ЧЕХОВСКИЕ ТРАДИЦИИ В ПРОЗЕ ГАБИТА МУСРЕПОВА

Ашимханова Светлана Ашимхановна

д.ф.н., профессор КазНУ им. аль-Фараби, г. Алматы, респ. Казахстан

E-mail:

В 20-30-ые годы ХХ века, по мнению Олжаса Сулейменова, «было самое плодоносное поколение в казахской советской литературе. Все они входят в когорту основоположников, каждый по-своему, каждый особой чертой своего дарования украсил родную словесность» [4]. Их отличала титаническая работоспособность и, как следствие, многогранность творческой и общественной деятельности. Не был исключением и Габит Мусрепов, писатель, литературовед, критик, сценарист документальных и художественных фильмов, либреттист оперных произведений, формирование которого происходило, в первую очередь, под влиянием русской литературы, культуры и науки.  Как и его современники С. Сейфуллин, И. Жансугуров, Б. Майлин, С. Муканов, он ощущал свою личную ответственность перед обществом и народом: «Может показаться, что я недопустимо разбрасывался, и не только в выборе жизненного материала. Писал прозу, передовицы и очерки в газете, пьесы, сценарии документальных и игровых фильмов, занимался переводами, выступал в качестве литературного и театрального критика. Но причина тут не в легкомыслии, не в самомнении, что все, мол, мне доступно, за что ни возьмусь. Национальным писателям моего поколения (и не только казахским, но и киргизским, узбекским, туркменским и таджикским) приходилось быть едиными даже не в трех, а во многих лицах» [3].

Как считает З.С. Кедрина, «Габит Мусрепов - один из самых собранных композиционно и «выработанных» стилистически казахских писателей. Стиль произведений Г. Мусрепова всегда характеризовался изящной законченностью» [1, с. 23]. Эта отточенность, рафинированность, тонкость письма дали основание многим критикам говорить о нем как о ювелире слова. Сам писатель признавался, что этому способствовала строгая школа русской литературы. Исследователи и почитатели его таланта  уверены в том, что феномен Г. Мусрепова не только в его таланте, но и в  универсальности его мышления, в глубоких познаниях во многих областях национальной и мировой культуры.

Одним из серьезных учителей Габита Мусрепова на протяжении всей его творческой деятельности был А.П. Чехов. Чеховский лаконизм, особые функции подтекста, новеллистичность повествования оказали серьезное влияние на структуру и содержание мусреповского художественного текста. Плодотворность учебы у А.П. Чехова с его любовью к семантике слова можно обнаружить в структуре рассказа «Аспанда болған жекпе-жек» («Поединок в небе») [2]. Даже не искушенный в знании казахского языка слух способен уловить характерную в этом сочетании аллитерационную и ассонансную звукопись, а также повторность корневого смысла в субъектном слове. В словообразе «жекпе-жек» соединились две смысловые характеристики. Этикетно-ситуационная символика заключена в исходном слове «жеке» - отдельный, единоличный. И чувственное, выражающеедушевное переживание, заложенов этимологии понятия «жек керу» - ненавидеть, относитьсянедоброжелательно, не любить. Чуткое ухо носителя казахского языка сумеет воспринять в понятии «жекпе-жек» философский оттенок смысла. Ассоциативное восприятие складывается из тончайших смысловых оттенков: недоброжелатели, недруги (в тексте - придерживающиеся противоположных точек зрения) - один против одного, один на один. Речь идет о словесном поединке, философском споре, полемике.

Писатель демонстрирует безграничные возможности словесного образа, развивая и наращивая различные проявления неординарной ситуации. Два возможных ее прочтения заданы уже в экспозиции. В самолете происходит знакомство, которое нельзя признать обычным: собеседником Мусрепова оказывается правнук Мартынова, того, кто убил в 1841-ом году поэта М.Ю. Лермонтова. Завязавшаяся беседа вскоре приобретет остроту из-за несогласия сторон. И писатель считает необходимым ввести в авторское повествование слово-образ «жекпе-жек». Образ обозначен четко: поединок, определено также место действия - поединок в небе (вспомним чеховские «звучащие, значащие» заглавия: «Драма на охоте», «Дуэль», «Скучная история» и др.). Под пером Г. Мусрепова высвечиваются психологические характеристики слова, равнозначного имени: острый разговор, словесный поединок... Вслед за этими обозначениями озвучены следующие составляющие этого образа: «сайысқа» (в бой) и «атыс» (дуэль).

В поэтике Г. Мусрепова зримость образа, как и у А.П. Чехова, приобретает характерологическое качество. Писатель охотно и умело пользуется средствами смежных видов по искусства: живописи и кинематографа. Рассказчик дает портрет своего оппонента в особой стилистике кинообраза. Возникает ощутимое представление зрительного ряда в том виде, как это принято в киносценарии. При этом без привычных в литературном тексте авторских ремарок (похож на..., кажется, как будто, должно быть, напоминает и т. д.), в словесной характеристике выделяются только те черты и особенности, которые должны быть сфокусированы в кадре. Поэтому поражает моментальность, острота и одновременно - детальная четкость в восприятии автора.

Рассказ «Аспанда болған жекпе-жек» - выразительное подтверждениесвойственного Г. Мусрепову чеховского внимания к деталям, их прав­доподобия, точности, смысловой взаимообусловленности и целе­сообразности, подтвержденных в структуре текста. Случайный факт: расположение кресел двух пассажиров по разные стороны от прохода переосмысливается в «жекпе-жек» - в позицию дуэлянтов по обе стороны воображае­мого барьера. Полнота образа «аспанда бол­ган жекпе-жек» достигается постепенным накоплением характер­ных черт. Примечательно, что Габит Мусрепов на всемпротяжениирассказа ни разу не воспользовался словом «дуэль» в русском лексическом начертании и лишь один раз употребил слово «атыс» в прямом значении дуэли. В тех сюжетных эпизодах, где речь идет о дуэли Лермонтова или она воображается, также употреблено понятие «жекпе-жек» (поединок). Таким этимологическим способом достигается основная цель замысла: сблизить по силе нравственного воздействия два поединка-«жекпе-жек». Поэт погиб на дуэли и вошел в вечность, «смертью смерть поправ». Для автора-повествователя важна высокая истина - нрав­ственная победа поэта: « Әңгімедауда емес, шындықты ашудағой. Лермонтов оғын  аспанға атқаны мәлім» [2, c. 555] - /Суть не в споре, а в правде. Лермонтов выстрелил в воздух, как известно- пер. С.А./.  Вся сеть убедительно скроенных доводов и контрдоводов не оставляет сомнений в победе рассказчика, образ которого в конце повество­вания окончательно «совпадает» с личностью самого писателя.

Совмещение «точек зрения» повествователя и писателя и на уровне философского мышления, и в качестве композиционного приема подчеркнуто в тексте неоднократно введением автобиогра­фических деталей и эпизодов. Рассказчик - «қараңғы қазақМусрептіңшөбересі..» (внук темного, то есть необразованного казаха Мусрепа), в жизни которого «әліппеденкейін... қолына түскен біріншіорысша кітап Лермонтовтың 6ipтомдығыболатын» /первойкнигойна русском языке, попавшей в его руки после азбуки, был однотомникЛермонтова- пер.С.А./. Однако использование в художественном произведении личных переживаний и обстоятельств может выступать и в роли художественного приема. Введенная в сюжет история с письмом Ираклия Андронникова, к которому обратился Г. Мусрепов за некоторыми уточнениями, также служит особым выразительным приемом. В поэтике композиции такие компоненты обоз­начаются как визуальные. Их уместность в достижении полноты замысла доказана неоднократно в истории мировой литературы. К примеру, чертежи военных карт в «Войне и мире» Л.Н. Толстого или авторские рисунки в «Маленьком принце» А.Экзюпери. Помещенная в словесном тексте рассказа «Аспанда болған жекпе-жек» родословная мусреповского соперника в столь значительном для писателя поединке  способствовала  достижению высшей, исторической достоверности повествования. В развязке Г. Мусрепов используетфинал открытого типа, также часто встречающийся у русских классиков (вспомним развязку сюжета романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин»).

В «диалоге» соперников настойчиво возникает вопрос, были ли соблюдены правила дуэльного этикета или кодекса. Автор-рассказчик убежден, что дуэль, по поводу которой возник спор, не имела ничего общего с честным поединком. Резко противоположная позиция у его оппонента,который нервно пытается оправдать своего прадеда различием восприятия одной и той же ситуации в разные эпохи. Для автора-повествователя сам факт обращения к этому событию, настойчивые поиски настоящей, исторической фамилии своего соперника - это продолжение «жекпе-жек», поединка Лермонтова и Мартынова. Тональность повествования, особенно   в финале, куда доверительно введен читатель: «Ендікім? - дейсіз ғой.-Білмеймін» (Вы меня спросите: Кто это? – Не знаю – пер.С.А.), - приближает читателя к восприятию авторской мысли, заключенной в подтексте. В дискуссии не удалось установить победителя, но в поединке он обязательно должен быть. И всплеск эмоций по поводу обретенной злополучной фамилии выражен в откровенном возгласе-крике: «Табылды. Табылды!... -  Квитко!...» (Нашел. Нашел! Квитко!...) [2, с. 558-559]. Именно так в оригинальном тексте с восклицатель­ными знаками и говорящим многоточием, предполагающим продолжение темы, демонстрируется финал открытого типа, что в подобной позиции побуждает читателя к проявлению повышенного интереса к событийной канве рассказа.

Выраженная таким активным образом в форме прямой речи установка на восприятие читателя свидетельствует не столько об ее предварительности, сколько о преднамеренной «непредвиденности». Синтаксис заключительных фраз в финале рассказа задерживает внимание, обязывает к обдумыванию. В предпоследнем предложении фамилия попутчика уже прозвучала: «Мартынов шөбересініңфамилиясы Квитко екен...» (Фамилия внука Мартынова оказалась Квитко… - пер.С.А.). Можно было поставить точку или, как у Г. Мусрепова, многоточие, рассчитанное на обратную связь. Но писатель посчитал необходимым выделить фамилию дополнительно, четко очертить ее особыми знаками препинания. И в таком оформлении эта назывная фраза воспринимается как «сигнал», непременно рождающий эхо, что предельно сближает автора с А.П. Чеховым.

Список литературы:

1. Кедрина З.С. Из живого источника: Очерки советской казахской литературы - Алма-Ата: Жазушы, 1966.- 432 с.
2. Мусрепов Ғ. Аспандағы жекпе-жек // Мүсірепов Ғ. Таңдамалы шығармалар: Үш томдық. –  I том.- Алматы: Жазушы,  1980. – 544 б.
3. О Г.М. Мусрепове //  Казахстанская правда. 1982, 21 января.
4. Сулейменов О. «...Всех их мы называем Учителями...» // Казахстанская правда, 1986, 2 января.