ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ КОДОВ КАК СПОСОБ ИГРОВОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ РЕАЛИЙ В СМИ БЕЛАРУСИ

CODE-SWITCHING AS A WAY OF GAME INTERPRETATION OF THE REALITY IN THE MEDIA OF BELARUS

Inessa Novoseltseva

associate professor, candidate of philological sciences, assistant professor of Belarusian State Economic University,

Belarus, Minsk

АННОТАЦИЯ

В статье рассматривается кодовое переключение как средство языковой игры в СМИ Беларуси. Анализируются виды белорусских элементов и особенности их функционирования как маркеров социокультурных фоновых знаний в русскоязычных медиатекстах.

ABSTRACT

The article examines code-switching as a means of language game in the media of Belarus. Types of Belarusian elements and their peculiarities of functioning as markers of social and cultural background knowledge in the Russian-language media texts are analyzed.

Ключевые слова: медиатекст; переключение кодов; языковая игра; прецедентность; прагматика.

Keywords: media text; code-switching; language game; precedence; pragmatics.

Для коммуникативного пространства Беларуси характерно языковое взаимодействие, специфика которого отражается не только в речи билингвов, но и в языке массмедиа, представляющих информационно-аналитический материал через призму национального социокультурного фона. Одним из актуальных направлений в современной лингвистике является изучение особенностей интерпретации и реализации в текстах СМИ семантико-стилистического потенциала языковых единиц с точки зрения прагматики. Стиль печатных средств массовой информации отличается широким использованием языковой игры и прецедентных текстов. С.И. Сметанина отмечает, что «сегодня субъект-создатель медиатекста предстает перед читателем как личность, демонстрирующая свою мировоззренческую позицию и индивидуальность языковой раскрепощенностью, стремлением отойти от клише газетно-публицистического стиля и заявить свое мировоззренческое «я» посредством игры со словом и стилем» [8, с. 5]. Понятие языковой игры, ставшей сегодня «мощным оценочным механизмом, управляющим общественным сознанием» [5, с. 287], определяется ученым А.А. Негрышевым как явление осознанного нарушения языковых норм и рече-текстовых стандартов, направленное на достижение определенных коммуникативно-прагматических эффектов, выявление которых вне дискурсивного контекста невозможно [6, с. 2].

Особенностью функционирования русского языка на территории Беларуси является проникновение в него лексических и фонетических элементов белорусского языка, что позволяет говорить о существовании белорусского нациолекта в русской речи белорусов, о «смешанных» кодах речи. Наличие в высказывании на одном (матричном) языке единиц гостевого языка, которые выполняют определенные прагматические функции и могут служить ярким стилистическим средством речи, в лингвистике принято называть кодовым переключением [2, с. 17]. В русскоязычных СМИ Беларуси часто применяется кодовое переключение с русского языка на белорусский, что мотивируется желанием автора процитировать национально «нагруженные», социально и культурно значимые слова, и фразы, а использование в структуре медиатекста различных игровых «лексических микроформ придает определенный колорит сообщению, усиливает его экспрессивно-оценочное звучание» [4, с. 68].

Фактическим материалом для анализа послужили заголовки и тексты газет «Комсомольская правда» в Белоруссии» и «БелГазета» (далее в тексте – КП и БГ). Белорусские элементы в русскоязычном тексте оформляются:

• курсивом – «Любым вакханалиям мы предпочитаем памяркоўнасць и сціпласць» (БГ, 2014, № 9), «… с начала года чарка и шкварка (ЧШ) в Беларуси подешевели» (БГ, 2015, № 30), «Совместные поиски шчасця с таким попутчиком ни к какому шчасцю что-то не приводят» (БГ, 2015, № 48), «Но прошло 2 года, а село как было в дрыгве, так там и остается» (БГ, 2016, № 5);
• курсивом в кавычках – «Чтобы было с чем сравнить, купили и белорусских «прысмакаў»» (КП, 2012, № 15), «Чемпионат только начался, однако уже можно судить о том, какие из заготовленных для его гостей сюрпризы произвели наибольшее впечатление на нас, «тутэйшых» не-гостей» (БГ, 2014, № 17); «Поэтому белорусского «Яблыка» не будет – только американский Apple» (БГ, 2015, № 25), «Можно, конечно, кричать «здрада», а можно сделать выводы» (БГ, 2016, № 7);
• в кавычках без курсива – «Его [медведя] называли не иначе как «гаспадар», а в России – хозяин-батюшка» (КП, 2013, № 63), «Похоже, место «Дажынак» в госидеологии вот-вот изменится» (БГ, 2014, № 10), «Местное население там отождествляет себя с малой родиной, «з родным кутам»» (БГ, 2015, № 8);
• смешанным типом – «Говорят, содержащиеся в картофеле соланин и крахмал тормозят активность нервной системы, поэтому бульбаши такие памяркоўныя» (БГ, 2011, № 7), «И заживем мы не просто «па-багатаму», а «як ва ўсім цывілізаваным свеце»» (БГ, 2014, № 8):

• без выделения – «Чудные открытия, приходящие после вдумчивого прочтения новых правил нормативного массива, – это не сюрприз, не неожиданность, это – неспадзяванка» (БГ, 2014, № 2), «Новый министр образования считает, что больше половины предметов в школе должны преподаваться на мове» (КП, 2015, № 16), «… страна окажется в положении барона Мюнхгаузена, вытягивающего себя из полесской дрыгвы за косичку» (БГ, 2015, № 23);
• по правилам русского языка – «Тексты, собранные в «Ланцуге», – набор шедевров» (БГ, 2012, № 7), «Хочешь стать крестным батькой хоккейному зубру с клюшкой? Голосуй мышкой» (БГ, 2013, № 14), «… вкус бургера по-белорусски, представляющего из себя сложную конструкцию по схеме драник-котлета-драник» (БГ, 2014, № 46), «Людям – праздник, им – поминки: Нобель – это не «Дожинки»» (БГ, 2015, № 48).

Иногда авторы дают перевод белорусизмов на русский язык или комментарий: «Персонифицированная «дрыгва» (она же «трясина»), прозорливо придуманная Якубом Коласом, фиксирует удивительное долготерпение «тутэйшых»» (БГ, 2009, № 9), «Фамилия Пугачевой произошла от слова «пугач», что с белорусского языка переводится как «филин» (КП, 2012, № 51), «Духовный суд занимался больше причинами развода – тем, что белорусским словом называется «пералюб», когда у одного из супругов появлялись чувства на стороне» (КП, 2014, № 72).

Интерес представляют своеобразные «символы» белорусской действительности – слова, которые часто употребляются в русском тексте, но не переводятся и не выделяются графически. К таким ассимилированным единицам относится слово бульба, за которым закрепилась стереотипная ассоциация с Беларусью, а за экзоэтнонимом бульбаш – ироничное восприятие белорусов и как «любителей бульбы», и как неприхотливых к условиям жизни людей: «А что в фильме есть «бульба», то есть белорусское?» (БГ, 2010, № 15), «Цены на картофель в Беларуси, считающейся почему-то картофельной республикой, выросли на 91,8 %. Может проще закупить дешевую бульбу в Египте или Македонии?» (БГ, 2014, № 6), «Лёд – второй после бульбы символ Беларуси» (БГ, 2015, № 2), «Я, бульбашка, нашла в российской столице свадебное платье, которое сделали свои же, бульбаши!» (КП, 2015, № 112), «Продам фото мешка картошки всего за $ 500 тыс.!» – мелькают то тут, то там объявления предприимчивых бульбашей» (БГ, 2016, № 3). Журналисты используют окказиональное гибридное словообразование: «БУЛЬБА-SOS» (БГ, 2010, № 33), «В Беларусь идёт «бульба-хоррор» (БГ, 2010, № 42), «Кто последний за «Бульба-Оскаром»?» (БГ, 2010, № 43), «В Бульбяндию из Европы уже картошку засылать ...», «Бульбожуть. В блогах и на форумах бульботема активно обсуждается» (БГ, 2011, № 7), «Захочет Бульбашиш шчасце очередное людям подарить» (БГ, 2012, № 50), «Даешь бульбоэнергетику в рамках одной отдельно взятой страны!» (БГ, 2013, № 46), «Мы больше не самая бульбоносная держава на глобусе» (БГ, 2015, № 29), «… который травил байки да подливал самогоночку поселившимся у него бульбакопателям» (КП, 2015, № 97), «Покупатели отреагировали на бульба-елки строго положительно: «Нормальная белорусская елка»» (КП, 2016, № 2).

Дискурс белорусских газет «характеризуется двумя антагонистическими установками: выделением творческой индивидуальности журналиста – субъективного авторского «Я» при подаче в медиатексте определенного факта и активным использованием «чужих» текстов, включением в структуру собственного текста конкретных и завуалированных ссылок на социальные коды и культурные знаки» [1, с. 43] – значимые для языковой личности в познавательном и эмоциональном плане единицы речи, которые ученый Ю.Н. Караулов назвал «прецедентными текстами» [3, с. 216]. Основными функциями прецедентных феноменов, используемых в современном газетном языке, по мнению Н.И. Клушиной, являются функция формы (привлечение читателей путем экспрессивной игры со словом) и функция оценки (яркое выражение субъективного отношения автора) [5, с. 286]. Существенную роль играет и парольная функция (прецеденты служат средством обнаружения общности ментально-вербальной базы автора с аудиторией читателей).

Журналисты часто используют в текстах и заголовках прецедентные феномены с целью быстрого привлечения внимания читателей и вовлечения их в активный диалог. Главным критерием прецедентности феномена является существование инварианта его восприятия, который сохраняется в когнитивной базе большинства представителей лингвокультурной общности и характеризуется яркими коннотациями, выразительным ассоциативным фоном, хотя и не исключает возможности индивидуальных интерпретаций [3, с. 216]: «Заметим, что и за пределами страны трасянка стала устойчиво ассоциироваться с Беларусью и белорусами, тем самым претендуя на национально-прецедентный феномен» (БГ, 2010, № 7) – смешанную белорусско-русскую речь в Беларуси называют «трасянкай», некоторые лингвисты считают ее «ключевым словом текущего времени» [6, с. 113]; «Лопнул, впрочем, только СССР, ядерный апокалипсис был отменен, белорусы во всеуслышание объявили себя «мірнымі людзьмі» (БГ, 2012, № 1) – и фраза из текста государственного гимна Беларуси, и упоминание факта отказа республики от ядерного оружия; «Белорусская антропология. Главное о ней сказал классик: «Хочуць яны людзьмі звацца» (БГ, 2012, № 48) – «людзьмі звацца» – афоризм Янки Купалы из стихотворения «А хто там ідзе?», которое Максим Горький назвал гимном белорусов и перевел на русский язык; «В этом паттерне люди видели перекресток, папараць-кветку, отпечаток пальца, что-то еще …» (18, 2012, № 50) – папараць-кветка – мифологический цветок-мечта, который, по народным поверьям, можно отыскать в лесной чаще в купальскую ночь и стать счастливым и богатым; один из растительных символов Беларуси; «Россияне тоже «купляюць беларускае». Привычные белорусам, но экзотические для россиян наклейки «Купляйце беларускае!» указывают на полки с нашими товарами» (КП, 2015, № 112) – «Купляйце беларускае!» – рекламный призыв белорусской государственной торговли; «Полная отмена санкций в 2016 г. не исключена, однако гораздо вероятнее, что ЕС продолжит жевать белорусский драник по кусочкам» (БГ, 2016, № 1) – драник – блин из натертого картофеля, ставший «брендом» белорусской современной кухни.

Использование в заголовках национально «нагруженных» слов способствует быстрому привлечению внимания читателей: «Чарка, шкварка и трасянка» (БГ, 2005, № 20), «Бульба раздора» (БГ, 2005, № 48), «Кто «бульбаш»?» (БГ, 2007, № 21), «Буревестник над дрыгвой» (БГ, 2009, № 9), «Дажынкі» в бронзе» (БГ, 2010, № 37), «Первый после бульбы» (БГ, 2012, № 7), «Камо грядеши, бульбаши?» (БГ, 2013, № 6), «Змагары и овцы» (БГ, 2013, № 7), «Не кажы «гоп»» (БГ, 2013, № 22), «Абыякава и млява» (БГ, 2013, № 48), «Ховайся в шайбу!» (БГ, 2014, № 17), «Первомай на дроце» (БГ, 2015, № 16), «Евро, доллар? Два «Буслы»!» (БГ, 2015, № 33), «Веселимся в ЗЮЗЮ» (БГ, 2015, № 47), «Жыве перестройка!» (БГ, 2016, № 9), «Евроопт» в России: «Зроблена ў Беларусі»» (КП, 2015, № 112), «Высокий блондин в вышиванке» (КП, 2016, № 8), ««Купляйце беларускае»: Миллиардер Марк Цукерберг приобрел белорусскую фирму» (КП, 2016, № 48). Лаконичный и содержательный заголовок отсылает читателя к прецеденту-первоисточнику, предопределяет систему ценностных критериев и оценок действительности.

В заголовках применяется графическая, словообразовательная, синтаксическая игра с сочетаемостью, лексико-семантическая игра с многозначностью: «Все «Ў» малине» (БГ, 2014, № 2), «Ставки сделаны, СПАДАРЫ!» (БГ, 2014, № 16), «Купляць нельзя игнорировать» (БГ, 2014, № 31), «Чарка-Шкварка – не хамон» (БГ, 2015, № 35), «ПоКОЛЯдовали» (БГ, 2015, № 38), «Верхи не бэ, низы не мэ» (БГ, 2015, № 41), «Ад роднага млына да дзіўнага Ына» (БГ, 2015, № 45), «В нашей дрыгве лишь JOWA не рифмуется с …» (БГ, 2015, № 49), «Усохла чарка, ужалась шкварка» (БГ, 2016, № 10).

Кроме белорусизмов в заголовках встречаются графически не ассимилированные, без перевода, единицы неславянских языков: «Финские парни VS Беларускія мужыкі» (БГ, 2010, № 17), «Дажынкi» reloaded» (БГ, 2010, № 48), «Fashion-Плошча» (БГ, 2015, № 1), «Бульба forever» (БГ, 2015, № 18), «Тутэйшы perpetuum mobile» (БГ, 2015, № 23), «Happy hour в лiхую гадзiну» (БГ, 2015, № 38). Иногда применяется транслитерация, которая усиливает экспрессивность подтекста: «Вэлфэр нам в хату» (БГ, 2013, № 34), «Вокабуляр ля бульба» (БГ, 2014, № 44), «Рулька нон грата» (БГ, 2014, № 46).

Чаще всего прецедентные феномены из классических и масскультурных текстов используются СМИ в модифицированном виде. Трансформируя компонентный состав прецедентов, автор делает акцент на информации, содержащейся именно в «новом» компоненте с окказиональной коннотацией. Массмедиа используют отсылки не только к белорусским культурным реалиям, но и к языковым единицам других народов. Так, в заголовке материала «Бульбы бояться – в кино не ходить» (БГ, 2010, № 42) трансформирована пословица «Волков бояться – в лес не ходить». В статье представлены мнения специалистов о премьере художественного фильма Андрея Кудиненко «Масакра», который многие критики назвали «лучшим, что когда-либо выходило на «Беларусьфильме», готическим белорусским хоррором не для «попкорнового», а для европейского зрителя, который знает и любит этот жанр, замечает многочисленные цитаты и жанровые моменты, а самого Кудиненко сравнили ни много ни мало с Кустурицей». Параллельно автор делится впечатлениями о представленном на 26-ом Варшавском кинофестивале фильме «Революция» (о праздновании годовщины революции обычной мексиканской компанией): «ранее ни в одном из фильмов кино не приближалось так пугающе близко к ткани человеческой жизни и не служило так убедительно делу ее фиксации и показа зрителям». Автор резюмирует, что «фестивальным блокбастером, который обязательно нужно снять о Беларуси, является буквальная, дословная фиксация того, что происходит на праздниках города в Минске – до и, главное, после официальной программы. «Масакра» покажется детским лепетом, такой там царит бульба-хоррор!». Трансформация пословицы позволила журналисту расширить семантику прецедента и экспрессивно представить читателям информацию о состоянии кинопроизводства в Беларуси.

При использовании прецедентных имен обращение происходит к его специфическим приметам. Например, в статье под заголовком «Приуныли бульбозайцы: обгоняют нас китайцы» (БГ, 2015, № 29) сообщается, что на Всемирном картофельном конгрессе, прошедшем в Пекине, по сбору и потреблению этой культуры на первое место в мире вышел Китай. Первая часть слова «бульбозайцы» отсылает ассоциации читателя к ироничному названию страны, вторая – к «картинкам» на белорусских деньгах 90-х годов ХХ века, прозванных в народе «зайчики», «зубры», «волки», так как на аверсе банкнот были изображены животные, актуализирует знания о прецедентной ситуации – после объявления суверенитета Беларусь ввела в обращение свою денежную единицу, но и сегодня белорусский рубль нередко называют «зайчиком».

Журналисты часто прибегают к трансформации прецедента «Жыве Беларусь!» (афоризм классика белорусской литературы ХХ века Янки Купалы из стихотворения «Гэта крык, што жыве Беларусь!»). Так, в заголовке «Жыве Чунга-Чанга!» (БГ, 2015, № 46) прецедентное имя заменено на другое, из песенки к мультфильму. В статье с использованием аллюзии сообщается, что «по поставкам ананасов Беларусь заняла второе место после далекой заокеанской страны – Коста-Рики. Видимо, мы что-то пропустили, когда синеокая республика незаметно превратилась в сказочную страну Чунга-Чанга, где, как известно, народ весело живет, поскольку лето – круглый год!».

В заголовке «Жыве Балдарусь» (БГ, 2016, № 9) использована аллюзия на возникшую в феврале этого года ситуацию, связанную с начислением в жировках белорусов платы за услуги ЖКХ. В ситуации потребовал разобраться президент Беларуси. По результатам проверки глава КГК Леонид Анфимов констатировал, что «с применением на практике получилось с точностью до наоборот, все было сделано, что называется, от балды». Президент сформулировал оргвыводы: «Наденьте наручники тем, кто не выполнил доведенные по моему распоряжению тарифы. Тут должен быть список, кто эту балду придумал». 23 февраля, после возложения венка к монументу на площади Победы, президент в эфире госСМИ пояснил сложившуюся коллизию послу РФ в РБ Александру Сурикову, а 24 февраля было возбуждено 13 уголовных дел в отношении должностных лиц системы ЖКХ в областях и в Минске.

Включение в структуру медиатекста аллюзий позволяет создать определенный культурно-исторический контекст, помогает читателю понять сущность реалии, о которой рассказывается в статье, осмыслить подтекст. Использование прецедентных феноменов – это обращение к социальному опыту читателя. Связь массмедиа с «национально-культурной памятью», с выраженным в языке мировосприятием народа предопределяет особенности трактования читателем прецедентов, так как внутри одного социума сосуществуют представители с разным багажом фоновых знаний, что зачастую и требует прагматической адаптации прецедентных феноменов. Неудачная отсылка к прецеденту или его некорректная переработка может привести читателя к неадекватной интерпретации смыслового наполнения прецедента, вызвать негативные эмоции, что и разрушит коммуникативную связь журналист – текст – читатель, особенно при несовпадении культурных ценностей читателя и журналиста. Многочисленные сравнения, перифразы, пейоративные метафоры, реминисценции, игра слов, которые используются публицистами, в совокупности создали тот образ страны (пахмурны край) и ее жителей (трасяначнікаў и бульбашоў), по которым, к сожалению, не только мы, но и другие народы судили и судят о нас [6, с. 113].

Проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы:

1. отличительной чертой проанализированных русскоязычных текстов СМИ Беларуси является устойчивое проникновение в них белорусских элементов. Переключение кодов – сложный коммуникативный процесс, в котором адресант и адресат выступают в качестве субъектов оценки. Белорусские вставки вводятся в русский текст на разных уровнях языковой системы (графическом, морфосинтаксическом, лексическом и др.) в качестве экспрессивного средства игровой интерпретации реалий, с не всегда корректным использованием слов, которые употребляются в русском языке только по отношению к понятию белорусскому;
2. стратегия коммуникации независимых изданий (особенно информационно-аналитического еженедельника «БелГазета») отличается остротой и раскованностью стиля, экспрессивной манерой общения с читателями, частым использованием переключения кодов, речевой агрессии, смелым обращением как с лексикой и классическими прецедентными феноменами, так и с материалом социокультурной действительности, который постепенно приобретает статус прецедентного. При восприятии медиатекста выстраивается сложная иерархия преобразования журналистом личного интеллектуального продукта в продукт общественный, а через активное применение средств языковой игры, приема переключения кодов расширяются возможности завуалированного манипулирования массовым сознанием;
3. для современных печатных СМИ характерна тенденция к актуализации в текстах прецедентных феноменов и их переработке. Отсылка к прецеденту позволяет журналисту не только установить и поддерживать контакт читателя с культурным контекстом, но и достигнуть эмоционально-экспрессивного эффекта через выражение личного отношения к изложенному в материале факту речевой действительности и его оценку, расширить интертекстуальный багаж читателя с помощью презентации неизвестного или малоизвестного ему прецедентного феномена. Творческое использование прецедентов позволяет журналисту не только качественно представить читателям информацию, но и вовлечь их через языковую игру в процесс декодирования и трактования информации, актуализации ассоциативно-коннотативного ряда, связанного с предложенным прецедентом. Некорректная трансформация прецедентного феномена может вызвать у читателя отрицательные эмоции, минимизировать коммуникативный эффект текста;
4. обращение к аллюзии – один из основных приемов коммуникации журналиста с читателями, которые сегодня отдают предпочтение яркому заголовку с аллюзией на общий культурный фон, ситуацию или имя. Однако тот или иной факт действительности становится прецедентным только при его сознательном использовании автором в тексте. О возникновении прецедентного феномена для воспринимающего информацию можно говорить в том случае, если читатель «прочитывает» интертекстуальную единицу либо не понимает ее. Эффективным психологическим механизмом эмоционального воздействия на читателя, средством влияния на общественное мнение является ирония, в которой заключена завуалированная автором социальная оценка реалий, предусматривающая владение фоновыми знаниями читателем и понимание коннотативного потенциала оценочной лексики, использованной журналистом;
5. вкрапление в русскоязычные тексты СМИ Беларуси элементов белорусского языка не мешает коммуникации билингвов журналиста и читателей. Языковое взаимодействие – натуральное явление любого билингвального общества, о чем в свое время писали Бодуэн де Куртене и Лев Щерба. С точки зрения прагматики – это «языковой конформизм говорящих в конкретных социолингвистических и психолингвистических условиях, когда индивидуум вынужден приспосабливаться к возникшей языковой ситуации» [9, с. 60], но при этом через лексику титульного языка выражает свою национальную идентичность и отражает специфику современных социокультурных реалий.

Список литературы:

1. Зелянко С.В. Інтэртэкст у публіцыстычным маўленні. – Мн.: БДУ, 2012. – 195 с.
2. Исаева М.Г. Кодовые переключения в письменных текстах СМИ (на материале русскоязычных журналов): дис. … канд. филол. наук. – Ярославль, 2010. – 91 с.
3. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. – М.: Изд-во ЛКИ, 2007. – 261 с.
4. Качалова И.Н. Оценочная функция языковой игры в дискурсе СМИ: Автореферат дис. … канд. филол. наук. – Москва, 2010. – 21 с.
5. Клушина Н.И. Общие особенности публицистического стиля: учеб. пособ. – М.: Изд-во МГУ, 2003. – 286 с.
6. Негрышев А.А. Языковая игра в новостном медиатексте: референциально-прагматический аспект // Медиаскоп. – 2010. – № 4. – С. 232–240.
7. Рамза Т.Р. Трасянка: национально-прецедентный феномен или «ключевое слово текущего момента»? // Беларуская думка. – 2010. – № 7. – С. 112–116.
8. Сметанина С.И. Медиа-текст в системе культуры: Динамические процессы в языке и стиле журналистики конца ХХ века. – СПб. : Изд-во Михайлова В.А., 2002. – С. 176–179.
9. Цыхун Г.А. Языковая ситуация и смешанные формы речи в Беларуси // Сопоставительное языкознание. – 2006. – № 1. – C. 55–61.