каменного здания, тогда монас­тырские служители «утреню и вечерню, когда настоит надобность отправлять — отправляли в столовой» (трапезной). Для этой цели с южной стороны трапезной, так же расположили 3 большие окна, оформленные аналогично окнам южной стороны основного объема здания церкви и алтаря.    

Своеобразной чертой архитектуры, иконописи и фресковой росписи XVII столетия выступил декоративизм. Новое веяние не обошло и отдаленных Даурских земель. Оно проявилось в обилии декоративных украшений вокруг оконных проемов Успенской церкви, придавших ей нарядный, живой вид. Особенно тщательно зодчие постарались над оформлением окон всего южного фасада. Сохраняя единый композиционный стиль декорирования, они умело придали каждому окну специфическую неповторимость. Если внимательно присмотреться, то среди пяти пар резных одинарных колонок налич­ников южной стены Успенской церкви нельзя встретить повторяю­щихся. Повторение прослеживаются лишь в наличниках трапезной и алтарной части. Форма наличников здания церкви, алтаря и трапезной, представляющая собой прямоугольную скобу из колонок различной конфигурации, удачно объединена в единую композицию, благодаря расположенным сверху одинаковым разорванным треугольным фронтонам.

Оформление наличников оконных проемов северного фасада церкви заметно отличается от наличников, обрамляющих окна южной стороны. Белокаменные профилированные колонки северной стены исполнены однотипно. Их капители, искусно вырезанные из камня, напоминают дивные цветы, лепестки которых медленно раскрываются под лучами восходящего солнца. Здесь особого внимания  заслужи­вают фронтоны в виде спиралевидных завитков с «глазками» загну­тыми на встречу друг другу. Между ними в углублении стены храма зодчие вырезали крошечный цветочек, напоминающий русскую девятилепестковую ромашку. Не смотря на то, что стилизация упрос­тила ее очертания, этот незамысловатый полевой цветочек был излюб­ленным сюжетом в зодчестве второй половины XVII века. Издали вся композиция фронтона выглядит разорванной полукруглой ажурной аркой с небольшими изящными валютами. Изысканное оформление оконных проемов Успенского храма, как с северной, так и южной стороны свидетельствует о неисчерпаемой народной фантазии, о стремлении строителей церкви придать ей максимально живописный вид и при этом сохранить строгость и простоту стиля белокаменного фасада. На фоне, которого контрастно смотрелись бы  священно­служители в богатом церемониальном одеянии, а так же  вкладчики и устроители церкви в не менее роскошных нарядах. Вместе с тем, изо­билие декора, различающегося по фасадам и частям здания храма, отвечало принципу асимметрии, широко распространенному в архи­тектуре XVII века.

Мастера каменного дела при помощи профилированных колонок, обрамляющих оконные проемы и портал северной двери, смогли при­дать всему архитектурному объему церкви некую воздушность и ус­тремленность ввысь, в безбрежность голубого неба, к солнцу, к Богу.

На северном фасаде Успенской церкви, под двумя превосходно декорированными окнами, зодчие поместили широкие двухстворчатые «деревянные, резные, простые» двери, которые при настоятеле Иоанне Григорьевиче Знаменском были «укреплены листами железа». Эти двери служили главным входом, поскольку с западного фасада храм был соединен с трапезной. «На полуденной стороне вне церкви» в глухом арочном проеме (люнете), ограниченном снизу горизонталью северной двери укрепили на «дощатом киоте» писанный красками «образ Пресвятой Богородицы Владимирской». Образ Небесной Покровительницы Земли Русской, встречающий православных прихо­жан у входа в храм, был немым свидетельством сложившегося в созна­нии служилых людей твердого убеждения о территориальной принадлежности Даурии Российскому государству. Небольшая монас­тырская церковь продолжительное время являла собой символ могу­щества самодержавной власти в удаленном регионе и вела активную просветительскую деятельность среди местного населения. И там где не хватало человеческих сил, взывали к силам небесным.

Люнет, в котором был помещен образ любимой в народе Пресвятой Богородицы Владимирской, обрамлялся килевидным навер­шием по форме созвучным с кокошниками верхней части фасада церкви и, в свою очередь, являлся частью портала северных дверей. Этот же мотив декора обыгрывался и в убранстве восьмерика колокольни. Акцент, сделанный на удивительной игре форм и разме­ров кокошников, как основного декоративного оформления горизонта­ли всего храмового комплекса, помог создать впечатление изысканнос­ти архитектурной композиции и, к тому же, визуально ее облегчить. 

Другой особенностью переноса главного входа на северные двери стала специфика эстетического восприятия убранства внутрен­него интерьера храма и, в частности, главной его части — иконостаса. Любой входящий в храм с северной торцевой стороны попадал в небольшое, залитое солнцем помещение, в котором он мог двигаться лишь в поперечном направлении, вдоль иконостаса, что обостряло восприятие поперечной ориентации всего объема интерьера, слегка вытянутого с севера на юг. Особенно красиво воспринималось внут­реннее пространство храма в лучах заходящего летнего солнца. В этот момент иконостас преображался. Солнечные лучи, играя на золотых и серебряных окладах икон, сверкая в отражении самоцветов, одухот­воряли и оживляли его. Сияющий иконостас сам превращался в некий источник света, озаряющий теплым золотистым отсветом все внутрен­нее пространство храма. Поэтому перешагнув порог церкви, человек сразу же погружался в обстановку нереальной божественной красоты и умиротворения. Этот резкий контраст между земной реальностью жизни и неземной одухотворенностью внутреннего пространства церкви достигался отсутствием паперти. Отсутствие этой важной части в архитектуре Успенской церкви мог свидетельствовать о незавершенности, по каким-либо причинам, храмового комплекса. Вместе с тем, отсутствие паперти имело ряд положительных момен­тов, в условиях многонациональности Нерчинского воеводства. В небольшом молельном зале стояли и те, кто только собирался принять православную веру, и те, кто был причастен к ней с рождения. Здесь были и новокрещенные инородцы, и мужественные герои кто с верой в Бога и покровительство Пресвятой Богородицы присоединил эти отдаленные богатые территории к Русскому государству. 

На днях, в радиопередаче, посвященной Успенской церкви и, в частности, началу реставрационных работ в ней, архитектор Виктор Кулеш сказал: «в возрождающейся церкви, в первую очередь, будет перестлан пол», заметив при этом, что обязательно сохранятся старые плиты, видевшие казаков-первопроходцев. В действительности, напольное покрытие церкви не такое уж и древнее. В конце 70-х годов XIX века молодой и энергичный настоятель о. Иоанн Знаменский, только что принявший храм, провел в нем капитальный ремонт: стены храма выкрасил краской «на клею», настелил новый пол из «шлифо­ванного плитняка», из «плитнякового камня» сделал подоконники для шести окон и «выкрасил белилами», перед северными дверями храма выложил небольшую площадку «все из того же плитняка» и пр. [2] Следовательно, полу храма чуть более ста лет и на своем веку он лицезрел не отважных героев-землепроходцев, а губительный процесс духовно-нравственной деградации Души некогда великого и непобедимого народа. 

Под самой кровлей, по всему периметру фасада церкви распо­ложили ряд крупных килевидных кокошников, внутреннее прост­ранство которых заполнили довольно глубокими нишами. Кокошники опирались на карниз, под которым шла широкая лента поребрика. Эта нарядная кирпичная лента, перепоясывая по периметру основной объем церкви, плавно переходила на трапезную и алтарь. Благодаря удачному архитектурному приему, зодчие смогли визуально связать воедино три неодинаковые части храмового комплекса.  

С восточной стороны к храму пристроена алтарная часть с одной широкой полукруглой (полуциркульной) апсидой. Над ее кровлей некогда возвышался низкий глухой барабан, «на главе» которого был «водружен крест большой медный с подзолотом». При благочинном о. Иоанне Знаменском в алтаре, впервые за долгие годы, был произведен капитальный ремонт: стены «выкрашены краскою на масле» и настлан новый деревянный пол из балок, к тому же закуплена в Москве новая культовая утварь. 

Триада окон, находящихся в нижнем ярусе южного фасада Успенской церкви, перекликалась с тремя оконными проемами, размещенными в алтарной части. Их богатое декорирование, несомненно, соотносилось с сакральным смыслом, и было посвящено Святой Троице. Не случайно оформление всех трех наличников окон нижнего яруса церкви отличается друг от друга. Эта же тенденция прослеживается и в оформлении наличников окон алтаря. Причем алтарное окно, расположенное с южной стороны близко по оформ­лению окнам южного фасада, окно северной стороны алтаря схоже с оформлением оконных проемов северного фасада церкви, а централь­ное окно алтаря вобрало в себя элементы и те, и другие — наличник декорирован по канонам северной стороны, а фронтон — южной. Следовательно, три больших оконных проема в алтарной стене, имеющие разное декоративное оформление, бесспорно, олицетворяли Бога Отца, Сына и Святого Духа. Для каждого русского человека Святая Троица ассоциировалась с призывом Сергия Радонежского «воззрением на Святую Троицу побеждайте ненавистную рознь мира сего». Это образное воплощение святого призыва в камне — прек­расный пример архитектурно-строительного решения. Ведь Нерчинск, к тому времени, уже превратился в своеобразный перекресток челове­ческих судеб, в «бурлящий плавильный котел», вобравший в себя специфику многих религий и национальных традиций, объединивший людей разных социальных слоев и уровня жизни, мировоззренческих и политических взглядов, степени образования и культуры. А продолжительное мирное сосуществование и взаимная поддержка, проживающих здесь наций и этнических групп, способствовали фор­мированию специфической социокультурной среды, в которой удачно развивались принципы толерантного взаимодействия.

Помимо богослужебного назначения, храму были свойственны и другие функции, получившие отражение в его своеобразной архитек­туре. С момента закладки, Успенский храм возводился в смешанном стиле, как монастырский и как купеческий.

Невысокая трапезная примыкала к западному фасаду здания Успенской церкви, а с противоположной стороны, гармонично уравно­вешивалась высокой колокольней. Подобный внешний вид был характерен лишь монастырским строениям. Из архивных документов известно, что в былые времена «в холодной каменной церкви в зимнее время служить было трудно, разве в воскресение и праздничные дни, и то литургию». Поэтому состарившиеся казаки-монахи зачастую «утре­ню и вечерню когда настоит надобность отправлять — отправляли в столовой, где хлеб дают, ибо все монахи престарелые и одеянием скудные, и стужу терпеть не могут». Хорошо зная суровость здешнего климата, строители преднамеренно возвели низкое помещение трапез­ной, по той причине, что его было удобно отапливать в холодное вре­мя года. До сих пор в разрушенном помещении легендарной церкви сохранился дымоход от некогда стоящей здесь спасительной русской печи.

Крестовокупольный Успенский храм напрямую соединялся с одноэтажной, просторной трапезной, перекрытой кирпичным цилинд­рическим сводом. Причем тяжелым каменным сводом были перек­рыты довольно протяженные размеры пролета, и при этом людей, стоящих внутри, не покидало ощущение его легкости. Специфика строительной техники трапезных палат вызывала восхищение даже у священнослужителей. Так, Павел Алеппский в свое время писал: «по­ражают своей необыкновенной величиной, длиной и шириной; особен­но удивительны обширные своды без подпор посередине». В помеще­нии трапезной имелось четыре окна — три на южной стороне и одно на северной. Через большие окна трапезной проникало достаточное количество солнечного света и тепла, необходимого для допол­нительного освещения и обогрева помещения в теплый период года.  

Снаружи трапезная завершалась двускатной кровлей, крытой некогда белым листовым железом. Под крышей проходил широкий поребрик, включающий несколько рядов орнаментальной кирпичной кладки, в которой кирпич укладывался под углом к наружной поверх­ности стены. Декорирование стен основного объема здания церкви, трапезной и алтаря поребриком визуально объединяло все эти части в единую архитектурную композицию и свидетельствовало о том, что они возводились одновременно.

Величественность образа Успенской церкви лишь усиливается от включения в ее архитектурную композицию многоярусной восьми­гранной шатровой колокольни.

Колокольня возведена в типичной для того времени конструкции «восьмерик на четверике». Причем четверик был представлен двумя ярусами. Вероятно, замысел возвести четверик колокольни в два яруса исходил из ложной двухэтажности основного объема храма. На верхнем ярусе четверика был установлен только один ярус открытых арок звона. К конструктивным особенностям колокольни можно отнести и то, что грани восьмигранного яруса звона строителями были сориентированы строго по сторонам света.

В каждой из восьми граней шатрового купола, четко очерченной выступающими ребрами, устроили слух, обрамленный наличником. В оформлении наличников окошечек-слухов заметны полуколонки сравнительно простой резьбы и формы, увенчанные выступающими не разорванными треугольными фасадами. Композиционное решение убранства окошечек-слухов, было гармонично увязано с оформлением небольшого оконного проема четверика второго яруса колокольни, расположенного прямо над ее входом. Однако между ними сущест­вовали и серьезные различия. 

Для зрительного обобщения всего архитектурного комплекса и придания ему цельности, по верхней грани восьмерика колокольни пропустили ряд небольших килевидных кокошников, имеющих форму абсолютно идентичную кокошникам основного объема здания Успенс­кой церкви. Каждая грань восьмерика удерживала два маленьких ко­кошника, коих по всей окружности было размещено 16 штук. Декори­рование миниатюрными кокошниками привнесло изящество в ряд зво­на, визуально увеличило и облегчило его. В то время как резкие горизонтали карнизов, приземлили само здание колокольни, сообщив ему некую статичность. Беря во внимание то, что слой извести и шту­катурки отсутствует на тех гранях восьмерика, которые совмещаются с углами карниза второго яруса четверика, можно предположить следующее — в этих местах стояли небольшие килевидные кокошники по одному или в группах, которые обеспечивали плавный переход от широкого четверика к более узкому восьмерику.

О том, что Успенская церковь принадлежала к купеческому типу храмов, говорит такой элемент планировки ее архитектурного комплекса, как просторное складское помещение, устроенное в основании каменной колокольни. Здесь хранились всевозможные товары, привозимые как из центральных регионов России и сибирских городов, так и из сопредельных азиатских стран — Китая, Монголии.

Обобщая вышесказанное можно сделать следующий вывод: православные храмы конца XVII— начала XVIII веков, в основной своей массе, возводились по схожим планам с применением однотип­ных конструктивных решений и строительных технологий, но при этом каждый из них обладал своей индивидуальной неповторимостью, благодаря творчеству зодчих и строителей-каменщиков. Неповто­римость храмов проявлялась в различиях их пропорций и размеров, характере завершения и видах декоративного оформления. Поэтому Успенский храм, с его изысканным декором, включающим отдельные элементы барокко, можно по праву назвать уникальным памятником архитектуры своего времени и, тем более, Восточной Сибири и Даль­него Востока. В то же время, архитектуру Успенского храма нельзя причислить к стилю «нарышкинского» барокко.

Список литературы:

1.        Кулеш В. Спаси и сохрани… / Забайкалье: наука, культура, жизнь. № 3 (7) июнь. — Чита. — 2003. — С. 41—42. 

2.        ГАЗК Ф.  282. Оп. 1. Д. 7 Л. 135 об.