«ПРИКЛЮЧЕНИЯ МАЙОРА ЗВЯГИНА» М. ВЕЛЛЕРА И ЧЕРТЫ ПОЭТИКИ МАССОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ РУБЕЖА ХХ—ХХI ВВ.

Полупанова Анна Владимировна

канд. филол. наук, Башкирский государственный университет, г. Уфа,

E-maik: 

Проза Михаила Веллера (род. в 1948 г.), по мнению критики, «<…> являет собой один из самых породистых экземпляров литературной разновидности масс-культа. В то же время книга Веллера демонстрирует: масс-культ рождается в борьбе со старой авторской философией, основанной на категории самовыражения. Теперь она сменяется идеей успеха и сознательного манипулирования читательским интересом» [7, с. 177]. М. Веллер, дебютировавший в печати в 1983 г. как новеллист, мастер короткой прозы, получил широкую известность в 1990—2000-е гг. своими бестселлерами «Приключения майора Звягина», «Легенды Невского проспекта», «Гонец из Пизы», «Самовар», суммарный тираж которых превысил несколько миллионов экземпляров, а также как автор философских трактатов «Все о жизни», «Кассандра», автобиографического романа «Мое дело», многочисленных эссе и статей о литературе.

Работа над «Приключениями майора Звягина» велась М. Веллером в начале 1990-х гг. — переломный период российской истории, когда большая часть населения нашей страны пребывала в состоянии растерянности и страха перед будущим. Сам замысел романа возник много раньше: в 1980-е, на излете эпохи застоя, писатель мучительно пытался разрешить большей частью внутренний конфликт с государством и официальными структурами, не желаю­щими признавать литературу, выходящую за рамки дозволенного. Загнанный в угол, М. Веллер стал подозревать у себя смертельное заболевание, и тогда, по его собственным словам, «<...> впервые сел писать не знаю что. Это был юноша, умирающий от страха. И железный мужик, крепящий его волю и сознание, — врач, но исцеляю­щий его не медициной, а бойцовским отношением к жизни. Это были две половины моего раздвоенного сознания, треснувшей надвое личности, хрупнувшего пополам характера. <...> Повесть стала первой частью «Майора Звягина». Первым, кого встряхнул до стука зубов и поставил на ноги железный доктор Звягин, был я сам» [2, с. 327].

Леонид Борисович Звягин, бывший майор, теперь врач скорой помощи, — не традиционный для русского литературоцентричного сознания тип рефлексирующего героя-интеллигента, а тип человека деятельного и весьма активно действующего, постоянно вмешивающегося в естественный ход жизни и переделывающий ее по своему усмотрению. Это человек, девизом которого стали слова: «Судьба — это характер и обстоятельства. Характер можно изменить, а обстоятельства — создать» [3, с. 49]. Выбор М. Веллером профессии для своего героя не случаен. Профессия доктора, врача — это самый гуманный род занятий. Призванный лечить физические недуги, врач спасает человеческие жизни и уже тем самым возвышается над окружающим, выполняя некую миссию. Но Звягин — врач не только в буквальном, но и еще самом высоком смысле слова. Будучи Врачом в высоком смысле, он лечит духовные и социальные болезни общества, оздоравливает не тела, но человеческие души, и в этом видит свое основное предназначение. Слова рыцарского девиза, вынесенные в эпиграф («Делай что должен, и будь что будет»), утверждают, задавая определенный моральный императив, прежде всего личность деятельную, а не пассивно созерцающую мир. Аналогом второго эпиграфа «Надежда в Бозе, а сила в руце» («Надежда в Боге, а сила в руке») может служить русская пословица «На Бога надейся, а сам не плошай». Эти слова напрямую соотносятся с личностью Звягина.

Работая на неустойчивой границе «серьезной» и массовой литературы, беллетристики, М. Веллер, предвидя возможные упреки, замечает: «<…> писать просто и интересно — труднее, чем сложно и занудно. Не то беда, если книгу все читают, а то беда, если читают дрянь <…> Наличие в книге всех примет масс-культа еще не определяет ее к нему принадлежность. Определяет — бездарность, пошлость <…> Как всегда: все дело — в таланте <…> В «настоящей литературе» — наплыв клочковатых серых текстов, выдающих элементарную неумелость за знак «искусства»» [1, с. 241]. Освоение дискурса и поэтики массовой культуры становится в «Приключениях майора Звягина» сознательно избранной авторской стратегией, связанной с поиском новых коммуникативных кодов, умением переключаться с одного кода на другой.

Установку М. Веллера на фабульную занимательность можно считать одной из основных черт «низовой», массовой литературы. «Приключения майора Звягина» распадаются на одиннадцать глав, эпизодов-фрагментов, объединенных единством авторского сознания и подчиненных авторской сверхзадаче. В большей части эпизодов, составляющих повествование, майор Звягин делает счастливыми окружающих его людей: потерявшей в блокаду ребенка пенсионерке Ефросинье Ивановне находит «сына», утратившего родителей и воспитанного в детском доме; законченному неудачнику Толе Епишко помогает обрести веру в себя и изменить жизнь; некрасивую девушку Клару превращает в красавицу; излечивает от пьянства хронического алкоголика; нерешительному Володе, мечтающему об Америке, помогает изменить жизнь; спасает от смерти больного раком юношу; ограждает от самоубийства и помогает завоевать любимою девушку ничего из себя не представляющему Ларику; спасает жизнь и дает «точку опоры» во всем разуверившемуся Матвею; кроме того, распутывает сложную детективную историю и вычисляет имя убийцы. С другой стороны, Звягин чинит самосуд, приговаривая к смерти бывшего сотрудника госбезопасности, пытавшего когда-то Вавилова, и приводя приговор в исполнение; убивает полное ничтожество — карьериста, когда-то хорошо усвоившего звягинские уроки и достигшего административных высот.

Фабульная занимательность предполагает характерный для массовой литературы схематизм образов и связанную с этим четкую структурно-смысловую заданность сюжетно-повествовательного уровня. Текст массовой литературы выстраивается с учетом стереотип­ности имиджей героев. Веллеровский Звягин во многом является не человеком «из плоти и крови», а воплощением стереотипного для масс-культа имиджа «супермена», «сверхчеловека». Звягин решает самые насущные и обыденные для большинства людей вопросы: как стать счастливым, как переломить силу обстоятельств, как победить болезнь, как завоевать любовь, как, наконец, покарать зло, если кроме тебя сделать этого некому. При этом у него всегда имеются готовые рецепты по «обустройству» частного человеческого существования и жизни в целом, он не знает, за единственным исключением, промахов и просчетов. Майор Звягин гармонизирует и упорядочивает бытие, расширяя наши представления о человеческих возможностях.

Жесткая структурно-смысловая заданностьповествовательной структуры и романного пространства в целом не оставляет простора для многовариантных трактовок произведения, сужая до минимума диапазон читательского восприятия. Очень точно это качество массо­вого текста сформулировала Лидия Гинзбург, говоря о своей книге «Агентство Пинкертона»: «Настоящая вещь — выражение и поиски способов выражения, заранее неизвестных. Здесь — условия заданы и вообще даны те элементы, которые являются искомыми в процессе настоящего творчества. Здесь нужно только что-то сделать с этими элементами — и получается вещь не своя, но для самого себя интересная; творческое удовольствие особого качества. Удовольствие состоит в отыскании правильного соотношения уже существующих элементов. Вам почти кажется, что даже само соотношение уже существует где-то: как правильное решение задачи на последней странице учебника» [4, с. 61].

Повествование в романе М. Веллера отчетливо двупланово, оно предполагает два уровня реализации авторского замысла: сюжетно-фабульный (вторичный) и идейно-смысловой (основной), отличительной особенностью которого становятся свойственные массовой литературе авторитарность выводов и морализаторство и дидактизм. Занимательный сюжет важен автору не сам по себе, а как своего рода «предварение» основных морально-нравственных выводов книги, принимающих характер авторских императивов и отличающихся стереотипностью суждений, повторяемостью, клишированностью: «1. <…>Отметать все, не способствующее успеху. 2. Крепить в себе самообладание, терпение, волю, веру в успех. 3. Постоянный анализ поступков: разбор ошибок, учет удач. 4. Готовность на любые средства и поступки во имя цели. 5. Приучиться видеть в людях шахматные фигуры в твоей игре. <…>» [3, с. 96]. По мере того как жизнь выстраивается в сознании Звягина «по пунктам», она обретает скрытый для прочих и прозрачный, раз и навсегда данный смысл для него самого.

Звягинская «одержимость» успехом, стойкость духа и несгибаемость характера («Я ЖЕЛЕЗНЫЙ. Я ВСЕ МОГУ. Я ВСЕГДА ДОБИВАЮСЬ СВОЕГО. ТУДНОСТЕЙ ДЛЯ МЕНЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Я СМЕЮСЬ НАД НЕВЕЗЕНИЕМ. ЖИЗНЬ ПРИНАДЛЕЖИТ ПОБЕДИТЕЛЯМ» [3, с. 59] и т. д. и т. п.) передается другим героями и — и в конечном счете — читателю. Рефреном через роман проходят и ключевые для авторской концепции слова: «Я научу вас любить жизнь!» В одном из интервью М. Веллер говорил: «Основная часть нашего населения всегда вызывала у меня горестные чувства: люди любят плакать, жаловаться, что плохо устроены. Так и хочется взять такого нытика за шиворот, стукнуть головой об стенку и заставить что-то делать. Когда я вижу так называемых интеллигентов, которые норовят сесть за стол первыми, а на работу выйти последними, мне хочется стать сержантом, выстроить их на плацу и гонять! Советский интеллигент в крутых ситуациях производит очень жалкое впечатление: там, где человек с одной извилиной упирается и делает, у интеллигента включается развитый интеллект, помогающий ему философски обосновать собственное ничегонеделание. Вот Звягин и гоняет таких…» [5, с. 105—106]. Созданный по четкой фабульной схеме с определенным типом героя роман М. Веллера апеллирует к стереотипам массового сознания, утверждая мысль о всесилии человека, его способности идти наперекор обстоятельствам, судьбе, року, а также незыблемые этические императивы, связанные с наказанием зла и торжеством добра. Однако жесткий схематизм и излишнее авторское морализаторство ведут в ущерб художественности и эстетическим качествам произведения к упрощенной концепции действительности и стоящему за ней прямолинейному, однозначному восприятию текста. Настоящая литература — это, безусловно, «литература вопросов», а не «литература ответов» и уж тем более не готовых рецептов, несущих печать только временного утешения.

Список литературы:

1. Веллер М. Масс и культ // Веллер М. Долина идолов. — СПб.: Пароль, 2003. — С. 239—241.
2. Веллер М. Мое дело. — М.: АСТ, 2006. — 350 с.
3. Веллер М. Приключения майора Звягина. — СПб.: Пароль, 2003. — 479 с.
4. Купина Н. А., Литовская М. А., Николина Н. А. Массовая литература сегодня: Учебное пособие. — М.: Флинта: Наука, 2009. — 424 с.
5. Тух Б. Selfmademan: Михаил Веллер // Тух Б. Первая десятка современной русской литературы: Сб. очерков. — М.: Изд. дом «Оникс 21 век», 2002. — С. 81—121.
6. Черняк М. А. Массовая литература ХХ века: учебное пособие. — М.: Флинта: Наука, 2007. — 432 с.
7. Чупринин С. Русская литература сегодня: Большой путеводитель. — М.: Время, 2007. — 576 с.